Владимир Рекшан - Кайф

- Почетное право открыть фестиваль мы предоставляем Городу, - объявляют на собрании артистов перед боем.

Ага, - думаю я, - открывающий всегда в пролете. На нас станут электродерьмо отстраивать. Открывающие всегда проваливались на их фестивалях.

- Модель и Алиса в первый день после Города, а во второй день с утра... так-так... и вечером Аквариум... а потом...

- А жюри? - спрашивают артисты.

- Такие-то и такие-то, - отвечают начальники рок-н-ролла.

- Это же враги первостатейные! - не нравится артистам.

- Еще мы проведем в жюри таких людей, которые станут отстаивать принципы и наши идеи.

Конечно, идеи! - злюсь я. - Всегда находятся идеи и те, кто желает их отстаивать. Ведь безболезненно и выгодно, не умея ничего, иметь идеи и намерения их защитить.

Я думаю и о том, как умеют они сплотиться вокруг любой малости, дающей возможность, не умея ничего, иметь все.

А теперь говорят о билетах, а это тасовка номер один.

Начинается ругань. Делят билеты. И это не смешно.

- Участникам давали по пять! - кричат артисты.

- А теперь по два, - отвечают начальники.

Ругань продолжается. И все делят билеты. Это не смешно, потому что артист готовится к любительскому фестивалю год, тратит время жизни и деньги, и не получает за работу ничего. За его работу получает ДК, продавая тысячи билетов, много кто получает, но меньше всего артист. Будет неправдой сказать, что артист не получает ничего. Фестиваль - это пять концертов, а если тебе как участнику дают пять комплектов, то в сумме выходит двадцать пять билетов, которые перекупщики оторвут с руками, ногами и головой до червонца за билет, то есть, сокращая билетные льготы для выступающих, сокращают их возможную зарплату.

Я всегда говорил, что хуже всего быть рок-артистом, а лучше всего защищать идею и не уметь ничего.

ДК продает тысячи билетов, но не через кассу. По заявкам на предприятия. Наверное, и по липовым заявкам. У маклеров комплект фестивальный стоит до сотни и комплекты берут, еще как берут, ведь на фестиваль приезжают из разных городов провинциальные троглодиты, и им не жаль на троглодитство своих провинциальных денежек.

Ругань ни к чему не приводит. Выдают по два комплекта. Я бы артистам объяснил, как получить по пять в одну секунду. Я же знаю, как тасуются на билетах в принципе, И в принципе чую крутежку за версту, но мне просто лень организовывать восстание. Наверное, приятелям-начальникам потому и радостней думать, что мы с Николаем мертвые, великие мумии.

Я подхожу после собрания и говорю:

- Первыми - это ж подставка. Я и так вылезаю раз в пятилетку, а вы меня подставляете.

- Нет. Ты не прав. Во-первых, Городу логичней открывать фестиваль. Ты сам понимаешь. Во-вторых, выкатывает ЛДМ Динаккорд, и вы успеете покатать программу.

- Динаккорд? - спрашиваю я. - Будет Динаккорд? И дадут покатать программу?..

В последний день весны почти жарко. К двум часам лечу в ДК катать программу на Динаккорде. До-мажорная губная гармошка Хохнер со мной, театральная драная футболка со мной, театральные тапочки со мной. Ага, я же звезда рок-н-ролла и от меня до Земли несколько световых лет!..

Сценический образ подсказывает бытие - я мужик с топором в руке, от меня должно нести махоркой и сивухой. Решили Городом сгоряча: в конце отделения под гвоздящий риф Сереги колуном порублю на дрова дюжину чурок. Но не нашелся колун и желающие приволочь чурки. Зато Николай обещал подыскать на стройке, которую охраняет, сутки через трое, пару новеньких, но незаметно расколотых кирпичей. Мужчина - это рок! Буду поддельно ломать кирпичи на сцене. Хватит с троглодитов и липовых кирпичей...

Я прилетаю в ДК гонять на Динаккорде программу, но Динаккорда нет еще, зато есть Николай. Он стоит злой с приятелем возле запертых служебных дверей. Приятель желает пройти на открытие фестиваля и заготовил целую сетку классических русских взяток.

-- Не открывают, - говорит Николай не здороваясь. - Охренели.

Я стучусь в стеклянную дверь.

Мы этому вшивому домику культурки план за так делаем, а они... - думаю, но не говорю ничего Николаю, а спрашиваю:

- Жак где?

- А-а! Изобретатель пипетки. Он внутри, говорят, на сцене ковыряется.

- Короче, - говорю, - Пойдем-ка на солнышке загар половим.

- Пойдем к реке, - говорит Николай. - У Пети тут... Лучше у реки. Понятно, - думаю. - Конечно, Петя. Как нас эти Пети любят, и как не прочь теперь с ними поякшаться Николай.

- Пойдем, - соглашаюсь, - хоть к реке, хоть куда.

ДК чист, благообразен; светел, а за ним мазутный обрыв к Неве. По нему мы спускаемся к самой воде и устраиваемся возле ржавой бочки, Петя шуршит свертком.

- Ты не забыл - нам играть сегодня. Сыграешь?

- Нормально, все нормально, старик.

- А это? - Я киваю на Петю и его сверток.

- Только лучше будет.

Тепло так, и вода рядом, сидеть бы и сидеть. И никакой, главное, истерии после плотницких забав. Кайф!

- А кирпичи! - спохватываюсь я.

- Вспомнил, - усмехается Николай и расстегивает сумку. - Держи. - Он достает гладкий яркий кирпич с симметричными дырками, словно это сырный оковалок.

- Совсем не видно, что сломанный.

- Целый день искал!

Николай мне не нравится. Но я не диктатор, и его право нравиться или не нравиться мне.

Над обрывом появляется Жак.

- Динаккорд е? - спрашивает Николай.

- Нет, - кричит Жак с обрыва. - Везут.

- Пойдем? - предлагаю Николаю. - Настроиться надо. Да и с барабанами разберешься.

- Пускай они меня позовут, - говорит Николай.

- Ладно, сиди. Позовут, когда надо будет. - Я поднимаюсь, но и Николай поднимается.

- Дождешься их, - говорит. - Ладно, покачумали.

Мы поднимаемся к Жаку. Тот посматривает на Николая и посмеивается. Возле ДК уже шеренга милиции и толпа троглодитов. Нас пропускают в стеклянную дверь служебного входа и мы находим свою артистическую комнату.

- Виртуозы явятся, нет?

- Все нормально. Они за примочками полетели.

Слоняюсь по полупустому ДК, сижу в буфете над стаканом сока, мотаюсь по фойе, где разглядываю разноцветную выставку с фотографиями модных рок-артистов. Наташа-фотограф смеется за спиной:

- Я ваших фотографий не делала. Скажи Николаю спасибо. Слайды мои посеял... Плевать мне на твои фотки, - думаю, но тут же неожиданный холодок обиды растекается под сердцем. У Наташи-фотографа целый архив негативов. Она снимает уже лет... не знаю сколько, но много. Даже штамп свой - Наташа: поп-фото. Желающие могут приобрести фотки любимых рок-артистов по рублю за фотку. А Николай, значит, ей насолил, и она, выходит, не станет нас продавать по рублю. Да и кому мы нужны! Были б нужны, намолотила б кубометр фоток и не помнила б обид. Я всегда говорил, что рок-артистом быть хуже всего.

Но хуже всего то, что желанный Динаккорд привозят только за час до начала. Сто человек, наверное, бегает с причиндалами рок-труда, но они-то могут спрессовать время и извлечь через час хороший звук, а я вот, мне, можно сказать, арии петь, Бориса Годунова и Фигаро одновременно, если по качеству и - нет, то по отдаче трижды - да; а вот как мне в оставшихся шестидесяти минутах собрать себя, Николая и наших виртуозов в кулак, привыкнуть к залу и звуку в зале, походить по сцене и пробно подрыгать ножками и по десятку тактов из каждой арии врубить перед пустым залом?..

Жак чокнулся от сотни бегающих человек, а ведь ему лично следует разобраться с пультом, которого он до того и в глаза не видел. Кто только не достает Жака! Со сцены орут виртуозы, просят звука в мониторы, а он смотрит в точку и ноль реакции.

- Жак, - отвожу его и впихиваю в кресло где-то в девятом ряду. - Жак, слушай меня внимательно.

- Все будет нормально, - отвечает Жак.

- Да, все уже нормально, но послушай, Жак. Ты слышишь? - Жак не слышит. - В конце мой номер с гитарой. Мужчина - это рок. Да, Жак? Ты обещал притащить двенадцатиструнку. Притащил?

Жак не слышит. Я хлопаю его по плечу и предлагаю:

- Выпить хочешь?

До него доходит. Он мотает головой и отвечает со смешком:

- Нет, я не пью. Знаешь, я екнусь сейчас. Ничего в пульте не понимаю... Все будет нормально.

- Гитару ищи.

- Гитара. Конечно!..

За кулисами тасовка из кучи парней, но больше из девок, которых провели без билетов по липовым спискам артисты за разделенные симпатии. Вот девки и колбасятся тут. В зал уже впускают троглодитов, и трендит звонок. Из тасовки возникает Жак с самопальным Стратакастером типа Джипсон.

- Я ж говорил, - говорит Жак, и я примеряю гитару, как примеряют чужой пиджак, когда нечего одеть на вечеринку и некогда выбирать,

- Ты говорил, - соглашаюсь я.

В нашей комнате Николай и Петя, а виртуозы, кажется, еще возятся с примочками. Николай выглядит прилично и говорит:

- Не сходи ты с ума. В нашем возрасте это не прилично.

- Тогда скажи Пете, чтобы доставал из свертка.

Мы так сидим недолго плюс пепси-кола из домкультуркиного буфета и уже балагурим, а Николай говорит: