Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6588 ( № 8-9 2017)

Разлился по блескам дул и лезвий

рассвет.

Рдел багрян и долог.

В промозглой казарме

суровый

трезвый

молился Волынский полк.

Жестоким

солдатским богом божились

роты,

бились об пол головой многолобой.

Кровь разжигалась, висками жилясь.

Руки в железо сжимались злобой.

Первому же,

приказавшему –

«Стрелять за голод!» –

заткнули пулей орущий рот.

Чьё-то – «Смирно!»

Не кончил.

Заколот.

Вырвалась городу буря рот.

9 часов.

На своём постоянном месте

в Военной автомобильной школе

стоим,

зажатые казарм оградою.

Рассвет растёт,

сомненьем колет,

предчувствием страша и радуя.

Окну!

Вижу –

оттуда,

где режется небо

дворцов иззубленной линией,

взлетел,

простёрся орёл самодержца,

черней, чем раньше,

злей,

орлинее.

<...>

Это над взбитой битвами пылью,

над всеми, кто грызся, в любви изверясь, днесь

небывалой сбывается былью

социалистов великая ересь!

17 апреля 1917 года, Петроград

Игорь Северянин

И это – явь?..

И это – явь? Не сновиденье?

Не обольстительный обман?

Какое в жизни возрожденье!

Я плачу! Я свободой пьян!

Как? Неужели? Всё, что в мыслях, –

Отныне и на языке?

Никто в Сибирь не смеет выслать?..

Не смеет утопить в реке?..

Поверить трудно: вдруг всё ложно?!

Трепещет страстной мукой стих...

Но невозможное – возможно

В стране возможностей больших!

8 марта 1917, Москва

Борис Пастернак

Весенний дождь

Усмехнулся черёмухе, всхлипнул, смочил

Лак экипажей, деревьев трепет.

Под луною на выкате гуськом скрипачи

Пробираются к театру. Граждане, в цепи!

Лужи на камне. Как полное слёз

Горло – глубокие розы, в жгучих,

Влажных алмазах. Мокрый нахлёст

Счастья – на них, на ресницах, на тучах.

Впервые луна эти цепи и трепет

Платьев и власть восхищённых уст

Гипсовою эпопеею лепит,

Лепит никем не лепленный бюст.

В чьём это сердце

вся кровь его быстро

Хлынула к славе, схлынув со щёк?

Вон она бьётся: руки министра

Рты и аорты сжали в пучок.

Это не ночь, не дождь и не хором

Рвущееся: «Керенский, ура!»,

Это слепящий выход на форум

Из катакомб, безысходных вчера.

Это не розы, не рты, не ропот

Толп, это здесь, пред театром – прибой

Заколебавшейся ночи Европы,

Гордой на наших асфальтах собой.

1919

Осип Мандельштам

* * *

Прославим, братья, сумерки свободы,

Великий сумеречный год!

В кипящие ночные воды

Опущен грузный лес тенёт.

Восходишь ты в глухие годы –

О солнце, судия, народ.

Прославим роковое бремя,

Которое в слезах народный вождь берёт.

Прославим власти сумрачное бремя,

Её невыносимый гнёт.

B ком сердце есть – тот должен слышать, время,

Как твой корабль ко дну идёт.

Мы в легионы боевые

Связали ласточек – и вот

Не видно солнца, вся стихия

Щебечет, движется, живёт;

Сквозь сети – сумерки густые –

Не видно солнца и земля плывёт.

Ну что ж, попробуем: огромный, неуклюжий,

Скрипучий поворот руля.

Земля плывёт. Мужайтесь, мужи,

Как плугом, океан деля.

Мы будем помнить и в летейской стуже,

Что десяти небес нам стоила земля.

1918

Вячеслав Малежик: „Жизнь – лучший писатель“

Искусство / ЗВАНЫЙ ГОСТЬ / По душам

Писарева Екатерина

Теги: Вячеслав Малежик , юбилей

Популярный артист рассказал о своей литературной деятельности

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Вячеслав Малежик – эстрадный певец, композитор, заслуженный артист России. Работал в ансамблях «Весёлые ребята», «Голубые гитары», «Пламя» и др. Автор огромного количества хитов, выпущено более 30 альбомов с песнями. Также является автором пяти книг.

Своё 70-летие известный эстрадный певец и поэт отметил грандиозным концертом в Кремлёвском дворце. «ЛГ» поговорила с автором нескольких сотен песен о начале его творческого пути, увлечении писательством, о возрасте и литературных предпочтениях.

– Вячеслав Ефимович, недавно вы масштабно отметили на сцене Кремлёвского дворца свой юбилей. Это было некое подведение итогов?

– Нет, не подведение, скорее концерт, в котором я просто постарался показать зрителям, что в моём возрасте ещё можно получать удовольствие от жизни и я могу быть замечательным примером для подражания и знаменосцем в восхождении под названием «жизнь». Всё это было без всяких размышлизмов и стенаний на тему того, что молодость безвозвратно ушла.

– Составляющие вашей жизни – это...

– Многое. И семья, и дети, и внуки. Но, конечно, творчество. Я считаю, что для мужчины основное – это работа. Я занимаюсь тем, что для меня близко, и тем, что умею. В принципе, надеюсь, что с кем-то вхожу в резонанс и доставляю людям удовольствие.

– Вы окончили технический вуз, по образованию инженер... Как вы пришли в музыку?

– Я бы перефразировал вопрос «Как вы не пришли в технику, уйдя на время из музыки?» ( смеётся ). В какой-то момент у меня был такой выбор, и я долго решал, чем же заняться в жизни, и в итоге поступил в технический вуз. Начал заниматься самодеятельностью, увлёкся настолько, что стал двоечником. Но всё же институт окончил и два с половиной года проработал по распределению, начинал там делать диссертацию, защитил кандидатский минимум. А потом меня пригласили на профессиональную сцену, в ВИА «Весёлые ребята», и с того момента можно считать, что мой диплом инженера стал просто орденом на моей груди для авторитета.

– Вами написано множество песен, такие популярные артисты, как Валерий Леонтьев, Альберт Асадуллин, Ирина Понаровская, исполняют ваши песни. Вы этим гордитесь?

– Я горжусь тем, что прожил интересную жизнь. С годами начал понимать, что за нами «присматривают»: Господь Бог, ангел-хранитель или кто-то ещё... То, что жизнь не ставила мне серьёзных задач, будто меня кто-то берёг, – вот этим, наверное, горжусь.

– Помимо вашей артистической деятельности вы ещё и автор пяти книг. Первая – «Понять, простить, принять» – датирована 2011 годом. Почему так поздно решили публиковаться?

– Первую книжку меня уговорили сделать, включив в неё стихотворения и тексты моих песен. Главным экспериментом было то, что я там попробовал сделать маленькие эссе о тех временах, когда я ничего не писал – ни стихов, ни песен. Мне кажется, у меня есть чувство формы и какой-то свой почерк в изложении мыслей. Во всяком случае, книжка моя очень похожа на то, как я разговариваю в жизни: по манере, с той же иронией и теми же словечками. И я начал писать.

– Сюжеты брали из жизни или придумывали, конструировали?

– Выдумывать сюжеты – это скорее Сидни Шелдон, это не ко мне. Те вещи, которые я придумывал полностью, у меня не получались – я или начинал буксовать, или делать какую-нибудь пародию или кальку с того, что я видел по телевизору или читал. Однажды я поставил себе цель написать детектив, вспомнив фразу Дарьи Донцовой, которая сказала, что первый детектив написала на спор. Но в процессе работы я понял, что получается плохо, и я с ненавистью, как Гоголь свой второй том, сжёг этот роман. Лучше ничего, чем сделать то, за что будет стыдно.

– Вы упомянули Сидни Шелдона... А что вообще вы читаете, что у вас на книжной полке?

– Шелдон скорее сценарист, писателем я его не назову. Это не совсем литература, там нет описаний, никаких лирических отступлений и размышлений, как в «Братьях Карамазовых» Достоевского – так что это скорее сценарий. Сейчас я по второму, а иногда и по третьему разу перечитываю русскую классику и получаю фантастическое удовольствие от Лескова, Вересаева, Куприна... Недавно с женой на пару открыли раннего Чехова, для меня поначалу Антоша Чехонте ассоциировался с Ванькой Жуковым, с каким-нибудь унтером Пришибеевым, с Каштанкой... И тут я открыл кучу совершенно неизвестных мне рассказов, сейчас это у меня настольная книга. Та степень стёба, которая была у Чехова, рядом не стоит ни с каким «Комеди Клабом». Он очень современен!

Любопытно рассматривать функцию времени и как меняется читательское восприятие. Когда-то я читал Курта Воннегута и запомнил фразу о том, что прочитавший «Братьев Карамазовых» может считать себя начитанным человеком, ведь там есть абсолютно всё, что надо знать о жизни. Я так радостно тогда вздохнул: к тому моменту я их уже дважды перечитал!