Александр Дугин - Геополитика постмодерна

Акрам Хузам: Безусловно, есть такие провокаторы. И, знаете, я откровенно вам скажу, что и внутри самого ислама не все ладно… Не случайно, что три халифата были уничтожены самими мусульманами. Это тоже своего рода террор. Если посмотреть суру Аль-Бакара, то через каждые две-три страницы мы обнаружим призывы «убивай», «уничтожай». Это лежит в основе ислама. Я не буду говорить по поводу различных школ, таких, как, например, в Пакистане, которые очень отрицательно влияют на развитие молодежи. Взять трехлетнего ребенка и начинать вдалбливать в его голову слова «убивай», «уничтожай» другого человека, православного, христианина…

Александр Дугин: То есть в исламе есть такое направление?

Акрам Хузам: На мой взгляд, есть. Я повторю, не случайно три халифата были уничтожены самими мусульманами. Нужно разобраться с этими школами, которые до сих пор собираются убивать других, не понимая, что мы живем в ХХI веке, что времена халифатов давным-давно закончились и уже никогда не могут вернуться, потому что это не отвечает современности.

Александр Дугин: Скажите, с вашей точки зрения, в какой степени за теракты в Лондоне несут ответственность реальные радикальные исламские группировки, а в какой степени это может относиться к серии провокаций, направленных для осуществления каких-то геополитических целей?

Акрам Хузам: Исполнители — это, безусловно, радикальные исламисты. Всем известно, что в Лондоне находится совершенно легальный центр радикального ислама. Поэтому нет ничего удивительного, если лондонские правоохранительные органы скажут, что они могут доказать причастность радикальных мусульман к этому теракту. Вопрос в том, кто заказчик? У меня, допустим, нет средств, чтобы доказать, что это спецслужбы США или Англии. Но я могу судить по результату. Например, результатом теракта 11 сентября стало то, что США захватили Афганистан, разместили свои базы в Средней Азии и потом захватили Ирак. По результату я могу судить, что это было выгодно США. То же самое с терактами в Лондоне. Это выгодно Бушу, потому что в Ираке он уже зашел в тупик. Это выгодно Блэру, потому что он тоже никак не может оправдать эту войну. Теперь они могут сказать, что все эти мусульмане плохие, они террористы и поэтому эту часть мира нужно уничтожить, нужно внести туда «демократию». Посмотрите на американскую «демократию» в Ираке, на то, что там сейчас происходит. Я абсолютно не защищаю такого диктатора, как Саддам Хусейн, но если посмотреть, сколько сейчас погибает мирных людей в Ираке, то, прошу прощения, можно плевать на такую «демократию».

Александр Дугин: Скажите, г-н Хузам, арабский мир, чьим общим выразителем является ваша телекомпания «Аль-Джазира», в глубине души он все-таки солидарен с «Аль-Каидой», Бен Ладеном и его радикальной борьбой против Запада? Или же все-таки их деятельность рассматривается как некий дискредитирующий элемент?

Акрам Хузам: Могу сказать с уверенностью, что это тоже провокация. Может быть, в Саудовской Аравии где-то 50 % населения могли поддержать «Аль-Каиду», но арабский мир — это не только Саудовская Аравия. Я родом из Сирии и знаю, что большинство людей там против «Аль-Каиды», если она вообще существует, а не была создана как миф. Я знаю, что в Ираке ненавидят такие методы, то же самое в Египте, Алжире и других странах. Последний опрос, проведенный в Пакистане, показал, что «Аль-Каиду» поддерживает 49 % населения, но в Ливане такая поддержка всего 18 %.

Александр Дугин: Но 49 %, согласитесь, для такой мощной страны, как Пакистан, — это много.

Акрам Хузам: Но надо знать, что исламские школы, о которых я говорил раньше, действуют там давно и серьезно. Они ведут мощную пропаганду и, естественно, влияют на сознание людей.

Александр Дугин: В последние годы часто «международный терроризм» ассоциируют с исламской традицией. Мы, конечно, знаем этнический терроризм — басков, ирландцев, курдов. С вашей точки зрения, феномен исламского фактора в «международном терроризме» связан каким-то образом с исламским учением? Или же это совершенно постороннее явление и с таким же успехом можно было бы представить себе «международный терроризм» с другой идеологией, например, с христианской?

Акрам Хузам: Я могу сказать, что есть такие элементы. Еще раз возвращаясь к учению Корана и других книг, там часто встречаются слова «уничтожай», «убивай». Второй момент — ислам, каким он был первоначально, уже давно умер. Что осталось от ислама? Осталось 57 трактовок ислама, т. е. каждое государство трактует ислам по-своему. Ваххабиты, или радикальные исламские организации, — они тоже трактуют ислам по-своему. Я приведу пример. В Саудовской Аравии очень жесткие моральные традиции. Например, мужчина и женщина до свадьбы не встречаются. Радикалы берут молодежь, которая вообще не видела женщин, и обещают им, что у них в раю будет гурия, и когда завербованный таким образом взрывает себя (это не сказка, это все факты), он начинает кричать: «Гурия! Гурия!» Этот момент используют организаторы терактов.

Кто эти организаторы, я не могу указать на 100 %. То же самое — в Кувейте. Мне многие об этом рассказывали, кто все своими глазами видел. То же самое я видел, когда был в лагере Хаттаба в Чечне, в 1997 году. Я там встретил романтиков, которые считают, что у них в Алжире ад и они таким образом сражаются за справедливость в мире. Их взяли, когда им было 10–12 лет, и начали обрабатывать, и после такой обработки ими можно управлять как угодно. Они могут взорвать себя, они могут бросить бомбу на тысячи мирных людей. Есть специальные центры, которые всем известны, — в Пакистане, в Саудовской Аравии, в Афганистане. Эти центры были созданы еще во времена СССР, чтобы противостоять этой «империи зла». «Империя зла» повержена, и что мы сегодня получили? Хаос. Мир стал ужасным.

Александр Дугин: Но «империя зла» — это же не исламский термин, это термин американский.

Акрам Хузам: Конечно. Сейчас американцы говорят, что «империя зла» — это исламский мир.

Александр Дугин: Г-н Хузам, в арабском мире есть ведь не только мусульмане, есть также арабы-христиане. Ваша телекомпания «Аль-Джазира» помогает формированию арабского и исламского самосознания, отсюда ее популярность и мировое распространение; учитывает ли она позиции — политические, этнические, социальные — христианского меньшинства в арабском мире?

Акрам Хузам: Вы знаете, мы несём людям информацию, новости. У нас нет такой задачи, чтобы учитывать интересы христианского меньшинства или мусульманского большинства. Я помню, когда умер папа римский, у нас был постоянный прямой эфир, и никто не думал, что это католик и его не нужно показывать. Это информация. То же самое было 9 мая — целый час был прямой эфир из Москвы. Просто потому, что есть такое событие, которое собрало большинство мировых руководителей. Что касается религиозных передач, то у нас есть одна такая программа — «Жизнь и шариат». Но в новостях, которые идут каждый час, вы встретите православного, католика, иудея, буддиста и т. д. У нас нет такого, что вот это — радикальный исламист и его не надо показывать, или это — ужасный православный и его не надо показывать. Такого нет. Наша информационная политика такова, что нужно предоставлять эфир для разных людей, если это представляет собой информацию, а не пропаганду.

Александр Дугин: Скажите, а каково сейчас отношение в арабском мире к России? Как видят Россию современные арабы?

Акрам Хузам: В арабских странах, в целом, нет антипатии к России, я такого не встречал. А я в нашем регионе довольно популярный человек, встречаюсь с очень разными людьми — и с президентами, и с министрами и т. д. Я не замечал никакой антипатии. Но большинство людей вспоминают СССР. Это факт. Даже министры вспоминают СССР.

Александр Дугин: С ностальгией?

Акрам Хузам: С ностальгией. Потому что тогда люди чувствовали в мире баланс. И вот слово «Россия» звучит с большим вопросом: вот если бы был Советский Союз, то США не смогли бы действовать в мире так, как они действуют сейчас. Эти разговоры встречаются в каждом доме, в каждой квартире. Я помню, когда в нашей телекомпании появился г-н Путин, я взял у него большое интервью. Но вот я возвращаюсь из штаб-квартиры в аэропорт Доха в Катаре, и меня встречает большой шейх, вот с такой бородой. И он мне говорит: вы меня заставили полюбить Путина. Откуда это? Что это? Видимо, то, как Путин рассказал об отношениях между Россией и арабскими странами, так повлияло на этого шейха, который, может быть, до этого — я не могу сказать, что ненавидел, но такой симпатии не было.

Что нам теперь нужно? Нужна и со стороны арабских стран, и со стороны России последовательность. Она сейчас отсутствует, к сожалению. То есть появляется Лавров каждые полгода или каждые два года. Но этого очень мало. Ну, пусть не сам Лавров приезжает, пусть его помощники, но чтобы они были там постоянно. Дальше — культурные отношения, которые могут сблизить людей. Я помню, раньше, в советские времена, к нам приезжал и Большой театр, и грузинский театр, и молдавский театр, и т. д. Люди ходили туда с удовольствием. Есть у вас такой великий, я считаю, сериал «Семнадцать мгновений весны». Я помню, когда у нас его показывали — на улицах вообще пусто было, потому что все смотрели этот фильм. Сейчас такая культурная связь отсутствует. Это большой минус в работе российских и арабских культурных организаций.