Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий - Лариса Андреевна Черкашина

младшая дочь поэта, возносившая в её стенах молитвы за души покойных родителей Александра и Наталии Пушкиных. Одно из тех давних свидетельств – строки газетной хроники за 1899 год: «Висбаден. 26 мая. Сегодня здесь отслужена была заупокойная литургия по А.С. Пушкину. Русская церковь… была полна молящихся, среди которых находилась дочь Пушкина, графиня Н.А. Меренберг, и две внучки поэта».

Внучки Пушкина, почтившие его память в столетний юбилей и бывшие в тот день на службе в церкви Святой Елизаветы в Висбадене, – это две сестры София и Александра.

…В том пушкинском году, что праздновали и в России, и во Франции, и в Германии, Достоевского уж не было на белом свете. Будто тайный свой знак судьба подала в самый день его кончины: для обоих русских гениев – Пушкина и Достоевского – день 29 января оказался последним в жизни. Только Фёдора Михайловича не стало много позже…

И ещё одна фатальная замета: Пушкин мечтал дожить до шестидесяти, чему свидетельством его письмо жене, адресованное ей в Полотняный Завод летом 1834-го: «Хорошо, коли проживу я лет ещё 25; а коли свернусь прежде десяти, так не знаю, что ты будешь делать и что скажет Машка, а в особенности Сашка. Утешения мало им будет в том, что их папеньку схоронили как шута и что их маменька ужас как мила была на аничковских балах. Ну, делать нечего. Бог велик…»

Нетрудно подсчитать, что поэт надеялся встретить в здравии 1859-й – год своего шестидесятилетия (!), что почитал вполне достойным и полноценным завершением прожитой жизни.

Достоевский умер в год будущего юбилея – в 1881-м, – немного не дожив до своего шестидесятилетия. Такова была высшая воля и для Пушкина, и для Достоевского: воспетый ими красавец Петербург стал немым свидетелем последних их земных мгновений.

Ей, внучке Пушкина, явившейся на свет в Женеве, уготована была свыше судьба необыкновенная. По родственному праву ей следовало бы именоваться принцессой Нассауской. Но признанный морганатическим брак матери лишил и её династических привилегий.

Детские годы Софии прошли в Висбадене, уютном немецком городке, где и поныне стоит дом, бывший свидетелем тихих семейных радостей. Здесь, в кабинете матери, хранились письма Пушкина к невесте, милой Натали Гончаровой, и к ней же, уже молодой супруге.

Послания те, сбережённые вдовой поэта, первоначально предназначались для Марии, старшей дочери. Но перед кончиной Наталия Николаевна просила Машу передать дорогие реликвии бедной Ташеньке, за будущность которой она сильно тревожилась – на руках у младшей дочери после развода с мужем осталось трое малюток, и пушкинские письма могли бы стать ей подспорьем в трудные минуты жизни. Вдова поэта прекрасно знала цену тем драгоценным посланиям…

Графиня Софи де Торби, правнучка поэта. 1905 г.

В 1876 году в Висбаден к графине Меренберг приезжал Иван Сергеевич Тургенев, с просьбой предоставить для печати письма Пушкина к невесте и жене. Наталия Александровна ту просьбу исполнила, правда, не без колебаний, зная, что прежде отец запрещал матери показывать кому-либо его письма. И неизвестные прежде послания появились на страницах журнала «Вестник Европы», вызвав восторг одних читателей и негодование других.

Маленькая София, несомненно, видела прославленного писателя в родном висбаденском доме. Возможно, до неё доносились отзвуки тех разговоров, что велись в его стенах, либо же материнских сомнений.

Некогда Александр Сергеевич, словно пытаясь заглянуть в будущее, полушутя писал другу Нащокину: «Но жизнь всё ещё богата; мы встретим ещё новых знакомцев, новые созреют нам друзья… а детки будут славные, молодые, весёлые ребята; а мальчики станут повесничать, а девчонки сентиментальничать; а нам то и любо». Увы, самому ему не довелось видеть, как взрослеют и мужают внуки, как подрастают и хорошеют внучки…

Повзрослев, девочка София обратилась невиданной красавицей, словно божественная красота и грация дарованы были ей по наследству от бабушки Наталии Пушкиной. Женихи роились вкруг обворожительной молодой графини, но сердце её было холодно. До поры до времени.

И та пора настала: в феврале 1891-го на Итальянской Ривьере, в греческой церквушке приморского городка Сан-Ремо, она тайно венчалась с возлюбленным. Венчание было тайным, ведь жених, а им был великий князь Михаил Михайлович, приходился родным внуком императору Николаю I. Посему брак почитался морганатическим, а значит, и нежеланным для царской семьи.

Военная карьера Михаила Романова, второго сына великого князя Михаила Николаевича, наместника на Кавказе, началась со службы в гвардейском полку. Скоро он дослужился до полковника и был назначен флигель-адъютантом «к особе Его Императорского Величества».

С юности великий князь мечтал о счастливом супружестве и уже в двадцать лет приступил к обустройству будущего гнезда – на Адмиралтейской набережной, близ Зимнего, вырос новый роскошный дворец. Так случилось, что жить в нём красавцу Миш-Мишу, как его называли в семейном кругу, не довелось ни дня…

Любимец петербургских салонов долго не мог выбрать себе невесту, истинную «царицу грёз». И как посмеивался брат Александр, «он делал несколько попыток жениться на девушках неравного с ним положения». Всё же одна из таких попыток стала для Миш-Миша счастливой: он венчался, не испросив, как должно, предварительного высочайшего согласия.

Женитьба великого князя вызвала целую бурю в августейшем семействе. Ведь брак матери невесты признан был морганатическим. Разгневанный император Александр III срочно телеграфировал великому герцогу Люксембургскому Адольфу-Вильгельму, единокровному брату отца невесты: «Этот брак, заключённый наперекор законам нашей страны, требующим моего предварительного согласия, будет рассматриваться в России как недействительный…»

Великий князь Михаил Михайлович с супругой графиней Софи де Торби в маскарадных костюмах. Лондон. 1897 г.

Великий герцог не замедлил отправить в Петербург русскому царю ответную депешу: «Я осуждаю в высшей степени поведение моего брата и полностью разделяю мнение Вашего Величества».

В крайнем раздражении Александр III телеграфировал и отцу новобрачной, принцу Николаю Вильгельму Нассаускому: «Я получил письмо Вашего Высочества. Я могу ответить на него лишь сообщением, что брак великого князя Михаила Михайловича, заключённый без моего разрешения и без согласия и благословения родителей жениха, никогда не сможет быть признан законным…»

Об этой странной свадьбе шептались во всех петербургских гостиных. «Рассказывают, что великий князь Михаил женился на дочери Нассауской, т. е. на дочери Таши Дубельт (Пушкиной), – писала светская дама, всезнающая генеральша Александра Богданович. – Женился, не