Борис Кравцов - Бегство из гетто: Заметки по поводу рукописи, оставленной в ОВИРе

А время было тревожное. Из американского города Фултона уже прозвучали первые залпы «холодной войны», когда бывший союзник, бывший английский премьер Черчилль призвал к новому «крестовому походу» против социализма, против СССР. Страницы газет еще не остыли от отчетов с Нюрнбергского процесса — холодящих душу подробностей фашистских преступлений против человечества.

Вот к этому времени и относятся и вырезка из «Комсомолки», и те стихотворные строки, которые написаны на ее полях. Доброй памяти Володя Торопыгин, восторженный юноша, ставший затем известным поэтом и рано, к сожалению, ушедший от нас, тогда, конечно, преувеличил рифмы ради. Меня действительно избрали партгрупоргом курса, но дискуссионный клуб придумала вся наша партгруппа, самая многочисленная на филфаке и состоявшая почти полностью из демобилизованных ребят, и письмо «за моря» писали все вместе.

Не помню уже, кто принес весть, ошеломившую и возмутившую всех: дискуссионный клуб Оксфордского университета принял резолюцию, одобряющую свободу фашистской пропаганды в Англии.

Как?! Мы не могли этого понять. Всего два года прошло после окончания войны, мы еще всеми порами ощущали горе, которое фашизм принес нашей стране, прошагав пол-Европы, видели и ее страдания, и горы человеческого пепла у еще не остывших печей крематориев. Мы помнили варварские бомбардировки английских городов, трагедию Ковентри, не забыли и английских парней, которые сложили головы в Дюнкерке, в Арденнах, на Эльбе. И — подумать только! — это позорное решение приняли наши одногодки, а ведь кто-то из них воевал, кто-то осиротел, кто-то лишился крова… Забыть все это — значит предать не только память миллионов павших, но и живых, предать забвению зло, причиненное человечеству фашизмом.

Решение возникло сразу: от имени нашего дискуссионного клуба обратиться с открытым письмом к студентам Оксфорда, ко всем студентам Англии. Это были несколько дней, когда мы невнимательно слушали лекции и пропускали семинары: в одиночку и группами писали письмо, десятки вариантов. Уже не помню всех, кто принимал в этом участие, кажется, весь факультет: и Сережа Яцковский, летчик-разведчик, Герой Советского Союза, и Маша Харшак, пережившая блокаду в Ленинграде, и Миша Гуренков, дважды бежавший из фашистского плена и вернувшийся с фронта гвардии старшим сержантом с орденами Отечественной войны, Красной Звезды, медалью «За отвагу», и бывшие офицеры Толя Введенский, Лев Гальперин, Валерий Ермолаев, и Борух Непомнящий, и Федор Абрамов, впоследствии автор знаменитой трилогии о Пряслиных, и Наташа Гуковская, известная многим читателям и телезрителям как Наталья Долинина, и бывшие блокадные мальчишки Юра Воронов и Леша Гребенщиков…

Наш декан, будущий академик Михаил Павлович Алексеев, почетный доктор Оксфордского и многих других зарубежных университетов, настойчиво рекомендовал упомянуть в письме гуманистические традиции английской литературы, Шекспира и Байрона, и мы это сделали. Наши преподаватели Петр Яковлевич Хавин, Александр Васильевич Западов, Евгения Львовна Кац, Александр Григорьевич Дементьев прошлись по тексту опытной рукой стилистов… Партком университет и комитет комсомола решили обсудить письмо на всех факультетах. Обсуждали бурно, вносили поправки, каждый стремился поставить свою подпись. Представляете? Почти 20 тысяч подписей студентов и преподавателей!

Полный текст письма опубликовала «Комсомопьская правда». Вскоре нам ответили комсомольцы Оксфорде, студенческая лейбористская федерация Англии. Аристократы из Оксфордского дискуссионного клуба молчали, а затем вновь подтвердили свое решение: фашисты могут свободно пропагандировать свои идеи стенах английского университета. Они это называли демократией…

Это было в октябре 1947 года. Всего год назад в Нюрнберге завершил свою работу Международный военный трибунал, Нюрнбергский процесс над главарями фашистского рейха, главными нацистскими преступниками, по вине которых человечество было ввергнуто во вторую мировую войну и потеряло 50 миллионов своих сынов и дочерей. Двадцать миллионов из них были советскими людьми.

Среди тех, кто по приговору трибунала был вздернут на виселицу, был и Юлиус Штрейхер, член нацистской партии с 1921 года, обергруппенфюрер, редактор и издатель погромной антисемитской газеты «Дер Штюрмер», «палач евреев номер 1» — титул, который «он сам принял», — это слова английского обвинителя Гриффит-Джонса. Я процитирую отрывок из его выступления на заседании Нюрнбергского процесса по стенограмме, датированной 10 января 1944 года.

«Господа судьи!

Обвинение против этого подсудимого может быть изложено, по-видимому, в нескольких словах, если мы вспомним о его неофициальном титуле, который он сам принял, а именно: „палач евреев номер 1“. Обвинение предъявляется этому человеку в том, что на протяжении 25 лет он стремился воспитывать весь германский народ в духе ненависти и подстрекал его к преследованию и истреблению евреев. Он был соучастником убийств, совершенных в невиданных прежде масштабах…

Может быть, подсудимый и принял меньшее участие в физическом совершении преступлений против евреев, о которых Трибунал слышал, чем некоторые из других заговорщиков. Но обвинение считает, что его преступление от этого не уменьшается. Никакое правительство в мире до того, как нацисты пришли к власти, не могло бы начать и провести политику массового истребления, не имея… людей… которые были бы готовы участвовать в этих кровавых убийствах…

Штрейхер взял на себя эту задачу „просвещения“ народа, воспитания убийц, отравления их умов ненавистью… Без него кальтербруннеры, гиммлеры, генералы штумпфы и прочие гитлеровцы не имели бы людей для выполнения своих приказов…

В этом отношении его преступление, вероятно, идет гораздо дальше, чем преступление кого-либо из других подсудимых. Их преступная деятельность пресечена после заключения их в тюрьму. Влияние же преступлений этого человека и яд, которым он отравил умы многих… продолжает жить. Он оставляет жить за собой массу развращенных им людей, отравленных ненавистью, садизмом и жаждой убийств. Эти люди останутся в течение поколений проблемой, а может быть, и угрозой для человечества…»

Я привёл эту цитату не для того, чтобы лишний раз показать злодейский облик антисемита Штрейхера. Он получил свое. Но вот что говорил не Нюрнбергском процессе главный обвинитель от Соединенных Штатов Америки Р. X. Джонсон. Подчеркнув, что Штрейхер «возглавил нацистов в этой кампании антисемитской жестокости и экстремизма», он заявил: «Штрейхер имеет теперь наглость заявлять нам, что он „всего лишь сионист“ (подчеркнуто мною. — Б. К.). Он говорит, что хочет только вернуть евреев в Палестину».

Какая жестокая параллель с тем, что утверждали сионисты — от Герцля до Бегина, и как просто вывести из нее элементарное логическое построение: Штрейхер — сионист и Бегин — сионист, Штрейхер — фашист и Бегин… Впрочем, пусть точку в этом силлогизме поставит не менее махровый сионист Д. Бен-Гурион. Еще В. Жаботинского он с иронией называл «Владимиром Гитлеровичем», а о Бегине сказал прямо: это — «личность, с головы до ног изготовленная по образцу гитлеровца».

Право же, не питая никаких симпатий к Бен-Гуриону (он тоже приложил немало «усилий» к «расширению» границ Израиля и истреблению арабов), должен сказать, что в этом случае он не ошибся.

Я завершал работу над этой книгой, когда пришло сообщение об отставке Бегина. Печать гадала: кто займет пост премьер-министра — его давний соратник по террористической деятельности Шамир или представитель оппозиционной так называемой «рабочей» Партии труда. В этой связи мне невольно вспомнился анекдот, приведенный года два назад в английской газете «Гардиан». Один израильтянин спрашивает другого, почему он решил покинуть страну. «Во-первых, — отвечает тот, — мне надоело правительство Бегина. Цены растут каждый день. Власти изолируют себя от всего мира и отказываются жить в мире с палестинцами». «Но послушай, — восклицает первый. — Правительство Бегина доживает свои последние дни, и скоро лидер лейбористов станет премьер-министром». «Вот именно, — отвечает отъезжающий, — и это как раз вторая причина, по которой я покидаю эту страну».

Сионизм — это фашизм.

В 1967 году в связи с агрессией Израиля против арабских стран основатель организации «Еврейская альтернатива сионизму» Моше Менухин, отец известного американского скрипача Иегуди Менухина, отказавшись присутствовать на выступлении своего сына в концерте, сбор от которого шел в пользу Израиля, заявил: «Да, я признаю иудаизм своей религией, но я отрицаю „напалмовый иудаизм“, то есть сионизм. Сионисты — это не евреи, как я их себе представляю, а еврейские нацисты…»

«Я не поколеблюсь сравнить ситуацию в Израиле с положением в Германии между двумя войнами, — писал в своей книге „Расизм в Израиле“ профессор Исраэль Шахак, председатель „Лиги защиты прав человека в Израиле“. — Я утверждаю, что израильские евреи переживают сегодня процесс фашизации… Я говорю не только о тех, кто, по моему мнению, является настоящим фашистом, — а таких много, — но и о тех, кто не выступает против еврейского нацизма».