Александр Кушнир - Хедлайнеры

От мрачных мыслей всех отвлек вопрос газеты “СМАК”: “В одном из интервью вы, Вячеслав, говорили, что готовитесь к замысловатой прическе. Скажите, это уже окончательный вариант или все еще идет подготовительный этап?”

“Это пока что подготовка, – заметно подобрел блондинисто-пергидрольный Бутусов. – А дальше волосы будут расти и трансформироваться во что-то другое. Но это я шучу. А на самом-то деле я просто пытаюсь привести в гармонию свою внешность и внутренний мир… Я даже обложку „Крыльев“ предложил оформить в виде фотомонтажа: моя голова и тело Ильи”.

Разговор плавно переключился на Кормильцева. Присутствующих взволновал вопрос, кем господин Кормильцев хотел быть в детстве. Выяснилось, что “сначала химиком, потом – биологом, потом – писателем”. Илья признался, что хотел посвятить себя стихосложению, но вместо этого ему все больше приходится иметь дело с финансовыми документами, обеспечивающими функционирование рок-группы. Поэтому сейчас заветная мечта поэта “Наутилуса” – стать пенсионером.

“Я чувствую себя трупом, нет, даже чем-то большим, – категорично заявил, поправляя очки, Илья. – Потому что между мной и теми, кому сейчас восемнадцать, просто никого нет. То есть существуют в музыке новые люди, у них нормальные мысли, но о них никто не узнает, потому что никто не вложит в них денег. Дело не собственно в деньгах, а в умных деньгах. Когда появляется Сташевский, спаси нас бог от таких денег”.

Отвечая на финальный вопрос пресс-конференции, не посещала ли автора текстов “Наутилуса” мысль подарить свои стихи еще кому-нибудь, Илья Валерьевич весомо заявил: “Я выкидываю девяносто процентов из того, что пишу. Этим, наверное, и объясняется то, что я не пишу больше ни для кого, кроме „Наутилуса Помпилиуса“”.

После тура, проведенного “Наутилусом” в поддержку “Крыльев”, группа начала готовить программу “Акустика”, состоящую из лучших хитов. Пользуясь паузой, Кормильцев укатил в Прагу, где в течение нескольких месяцев писал тексты для нового альбома. К презентации “Акустики”, состоявшейся в марте 96-го в ДК Горбунова, Илья вернулся совсем другим человеком.

“В Чехии я писал стихи, чувствуя, как с меня сходит весь невроз, приобретенный в Москве за последние три года, – признался мне Илья. – У меня появилась уверенность в собственных силах, необходимая жесткость и образность мышления. Я посетил кучу концертов: от King Crimson до Dead Can Dance. И постепенно начал „отмокать“. Вернувшись домой, я почувствовал себя как заколдованный. Теперь я впервые поверил, что никакая сила здесь не сможет меня сокрушить. Впервые за много лет мне все стало по хую”.

В этот период Кормильцева буквально разрывало от обилия идей. Все новые тексты он передал Бутусову и почувствовал себя свободным человеком. Он наконец-то закончил работу над диском “Погружение” и успешно издал его. Параллельно, вкусив запах издательской деятельности, Илья уболтал меня модернизировать тексты из “Погружения” для новой книги про “Наутилус”. Непосредственно сам Кормильцев отвечал за поэтическую часть будущего фолианта, в котором планировал опубликовать все тексты группы.

В свободное время Илья организовал издание антологии альбомов “Наутилуса” и начал плотно заниматься рок-критикой – писать рецензии на диски – в частности, в мою музыкальную рубрику газеты “Неделя”. Схема сотрудничества была простой. Кормильцев кропал литературные шедевры, а я вместо символических гонораров презентовал Илье актуальные альбомы – от Chemical Brothers до Prodigy. Поскольку интернета в 96—97 годах у нас не было, Кормильцев привозил свои тексты на дискетах. Помню, что я окончательно поверил в литературный гений Ильи после того, как в эссе про группу Blur он перевел название композиции “Essex Dogs” как… “Шавки из Капотни”. Для меня это был высший и практически недостижимый пилотаж.

Как-то под вечер я затащил “великого русского поэта” в гости к начинающему продюсеру Бурлакову. Развалившись на диване, мы поглощали приморские яства и слушали песни владивостокских групп: от “Тандема” до “Туманного стона”. Затем смотрели только что смонтированные клипы“Троллей”: “Кот кота” и “Утекай”. “Смазливый чертенок, – задумчиво отозвался Илья Валерьевич о своем тезке Лагутенко. – Да и Бурлаков – парень не промах. Шустрый. Судя по всему, далеко пойдет”.

Проводив Кормильцева домой, я, сгорая от любопытства, тут же перезвонил Бурлакову: “Ну, скажи, как тебе поэт „Наутилуса“? Не человек, глыба?” Продюсер “Троллей” подумал добрых полминуты, а затем как-то весомо сказал: “Мне кажется, он уже перерос рамки не только рок-поэта, но и рок-музыки. По-моему, вся эта история с рок-н-роллом его тяготит”.

Я сильно удивился, но для себя решил, что недавно прибывший из Владивостока Бурлаков ничего в московской жизни не понимает. А я, блин, естественно, понимаю. Ведь “Наутилус”, в отличие от никому не известной группы “Мумий Тролль”, был в явном топе. Будущее свердловско-питерской субмарины выглядело совершенно безмятежным. Кормильцев написал для “Нау” действительно драйвовые тексты – в чем я убедился ночью, прослушав данную мне Ильей демо-кассету.

Запись была сделана Бутусовым на домашней портостудии. На кассете шариковой ручкой было написано: “Китайское яблоко”. В самом начале Слава серьезным голосом говорит: “Проверка на вшивость номер четыре”, а затем на одном дыхании поет двенадцать хитов: “Странники в ночи”, “Девятый скотч”, “Три царя”, “Апельсиновый день” и другие. Поет под гитару, под простенькие клавиши и ритм-бокс.

Когда я с нечеловеческой гордостью поставил эту кассету знакомым журналистам, они долго цокали языками. Затем откровенно признались: “Если все у „Наутилуса“ получится, этот может быть покруче „Князя Тишины“… Даже если „Князь Тишины“ был бы записан по-человечески, а не в скотской электронной студии”.

Услышав демо-запись “Китайского яблока” и мнения друзей, я не на шутку впечатлился. От Кормильцева я знал, что новый альбом планируют писать в Англии – с приглашенными продюсером и музыкантами. Чтобы узнать подробности, я через пару дней встретился с Кормильцевым в клубе “Бедные люди” на Ордынке. Кроме информации про альбом, мне надо было взять у поэта итоговое интервью для книги про “Наутилус”. С этого и начали.

Илья Кормильцев: Главными событиями уходящего 96 года, если брать какие-то идеологические моменты, было завершение флирта с попсовым подходом к продвижению своей продукции. Завершение флирта со средствами массовой информации, попсово ориентированными, с московским духом, так назовем это. Это был необходимый компромисс со столичной помпезностью, который делался без воодушевления – с сердцем, зажатым в кулаке, с “отвернутыми” яйцами. Просто потому, что нужно. Потом я понял, что сегодня наши журналисты чувствуют себя особенно хорошо, только кого-то похоронив, поплясав на его могиле и пописав на нее. Без этого они считают себя как бы несостоявшимися. Большая часть их не верит ни во что, кроме денег. Да и в те не особенно верит… Параллельно у нас начались два очень перспективных флирта. Первый – это флирт с психоделикой, а второй – с компьютерами, с компьютерной эстетикой и с компьютерным миром. Они отличаются большой влюбленностью и делаются по огромному желанию. Это те моменты, которые определили все настроение 96 года. Флирт с компьютером начался, строго говоря, летом 95 года… Тогда было еще не очень понятно, что из этого выйдет.

Александр Кушнир: Что послужило импульсом?

И. К.: Так получилось, что руководители фирмы “Апекс Рекордз”, будучи людьми с физико-математическим образованием, всегда питали слабость к новым технологиям. И ваш покорный слуга, будучи человеком с естественнонаучным образованием, тоже питал слабость к новым технологиям. Поэтому, когда пришли эти люди и сказали, что есть такое предложение, я с восторгом за него ухватился. Хотя не до конца понимал, что из этого выйдет. Все вокруг относились к этому как к какому-то пафосному некоммерческому предприятию. Никто тогда не ожидал, что это окажется выгодным коммерческим и рекламным шагом. Делалось это как эксперимент – для того, чтобы застолбить новую дорогу...

Было видно, что этот компьютерный роман – на самом деле замечательный роман. Благодаря ему я лично снова вошел… немного отстав от компьютерного мира за последние три года… я окунулся в него с большим удовольствием, увидев в этом большие перспективы. Вплоть до того, что вся ближайшая работа “Наутилуса” планируется в основном интерактивными мыслями, мультимедийными. Один из проектов – это проект осуществить новый альбом, так называемый “CD +”, который, помимо аудиодорожек, содержал бы также компьютерную мультимедийную дорожку.