Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6588 ( № 8-9 2017)

В конце 1916 г. царь распорядился провести сенатскую ревизию всех отсрочек от воинской службы, полученных представителями Земского союза и Союза городов. Это был внятный сигнал оппозиции, что Николай II на соглашение не пойдёт. Последствием ревизии стал бы массовый призыв в армию сотен и даже тысяч «земгусар», кадровой опоры Земгора.

Другими словами, начались «внутренние военные действия».

Генералы-оппозиционеры

Разумеется, оппозиция не сидела сложа руки. «Незадолго до Февральской революции, – отмечал один из участников Февраля Н.В. Некрасов в своих показаниях в НКВД СССР от 13 июля 1939 года, – начались и росли связи с военными кругами. Была нащупана группа оппозиционных царскому правительству генералов и офицеров, сплотившихся вокруг А.И. Гучкова (Крымов, Маниковский и ряд других), и с нею завязалась организационная связь». Готовилась и специальная группа в селе Медведь, где стояли запасные воинские части. Она-то, судя по всему, должна была сыграть решающую роль в аресте царя. Бывший начальник охраны царя генерал Спиридович уточнял: «Если бы Государь не отрёкся, его убили бы. Так было решено».

Французская военная разведка тоже отслеживала уровень оппозиционности в Петрограде. Её сотрудник, капитан де Малейси отмечал: «…революция была осуществлена не самими революционерами, а монархистами, желавшими лишь отречения самодержца с установлением либеральной опеки при одном из великих князей в качестве регента». Также де Малейси указывал на прямое участие в Феврале британского посла Дж. Бьюкенена, «ни на минуту не покидавшего кулис заговора».

Самоубийство оппозиции

Российская империя была построена дворянами и погублена дворянами. В течение почти двухсот лет, от Петра Великого, сделавшего из них пожизненных «слуг государевых», которых от службы могли освободить только увечье или смерть, до Петра III, освободившего их от обязательной службы, и до Великих реформ, отнявших у них крепостных работников, первое сословие постепенно утрачивало своё главенство. Оно становилось похоже на разбитого параличом родственника, который уже не живёт и ещё не умирает. Потомки героев Полтавы, Бородина, Севастополя в большинстве своём либо превратились в чиновников, либо, заложив и перезаложив свои имения в Дворянском поземельном банке, стали экономическими мертвецами. Смена системы управления назрела. Но каким путём она должна была произойти?

Оппозиционеры уже начали делить министерские портфели.

Однако страна, в которой жили они, оказалась для них непостижимым явлением – она была «необъятным и тёмным мужицким царством с очень слабо развитыми классами, с очень тонким культурным слоем, с царём, сдерживающим это царство и не допускавшим растерзания народом этого культурного слоя» (Бердяев Н.А. Судьба России.)

И всё же нет однозначного ответа на вопрос: был ли Февраль неизбежен? Приведём заключение американского дипломата Дж. Ф. Кеннана, бывшего посланника США в СССР: «В настоящее время наиболее взвешенное мнение (в том числе и автора этой книги) заключается в том, что русская революция была всё-таки достаточно случайным событием, явившись результатом нескольких внезапно совпавших обстоятельств, в стечении которых не просматривается никакой логической связи. Многие из них, если бы не игра случая, могли происходить совершенно иначе…» (Дж. Ф. Кеннан. «Маркиз де Кюстин и его «Россия в 1839 году»).

Внимательный читатель может задать не лишённый логики вопрос: «А разве не большевики разрушили Российскую империю?»

Нет, большевики появились позже, когда империя уже была разрушена и представляла собой территорию соперничества.

Но невозможное – возможно…

Литература / Путешествие во времени / Век революции

Демонстрация с лозунгом «Да здравствует свободная Россия!». Рисунок подписан фамилией Яцкевич. Февраль 1917 года

Теги: Февральская революция , поэты Серебряного века

Начнём издалека – со стихов 1830 года. Конечно, Михаил Лермонтов писал не о Февральской революции. Но его мощное провидческое стихотворение, конечно, относится к этому событию российской истории: «Настанет год, России чёрный год, / Когда царей корона упадёт». Поэтому мы начали подборку стихов поэтов Серебряного века, посвящённую Февральской революции, с цитирования его стихов. Предчувствие рокового конца царской власти есть и в стихах Бальмонта, написанных в 1906 году: «Кто начал царствовать – Ходынкой, / Тот кончит – встав на эшафот». Конечно, они не о Февральской революции, скорее это поэтическая публицистика, но и в этих стихах есть предчувствие трагических событий 1917 года. Поэтому мы сочли необходимым показать эти строки.

Февральскую революцию русские поэты Серебряного века восприняли как событие долгожданное и неизбежное. Мало кто из поэтов остался от него в стороне. Отозвались стихами самые талантливые и яркие поэты России – Александр Блок, Сергей Есенин, Владислав Ходасевич, Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Максимилиан Волошин и многие, многие другие. Целая гамма чувств – от восторга до сожаления отразилась в стихах тех, кто на сто лет вперёд определил развитие русской поэзии – от Валерия Брюсова и Велимира Хлебникова до Марины Цветаевой и Игоря Северянина. Интересно, что Борис Пастернак отразил февральский переворот, что называется, «по касательной» – лишь названным именем Керенского, а стихи Мандельштама психологически как бы суммируют весь 1917 год – от февраля до декабря. Предлагаем вниманию читателей некоторые из этих поэтических откликов очевидцев на Февраль 1917 года.

Написал предисловие и собрал страницу стихо­творений о Февральской революции Сергей Мнацаканян.

Велимир Хлебников

Свобода приходит нагая…

Свобода приходит нагая,

Бросая на сердце цветы,

И мы, с нею в ногу шагая,

Беседуем с небом на ты.

Пусть девы споют у оконца

Меж песен о древнем походе

О верноподданном Солнца

Самосвободном народе.

19 апреля 1917

Марина Цветаева

Царю – на Пасху

Настежь, настежь

Царские врата!

Сгасла, схлынула чернота.

Чистым жаром

Горит алтарь.

– Христос Воскресе,

Вчерашний царь!

Пал без славы

Орёл двуглавый.

– Царь! – Вы были неправы.

Помянет потомство

Ещё не раз –

Византийское вероломство

Ваших ясных глаз.

Ваши судьи –

Гроза и вал!

Царь! Не люди –

Вас Бог взыскал.

Но нынче Пасха

По всей стране,

Спокойно спите

В своём Селе,

Не видьте красных

Знамён во сне.

Царь! – Потомки

И предки – сон.

Есть – котомка,

Коль отнят – трон.

Москва, 2 апреля 1917, первый день Пасхи

Валерий Брюсов

На улицах (февраль 1917 г.)

На улицах красные флаги,

И красные банты в петлице,

И праздник ликующих толп;

И кажется: властные маги

Простёрли над сонной столицей

Туман из таинственных колб.

Но нет! То не лживые чары,

Не призрак, мелькающий мимо,

Готовый рассеяться вмиг!

То мир, осуждённый и старый,

Исчез, словно облако дыма,

И новый в сиянье возник!

Всё новое – странно-привычно;

И слитые с нами солдаты,

И всюду алеющий цвет,

И в толпах, над бурей столичной,

Кричащие эти плакаты, –

Народной победе привет!

Те поняли, те угадали…

Нетрудно учиться науке,

Что значит быть вольной страной!

Недавнее кануло в дали,

И все, после долгой разлуки,

Как будто вернулись домой.

Народ, испытавший однажды

Дыханье священной свободы,

Пойти не захочет назад:

Он полон божественной жажды,

Её лишь глубокие воды

Вершительных прав утолят.

Колышутся красные флаги…

Чу! Колокол мерно удары

К служенью свободному льёт…

Нет! То не коварные маги

Развеяли тайные чары:

То ожил державный народ!

2 марта 1917

Владимир Маяковский

Из «Поэтохроники»

26 февраля.

Пьяные, смешанные с полицией

солдаты стреляли в народ.

27-е.

Разлился по блескам дул и лезвий

рассвет.

Рдел багрян и долог.

В промозглой казарме

суровый

трезвый

молился Волынский полк.

Жестоким

солдатским богом божились

роты,

бились об пол головой многолобой.