Александр Кушнир - Хедлайнеры

Первое впечатление – уже несколько лет пресса ожидает от “Аквариума” значительно большего, чем группа может предложить. Когда ожидания не оправдываются, наступает элементарное разочарование. В любви. Дальше начинаются многочисленные упражнения по излиянию собственных эмоций на страницах журналов и газет. Победителей, как правило, нет. Как подобную модель мира изменить (желательно в кратчайшие сроки), было непонятно.

…До начала “боевых маневров” я внимательно послушал “Навигатор”. Легкий спектральный анализ показал, что это был уже третий диск БГ, сфокусированный вокруг эстетики “Русского альбома”. Опять переизбыток вальсов и минимум драйвовых рок-номеров. Если они и присутствовали, то исключительно в жанре самоцитирования. Оставалось уповать на то, что журналисты не заметят пересечений структуры “Таможенного блюза” и ностальгического боевика 87 года “Козлы”. “Я боюсь, что у меня все блюзы похожи на „Козлы“”, – как-то в порыве откровенности признался мне Гребенщиков.

Последний негатив от “передачи дел” носил технический характер и состоял в полном отсутствии промо-материалов. В частности, новой фотосессии у “Аквариума” не случалось больше года, а тиражированием промо-кассет заниматься было некому. Времена, когда Саша Титов переписывал “День Серебра” с катушки на катушку, остались в далеком 85 году.

С другой стороны, у нового альбома была масса плюсов. Всех в России реально интриговало то, что “Навигатор” писался в Лондоне – вместе с целой тучей английских музыкантов и, в частности, с бывшим гитаристом Rolling Stones Миком Тэйлором.

“На Тэйлора вышли через общих лондонских знакомых, – не без воодушевления вспоминает БГ. – Позвонили. Тэйлор приехал в студию в драном макинтоше с дешевой японской гитарой за двадцать долларов. Взял в руки чужой „Gibson“, все ручки повернул „вправо на 10“, спросил: „О чем песня?“ – и сыграл резкие блюзовые партии буквально с первого раза. Это была школа Rolling Stones”.

Во всей лондонской эпопее “Аквариума” присутствовали какая-то нетипичная для русских рок-групп легкость и ощущение глобального праздника. “Из околоземного пространства мы наконец-то вышли на орбиту, – говорил тогда Гребенщиков. – Мир стал единым местом, не разделенным на страны и политические округа. Вообще русский становится истинно русским, только перестав зависеть от своего околоточного”.

…Ручки на микшерном пульте в Лондоне крутил легендарный “архитектор звука” Джо Бойд, выставивший “Аквариуму” идеальный для 95 года фолк-саунд. Бойд, жизнелюбивый красавец в духе начитавшегося китайской поэзии Джеймса Бонда, сотрудничал со многими рок-звездами. В 60-е это были лучшие альбомы Fairport Convention и Incredible String Band, в 70-е – гениальный Ник Дрейк, в 80-е – REM и 10000 Maniacs.

Студийные эксперименты Джо Бойда с “Аквариумом” логично было отразить в только-только появившихся на свет журналах про аппаратуру и звук. Тут БГ чувствовал себя в родной стихии – рассуждать про саунд он любил с незапамятных времен. Дай ему волю, он не только про опыты Джо Бойда расскажет, но и про “стену звука” Фила Спектора, и про педагогические студийные приемы Джорджа Мартина. От подобного объема теоретической и практической информации возникало ощущение, что “Аквариум” действительно перешел на мировое время – а все упомянутые персоналии имеют отношение к “Навигатору”. По крайней мере, на метафизическом уровне.

После специализированных изданий“Навигатор” начал продвигаться через американские московские газеты – получились заголовки типа “From Leningrad to London” и “Pop Veteran „Navigates“ Familiar Waters”. Развивая шальные “телеги” БГ в “Рекламном мире”, нам удалось сделать интервью в рекламных изданиях и тех бизнес-журналах, в которых существовали рубрики о рекламе. Интервью из серии “рок-музыканты пришли в мир рекламы”. Приветствуйте.

…Новую фотосессию мой приятель Сережа Бабенко делал в процессе интервью – чисто репортажную, но с настроением. С этими фотками мы и работали дальше – в частности, с многотиражными газетами, анонсирующими сентябрьскую презентацию “Навигатора” в ДК Горбунова.

Вместо трех концертов в “Горбушке” состоялось четыре, которые прошли с невиданным аншлагом. При поддержке “Европы Плюс” новые песни “Голубой огонек” и “Три сестры” активно ротировались по радио, вот-вот должен был появиться видеоклип “Гарсон № 2”. Результат не замедлил сказаться – за первые три дня в России было продано десять тысяч экземпляров “Навигатора”, а еще через неделю на оптовых складах не осталось ни одной копии из всего двадцатитысячного тиража. Для 1995 года это были отличные показатели. Прямо на наших глазах культовые персонажи андеграунда 80-х вылезали из какого-нибудь условного “Джон Смит паба” на божий свет.

…Меньше чем через месяц, обедая в клубе “Московский” на Тверской, Гребенщиков не без удивления листал толстую папку с аккуратными вырезками из журналов и газет. Это был мой первый в жизни пресс-клипинг – расположенная в хронологическом порядке подборка публикаций за истекший период.

Статьи делились на несколько типов: анонсы концертов в Горбушке, развернутые интервью с БГ, аналитические материалы профильного плана, англоязычная пресса и, наконец, многочисленные рецензии на “Навигатор”. “Спасибо за пять звездочек”, – улыбнулся Борис Борисович, близоруко щурясь и разглядывая сквозь стильные очки от Армани мою рецензию на “Навигатор” в одном из центральных изданий.

“Не за что, – пробурчал я. – У автора там первоначально стояло четыре звезды… Еще одну звездочку несанкционированно дорисовали ночью на верстке. По-видимому, твои фанаты-дизайнеры”.

Как-то Гребенщиков признался: “Девяносто пять процентов интервью я несу какую-то нечеловеческую заумь… Последнее, что меня добило, – это журнал „Юность“, где я рассуждаю по поводу русского духа и таким псевдо-Бердяевым выгляжу, что тошно… Мне кажется, что возможен такой конкретно взятый день и такой конкретно взятый журналист, и такое состояние сознания, когда получится интервью, достаточное для всеобъемлющего понимания „Аквариума“ и БГ. Это мой шанс”.

Мой шанс случился где-то в районе десятого интервью – в то весеннее утро наши с Гребенщиковым биоритмы наконец-то совпали. Разговор шел на тему, на которую Борис Борисович рассуждал, кажется, впервые. Мы беседовали о визуальном имидже и сценическом макияже группы “Аквариум”. Хочется верить, что БГ наконец-то встретил “брата по разуму”, – мне показалось, что в тот момент он был максимально доверителен.

Для того чтобы Гребенщиков “раскрылся”, конечно же существуют свои методы. К гадалке не ходи. Но помимо профессиональных секретов есть так называемые “общие места”. Во-первых, артист должен доверять журналисту. Во-вторых, не должно быть суеты – к сожалению, большинство интервью происходит “на бегу”. В-третьих, тема интервью должна волновать не только интервьюера. И, наконец, Гребенщикова, как, впрочем, и любого музыканта, ни в коем случае нельзя перебивать. Иначе мысль просто уйдет.

…Я вспоминаю интервью, которое БГ дал одному маститому питерскому рок-критику. Когда я прочитал его, мне показалось, что худшего монолога отца-основателя “Аквариума” я еще не читал. Ни одной мысли, какие-то обрывки фраз… Долго не мог понять, что случилось, пока не перечитал эту беседу еще пару раз. И тут меня осенило: практически все высказывания БГ заканчивались многоточием.

Я живо представил, как обстояло дело. Собеседники много лет общались друг с другом, поэтому журналист довольно бесцеремонно перебивал музыканта. На правах приятеля. В результате Гребенщиков не успевал не то что закончить свою мысль, а даже ее развить. В силу воспитанности он не делал никому замечаний – в результате это интервью таким кастрированным и получилось.

Другими словами, как делать не надо, я уже понимал. Дело оставалось за малым – сделать, как надо.

…Наша беседа о гриме и макияже в рок-культуре состоялась на уютной крохотной кухне в московской квартире Гребенщикова. Телефоны по-утреннему сонно молчали, мы неторопливо пили чай из огромных чашек и просто болтали. БГ был максимально естественным и домашним – такой себе “Kiss Unmasked”.

Вначале лидер “Аквариума” воткнул в допотопный кассетник новую композицию “Машинист” – то, что впоследствии превратилось в “Великую железнодорожную симфонию”. Обсудили оба варианта названия, и затем я нажал на диктофоне кнопку “record”…

Так получилось, что это интервью с условным названием “Музыка хулиганов” не было опубликовано. По-видимому, ждало своего часа. Дождалось. Литературная обработка монологов БГ образца 96 года сведена к радикальному минимуму.