Александр Бенуа - История живописи

267

Был ли Доменико, действительно, родом из Венеции и открывает ли именно он ряд великих венецианских колористов, - остается также под большим сомнением. Впрочем, уже Антонио Венецеано, писавший в Пизанском кампосанто, отличался от своих товарищей по росписи более совершенным владением колоритом. Прелестной красочностью отличаются и венецианские, еще совершенно архаизирующие "иконописцы" конца XIV века.

Густаво Фриццони приписывает (и скорее остроумно, нежели основательно) портрет в музее Польди-Пеццоли Антонио Полайуоло.

Свет играет у Пьеро роль и в той фреске С. Франческо в Ареццо, где пейзажа нет и где изображено чудесное сновидение Константина, покоящегося в своем шатре перед битвой с Максенцием. Всю композицию занимает шатер с отверстыми к зрителю занавесями. Темная глубокая ночь. Внезапно слева сверху падает луч, и оттуда несется Божий вестник, освещающий драпировки и императора, постель и бодрствующего, но ничего не замечающего оруженосца. Стражники на первом плане, едва очерченные бликами света и рефлексами, также остаются безучастными. Это одна из самых эффектных картин кватроченто, с поразительным усовершенствованием возобновляющая опыт Таддео Гадди и предвещающая Рафаэля и Корреджо.

Эта и находящаяся в симметрии с ней на левой стене хора Сан Франческо "баталия" Пьеро имеют много общего с знакомыми уже нам "баталиями" Учелло, которые, несомненно, были известны Пьеро (на это прямо указывает ряд схожих деталей). Но у Учелло господствует мрак, там перспективное удаление передано наивными линейными приемами, тогда как здесь царит яркий белый свет, и, надо полагать, несравненно более сильный свет должен был царить раньше, когда фрески не были еще испорчены (ныне они испещрены пятнами обвалившейся штукатурки); перспективный же эффект в "баталиях" Пьеро достигнул одними превосходно наблюденными в натуре оттенениями. Как далеки мы здесь от ребяческих рецептов Ченнино Ченнини, еще не утративших силу для всех "ремесленников-художников" времени Пьеро!

С большим основанием, кажется, в этих картинах следует видеть произведения великого архитектора Лучиано де Лаурана.

Одним из оснований, почему следует исключить из творений Пьеро и передать его ученику, фра Карневале, чудесную лондонскую картину "Рождество" (в которой, однако, как раз больше всего поражает "модернизм" светового эффекта), служит ее несуразная перспектива. Земля (голый, белесый песок, столь характерный для некоторых местностей Умбрии), на которой стоит Мадонна, имеет вид вертикально поставленной плоскости. Этому же художнику Вентури приписывает, между прочим, и великолепную Мадонну со святыми и герцогом Урбинским в миланском Брере. Декорация ее, состоящая из мраморной ниши с конхой, производит полное впечатление иллюзии благодаря своей светотени.

Панорамы встречаются в редких случаях и в творчестве, предшествующем Пьеро; укажем на предэллу фра Беато с видом на Тразименскую равнину в Берлинском музее, на фреску тречентиста Франческо да Вольтерра в Пизе (первый сюжет - "История Иова", на фрески Амброджо Лоренцетти. Однако повторяем, "модой" расстилающиеся дали (а не громоздящиеся планы) в глубине картин становятся лишь с 1460-х годов. Если и нельзя доказать, что Пьеро принадлежит в Италии почин в пейзажных мотивах этого рода, то, во всяком случае, его картины принадлежат к лучшим и наиболее ранним примерам этого новшества.

Этим приемом пользовался и Беато Анджелико и его же мы наблюдали у Мозера.

И в других произведениях Бенедетто Бонфильи заметна эта редкая еще в XV веке наклонность к пользованию ведутами, заимствованными непосредственно с натуры: во фреске "Осада Перуджии" видна городская стена с ее воротами, вся нагорная часть города и опять апсида С. Эрколано; на хоругви (гонфалоне) св. Бернардина (Пинакотека) - оратория святого и находящаяся рядом церковь Сан Франческо; на гонфалоне с Мадонной della Misericordia - снова городские стены Перуджии.

В более ранних (как кажется) картинах Бонфильи, например в "Благовещении" Пинакотеки, мы видим еще более странную смесь "передовых" (для середины XV века) мотивов с архаизмами. Прелестна по деталям вся архитектурная часть, но "теснота" на картине крайняя, а над роскошно орнаментированной оградой сада Марии стелется иконное золотое небо. На картине "Поклонение волхвов", относящейся, вероятно, к 1450-м годам, в перспективе допущены грубые ошибки, небо было как будто покрыто золотом (и эти остатки его ныне сообщают картине эффект догорающей зари), конусообразные горы тянутся скучным рядом к фону и в неправдоподобный розовый цвет окрашен далекий город. Нечего и говорить, что никакой светотени в фигурах не соблюдено. Еще примитивнее работы другого значительного умбрийского матера XV столетия, Пьеро Антонио из Фолиньо (Меццастрис). В церкви dei Pellegrini в Ассизи мы видим мотивы, достойные старика Спинелло Аретино. Лишь ренессансная форма архитектуры, костюмы да еще кое-какие мотивы, заимствованные у фра Беато Анджелико, Беноццо Гоццоли и Карло Кривелли, выдают позднее время их происхождения. Этот умбриец может подать руку самому упорному из сиенских архаиков, Сано ди Пьетро. Как странно видеть среди чопорных композиций Меццастриса и даже на его фонах очаровательные, полные грации и изящества фигуры его младшего собрата (и ученика?) Перуджино.

Если даже считать берлинское тонди Поклонение волхвов работой не Пизанелло (или его мастерской), а флорентийца Учелло, то это не изменит нашего отношения к этой картине, как отражающей северный, готический, франко-нидерландский вкус. Ведь Учелло мог воспринять эти начала как от Джентиле, проживавшего с 1421 года во Флоренции, так и в самой Венеции, где Учелло жил в 1420-х годах и где одновременно работал Пизанелло.

Кроме приведенных образцов готического реализма в северной Италии, укажем еще тут же на удивительную по своим модным костюмам фреску Страшный суд в Кампионе (Луганское озеро), на роспись пьемонтского замка Манта (фигуры знатнейших дам, рядами стоящих под деревьями), на изобилующие бытовыми подробностями, но беспомощные в перспективном отношении фрески братьев Дзаваттари в Монцском соборе. Последние фрески относятся уже к 1440-м годам.

Невосполнимой утратой для искусства останется гибель фрески Пизанелло, украшавшей Венецианское палаццо Дукале и явившейся продолжением фресок Джентиле. В этой фреске Пизанелло изобразил (до 1422 года) сцену из жизни Оттона, сына Барбароссы. Погибли и фрески, исполненные знаменитым в свое время мастером в Неаполе и в Риме. Живописное творение Пизанелло сводится теперь к названной фреске в Сан-Фермо, к несколько более поздней фреске в веронской церкви Санта-Анастазии (фрагмент украшения над аркой одной из капелл алтарной стены, изображающий святого Георгия, побеждающего дракона; парная этой фреске часть изображала святого Евстафия), к портрету Лионелло дЭсте в Бергамском музее, к портрету Джиневры дЭсте в Лувре, к Святому Евстафию в Лондонском музее и, наконец, к ее рисункам в Лувре, в Вене и в других собраниях.

К сожалению, нам ничего неизвестно о миланце великом Безоццо, pictor supremus, как его называли в Милане, и об его достижениях в области пейзажа. Что и он по духу был северянином, не подлежит сомнению, судя по сохранившемуся единственно достоверному образцу его живописи: образу Мадонны со святыми в Сиенском музее. Насколько, однако, проникавший отовсюду немецкий стиль не вязался с основным вкусом итальянцев, можно заключить хотя бы из тех фактов, что этот величайший художник своего времени был совершенно забыт после его смерти, что все его произведения мало-помалу подверглись уничтожению и что он не оставил настоящей школы. Отметим тут же, что в смысле пейзажа едва ли искусство Безоццо означало что-либо большее, нежели искусство Пизанелло. Фон на сиенской картине сплошной золотой; нет пейзажей и на миниатюрах Безоццо, иллюстрирующих проповеди ливийского эремита Пьетро да Кастелетто (в Парижской библиотеке; см, статью Giulio Zappa, Michelino da Besozzo Miniatore в Arte, 1910, ч. VI), и, наконец, пейзажи во фресках палаццо Борромео, считавшихся его произведениями и, вероятно, действительно принадлежащих ему или его школе, сводятся к еле заметным начертаниям деревьев, лужаек, рек, гор, все на темном, совершенно неправдоподобном фоне.

Мы склонны считать и Сошествие Христа в ад в падуйском Musco Civico произведением Беллини или, по крайней мере, картиной, исполненной по его рисунку. В этой картине замечателен пейзаж, состоящий из плоских, округлых холмов, образующих слева ущелье; в холме на первом плане справа помещен мрачный вход в пещеры Преисподней.