Уильям Истерли - В Поисках Роста

Следующая битва состоялась через год, в январе 1734 г., когда шериф округа Ланкастер послал вооруженный отряд для ареста Томаса. Отряд снова взломал дверь, и Томас снова открыл огонь. Один из людей Томаса застрелил одного из на­падавших по имени Ноулс Даунт. Пенсильванцы умоляли Ханну дать им свечу, чтобы осмотреть рану Даунта (у него была повреждена нога). Добросердечная Ханна ответила: «Лучше бы его ранили в сердце» [5]. Позже Ноулс Даунт скон­чался от ран. Взять Томаса не удалось и на сей раз.

Осенью 1736 г. сКресапом решил наконец разобраться новый шериф округа. В ночь на 23 ноября он возглавил хорошо вооруженный отряд из двадцати четырех человек. Отряд достиг дома Кресапов. Шериф намеревался вручить Томасу ордер на арест за убийство Ноулса Даунта. Когда раздался стук в дверь, в доме находи­лись члены семьи и защитники Мериленда. Ханна снова была на сносях — на этот раз она ждала третьего ребенка. Томас поинтересовался, чего они хотят, «эти квакающие сукины дети» [6]. Определение относилось к миролюбивым пен­сильванским квакерам. Но в данный момент они хотели сжечь дом Томаса. Мери-лендцы бросились врассыпную из горящего дома, и тогда пенсильванцы наконец-то поймали Кресапа [7].

Томаса заковали в кандалы и отправили в тюрьму. Она находилась в Фила­дельфии — Томас назвал этот город одним из самых красивых в Мериленде. В тюрьме Кресап провел год. Иногда охранники выводили его на свежий воздух, в том числе чтобы показать «мерилендское чудовище» беснующейся толпе.

И все-таки сторонники Томаса добились его освобождения — для этого им пришлось обратиться с петицией в Лондон к королю. Томас решил, что Пен­сильвании с него хватит, погрузил свое семейство в повозку и отправился назад в Мериленд, на западную границу — туда, где ныне стоит городок Олдтаун, что на берегах Потомака. Как только они туда прибыли, Ханна родила их пятого, последнего ребенка — Майкла.

Томас никак не мог ужиться с соседями — один из них отметил, что «Кре-сап — человек горячего нрава и на редкость желчный» [8]. Но на этот раз до дра­ки не дошло, и в Олдтауне Томас прожил до конца своих дней [9]. Он выстроил дом над поймой Потомака — это была хорошая, плодоносная земля. К сожале­нию, именно в этом месте река не являлась транспортной артерией — навигация по ней была возможна только от Джорджтауна, в 150 милях ниже по тече­нию. Непроходимость Потомака пробудила у Томаса глубокий интерес к пробле­мам транспорта.

В 1740-х гг. Кресап входил в группу земельно-транспортных инвесторов, ко­торая включала и семью Вашингтонов. Они изучали возможность сооружения канала вдоль той части Потомака, где судоходство было невозможно. Разрабо­танный план не был реализован из-за опасности войны с французами. Канал все-таки построили, но только в начале следующего столетия.

Каналы и реки привлекали всех, поскольку дороги в колонии часто утопали в грязи, а в сухую погоду от перегрузки колеи делались чересчур глубокими. Чтобы не так страдать от тряски, и возницы, и пассажиры в пути передавали друг дру­гу бутылку виски. «Лошади, — с благодарностью отмечал один такой пасса­жир, — были трезвы» [10].

Так и не сумев обуздать реку, Томас переключился на сооружение дорог. При этом он ориентировался на довольно низкие стандарты, понимая под дорожным строительством лишь устранение «наиболее сложных препятствий» [11]. В 1747 г. в тех местах проезжал с инспекцией Джордж Вашингтон — сын бывших землевладельцев и коммерческих партнеров Томаса. Он описал дорогу, которая вела к угодьям Томаса Кресапа, как «худшую из дорог, по которой когда-либо сту­пала нога человека или зверя» [12].

Если Томас надеялся, что переезд на дальние рубежи избавит его от погранич­ных войн, то он ошибался. Он оказался в центре самой большой за всю свою жизнь войны — англо-французской, продлившейся с 1754-го по 1763 г.

Война началась в том числе и потому, что Томас (как и другие английские по­селенцы) не был удовлетворен своим прибрежным участком и обращал взоры на запад — там вдоль судоходной реки Огайо простирались плодоносные земли. В итоге Томас присоединился к Вашингтонам и другим вирджинцам, решившим захватить приглянувшиеся территории. В историю эта группа вошла под на­званием «Компания Огайо».

Захватчики быстро расправились с прежними владельцами — племенами ин­дейцев Шони и Минго. Когда «Компания Огайо» попыталась выстроить торго­вый пост и форт в устье реки Огайо (ныне это город Питтсбург), им пришлось столкнуться с более серьезным неприятелем, а именно — французами из Квебе­ка. Они тоже положили глаз на землю у реки. В 1754 г. в короткой схватке фран­цузы оттеснили защитников «Компании Огайо» под командованием юного Джорджа Вашингтона. Инцидент положил начало Французско-Индейской вой­не (как ее позже назовут). Томас и его сыновья Дэниел и Томас-младший записа­лись в антифранцузское ополчение в составе колониальной милиции — сборища провинциальных забияк, более известных своими «безобразными вольностями», чем военным мастерством [13]. Томас откомандировал в милицию и Немези­да — одного из своих черных рабов. 23 апреля 1757 г. в бою возле нынешнего Фрос­тбурга, штат Мериленд, Томас-младший был убит. Спустя несколько недель Немезид тоже погиб в бою [14].

В итоге при мощной поддержке Британии колонисты победили французов и их союзников-индейцев. На этом, однако, военные мытарства Томаса не закончи­лись. В 1755 г. разразилась освободительная война. Младший сын Томаса Майкл был убит в самом ее начале. Еще двое детей Томаса и Ханны умерли малолетними от болезней. Жизнь Томаса была полна насилия и неудач, а каждый кусок хлеба доставался ему с большим трудом.

И все-таки поиски реки, которые Томас вел всю жизнь, увенчались успехом. Майкл до своей гибели успел застолбить участок на реке Огайо. Наследники То­маса будут жить на плодородной земле, а позже работать на мануфактурах вдоль речных берегов. Растущая американская экономика, простирающая свои щупальца вдоль рек, каналов и железных дорог, вытащила Кресапов из нищеты и помогла их процветанию. Жизнь изменилась со времен Томаса — моего прапра-прапрапрапрадеда.

Большая часть населения Земли еще не распрощалась с тяжелым наследием доиндустриальной эпохи. Большинству жителей Земли повезло меньше, чем мне, родившемуся на изобильных берегах. Когда мы, жители богатых стран, смотрим сегодня на то, что происходит в странах бедных, —мы видим там собственное прошлое. Мы все — потомки бедняков. В конечном итоге мы все — выходцы из простонародья. Мы занимаемся поисками истоков роста, чтобы помочь бедным странам стать богатыми.

За последние пятьдесят лет экономисты часто полагали, что им наконец-то удалось найти верный подход к проблеме экономического роста. Все началось с мысли о необходимости предоставлять иностранную помощь для заполне­ния разрыва между «требуемыми» инвестициями и собственными накоплени­ями государства. Даже после того как некоторые из нас отказались от этой ли­шенной гибкости концепции «требуемых» инвестиций, инвестиции в средства производства по-прежнему казались нам ключом к экономическому росту. Эту идею дополняло представление о том, что образование является формой накопления «человеческих средств производства», которые, в свою очередь, обеспечат рост. Кроме того, обеспокоенные тем, что наличие «избыточного» населения может подорвать возможности роста экономики, мы выступали за контроль над рождаемостью. А затем, осознав, что росту экономики может препятствовать государственная политика, мы выступали за предоставление официальных займов, которые заставляли бы правительство проводить поли­тические реформы. Наконец, когда у стран возникали проблемы с выплатой долгов по займам, выданным на условиях проведения реформ, мы предлагали простить им эти долги.

Ни одно из этих средств не сработало так, как мы ожидали, — потому что не у всех лиц, которые могли бы повлиять на экономический рост, были нужные стимулы. В этом разделе мы рассмотрим некоторые из оказавшихся бесполез­ными рецептов. А в третьем разделе перейдем к сложной задаче привлечения всего населения к участию в процессе экономического роста.

6 марта 1957 г. небольшая британская колония Золотой Берег стала первой независимой африканской страной, расположенной южнее Сахары. Она при­няла новое имя — Гана. Делегации, представлявшие силы по обе стороны же­лезного занавеса, в том числе из Москвы и Вашингтона, соперничали за право первыми предложить займы и техническое содействие новому государству. Американскую делегацию возглавлял вице-президент Ричард Никсон. (Один из источников утверждает, что Никсон спросил у группы чернокожих журна­листов: «Каково это — чувствовать себя свободными?» «Не знаем, — прозву­чал ответ. — Мы из Алабамы» [1].)