Александр Осокин - Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке

94

Друживший в Москве с Яковом Джугашвили Георгий Эгнатошвили (внук богатого виноторговца Якова Эгнатошвили, в доме которого работала мать Сталина Екатерина и которого некоторые исследователи даже считают настоящим отцом Сталина), впоследствии генерал-лейтенант МГБ, утверждает, что отец подарил Якову «эмку», когда эти машины только появились [74, c. 19] (Горьковский автозавод начал выпуск «эмки» с марта 1936 г.).

Там же она прямо пишет о том, что ее отец был владельцем автомашины: «Но ведь у него была машина! Черная “эмка”, он ее так любил, и водил, и чинил сам!» [с. 63–64]. Хотя не исключено, что это была персональная машина, закрепленная за ним по основной его работе – на ЗиСе или в каком-то другом закрытом, возможно военном, учреждении.

Сын А. С. Аллилуевой (сестры жены Сталина Н. С. Аллилуевой) и С. Ф. Реденса – начальника Московского Управления НКВД.

Почему-то во всех анкетах Я. Джугашвили указывал, что он окончил МИИТ в 1935 г. Может быть, с 1935 г. он не посещал институт и появился в нем в 1936-м только для защиты диплома?

Автор первой публикациии о Я. Джугашвили (1990), первым заглянув в его документы и неверно прочитав это словосочетание, ошибочно назвал его должность «инженер-трубочист». С тех пор многие писавшие о Якове почти всегда повторяли эту ошибку, ибо сами в документы не заглядывали, а списывали с первого. А может быть, делали это сознательно, ибо такое название должности Якова подчеркивало его незначительность как личности и недоброжелательное отношение к нему отца.

Артакадемия РККА решением Правительства от 13 сентября 1938 г. переводилась из Ленинграда в Москву, и в тот же день Яков Джугашвили был зачислен в Академию с 15 сентября 1938 г.

Док. №№ 28 и 144 указывают, что Я. И. Джугашвили в 1938–1939 гг. не имел воинского звания РККА (хотя, возможно, имел его в другом ведомстве, например в НКВД).

В настоящее время они уже изданы.

Впечатляющие совпадения: 13 сентября 1938 г. правительство принимает решение о переводе Артакадемии из Ленинграда в Москву – 15 сентября Я. Джугашвили зачислен в нее – 29 сентября Академию перевезли в Москву – 10 октября в ней начались занятия – 10 ноября Яков переведен с факультета вооружения на командный факультет.

Это письмо, обнаруженное в Архиве Президента РФ, впервые было опубликовано с сокращениями в исследовании Валентина Жиляева «Яков Сталин не был в плену», которое вошло в книгу Галины Джугашвили-Сталиной «Внучка вождя» [35, c. 309–311]. Гораздо позже в Интернете указали его архивный номер: АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 1553.

Сотрудники германского посольства в Москве вечером 24 июня поездом были отправлены в Кострому, затем возвращены в Москву, и 2 июля двинулись оттуда к границе с Турцией для обмена.

Кстати, в той же книге Хильгер пишет: «Среди советских граждан было много советских инженеров и других технических специалистов, находившихся в Германии в качестве приемщиков, и советское правительство было крайне заинтересовано в их возвращении в Советский Союз» [124, с. 408].

По некоторым сведениям, теплоход «Сванетия» был задержан в Турции после начала войны.

Нельзя не отметить, что В. Бережков, возможно по-прежнему стараясь скрыть дату обмена, в тех же самых трех своих книгах почему-то приводит детали, сопоставление которых дает другую дату возвращения в Москву группы советских дипломатов из Берлина, а именно 22 июля 1941 г. Описывая теплую встречу, устроенную местным начальством члену ЦК и замнаркома Деканозову «со товарищи» в Ленинакане, где почему-то совершил посадку их самолет на пути в Тбилиси (возможно, для того, чтобы Деканозов немедленно связался со Сталиным по ВЧ и сообщил о письме Якова), он как бы невзначай упоминает: «Прошло меньше месяца с момента вторжения». Значит, это происходит 21 июля. Потом самолет взлетит, приземлится в Тбилиси, следующим утром вылетит в Москву и во второй половине дня, то есть 22 июля, приземлится в ней. Бережков отмечает, что в тот же вечер началась сильнейшая бомбежка, во время которой пострадал памятник Тимирязеву (а это случилось во время второй бомбежки Москвы вечером 22 июля – ночью 23-го). При этом дата перехода советскими гражданами болгаро-турецкой границы та же самая – 19 или 20 июля, значит, перемещение группы советских дипломатов по Турции происходило быстрей.

Вальтер Холтерс – майор, сотрудник главного штаба ВВС, по данным из книги Штрик-Штрикфельдта, в 1943 г. – подполковник, начальник Восточного бюро обработки данных; в 1944 г. – полковник люфтваффе, создатель соединения ВВС власовской армии. Вальтер Раушле – гауптман, по другим публикациям – майор, командир особой роты службы информации при командующем IV немецкой армией фельдмаршале Клюге (в переводе протокола допроса от 18 июля 1941 г. (см. с. 26 Фотоприложений) она названа 3-й мотострелковой ротой военных корреспондентов).

Эта дата совпадает с некоторыми другими: из воспоминаний адмирала Кузнецова: «Я видел Сталина 13 или 14 июня. То была наша последняя встреча перед войной»; из воспоминаний Хрущева: Сталин долго не отпускал его, а потом вдруг отпустил, и он вернулся в Киев, последний раз побывав в кабинете у Сталина 16 июня (по записи в Кремлевском журнале); из сообщения 18 июня в советской прессе: 15 июня 1941 г. Сталин присутствовал на спектакле Украинского театра им. Ивана Франко «В степях Украины», где в числе других советских руководителей рядом с ним был и Хрущев. Это было последнее перед войной появление Сталина на людях. A 18–20 июня Жданов (не исключено, что вместе со Сталиным) выехал в Сочи. Возможно в этом же поезде до Киева ехал и Хрущев (хотя он в своих воспоминаниях излагает события так, что получается, будто бы он выехал из Москвы лишь 20 июня с разрешения Сталина, которого долго добивался.)

Штрик-Штрикфельдт Вильфред Карлович (1897–1977) был «русским» немцем, родившимся в Риге. Добровольцем вступил в русскую армию и офицером воевал всю Первую мировую войну. По ее окончании работал инженером. После присоединения Латвии к СССР уехал в Германию. В январе 1941 г. был приглашен на службу фельдмаршалом Боком и стал переводчиком и офицером для особых поручений при штабе группы армий «Центр», потом в отделе ОКХ «Иностранные армии Востока», которым руководил Гелен, и, наконец, в штате русских сотрудников Отдела ОКВ/ВПр. После пленения генерала Власова немцами стал его ближайшим другом и сотрудником. Допрос Якова Джугашвили Штрик-Штрикфельдт вел вдвоем со своим коллегой гауптманом Шмидтом, тоже «русским» немцем, в прошлом ротмистром царской армии и участником Первой мировой войны. Коротко суть ответов Якова изложена Штрик-Штрикфельдом в его книге «Против Сталина и Гитлера» [134, с. 28–30].

Из записей в учетной карточке военнопленного Я. Джугашвили (см. с. 29 Фотоприложений) следует, что кроме трех вышеуказанных допросов и «бесед» были еще два допроса – 24.7.41 и 29.7.41. Они велись уже в другом месте, ибо его сообщения о родителях, а также о месте пленения занесены в карточку как новые сведения (хотя они уже были в протоколе допроса от 18.7.41), а в графе «Семейное положение» ничего не указано, хотя при допросе 18.7.41 г. он ответил на десять вопросов о своей жене.

«10 июля 1946 г. сотрудники оперативного сектора МВД СССР в Берлине арестовали бывшего сотрудника отдела “1-ц” Главного Штаба Центральной группы немецких войск Пауля Генсгера. На допросе Генсгер показал: в 1941 г. в г. Борисове он, будучи переводчиком, участвовал в допросе старшего лейтенанта артиллерии Якова Джугашвили, сына Сталина. Допрос вел капитан отдела “1-ц” доктор Шульце (см. гл. «Адъютант Гитлера в кабинете у Сталина». – А. О.), работник 5 отдела Главного Управления имперской безопасности Германии» (Жухрай. «Сталин: правда и ложь». http://www.geocities. com/CapitolHill/Parliament/7231/juhray/juhray14.hthttpm).

Оказалось, что это письмо, найденное в кармане у Якова при задержании, было даже показано фюреру. В книге Г. Пикера «Застольные разговоры Гитлера» в записи его речей за 18 мая 1942 г. есть такое его высказывание: «В обнаруженном у сына Сталина и написанном одним из его друзей незадолго до нашего нападения письме говорилось буквально следующее: он “перед прогулкой в Берлин” хотел бы еще раз повидать свою Аннушку» [99, с. 303]. Значит, это письмо писал военный по имени Виктор, а его жену или подругу зовут Анной. Странно, что Яков сохранил это письмо, уничтожив даже свои документы.

В подтверждение своих слов Осип Яковлевич не мог представить никаких документов, его доказательства были косвенными, но, на мой взгляд, весьма убедительными. В Смоленске мост через Днепр был взорван, пришлось у Соловьевой переправы переправляться на подручных средствах. Дальше отступали по открытой равнинной местности и 20 июля вошли в лес. Так вот листовки с самолетов немцы сбрасывали именно над открытой местностью – начинался налет, все вжимались в землю, и вдруг вместо бомб и пулеметных очередей – с неба летят сотни белых листков. Да еще с такой невероятной новостью! Но почему-то содержанию листовок не верили – считали немецкой брехней.