Хайнц Хёне - СС. Орден «Мертвая голова»

Иными словами, концентрационный лагерь был моделью эсэсовского государства в миниатюре, и именно СС являлись истинными хозяевами в гитлеровской Германии.

Таким образом, Ойген Когон запустил в оборот цепкую теорию, объясняющую суть феномена СС. Даже сидящий в камере смертников в 1948 году генерал СС Отто Олендорф написал: «Этого Когона нам придется принимать всерьез».

Отдавая должное профессору, надо все же признать, что его теория допускала некоторые оговорки, но другие умы принялись тут же рисовать в еще более черных красках картину безраздельной власти СС. Английский историк Джеральд Рейтлингер в «Окончательном решении» описывает «империю Гиммлера» как «государство в государстве, сравнимое, пожалуй, лишь с русским НКВД». Биограф Эйхмана Комер Кларк убежден, что охранные отряды «принесли тень нацистского террора почти в каждый дом на Европейском континенте», а на взгляд французского писателя Жозефа Кесселя, вся Европа была под пятой эсэсовского сапога: «От Арктики до Средиземноморья, от Атлантики до Волги и Кавказа – все лежали ниц у его [Гиммлера] ног».

И чем большую власть приписывали немецкие и иностранные авторы черному ордену, тем ярче и страшнее становился портрет его «рыцарей».

«Глаза эсэсовцев, с их мертвым рыбьим блеском, выдающим полное отсутствие внутренней духовной жизни, имели „общий знаменатель“», – находил бывший узник Заксенхаузена издатель «Дойче рундшау» Рудольф Пехель. Он утверждал, что просто по выражению глаз может распознать ищейку из СД. Когон видел в членах СС «внутренне глубоко неудовлетворенных людей, зачастую по тем или иным причинам потерпевших неудачу в жизни». Средний состав гестапо, по его мнению, изобиловал «опустившимися существами». В армию осведомителей СД, согласно Когону, влились отбросы всех слоев общества, отторгнутые аристократией, буржуазией, чиновничеством и рабочим классом.

Исчерпав отрицательные эпитеты, сторонники теории «государства СС» прибегали к формулам новейшего психоанализа. Так, согласно бывшему заключенному Освенцима Эли Коэну, «эсэсовцы, за редким исключением, были в массе обычными людьми, которые под воздействием преступного „суперэго“ превратились в обычных преступников». Другой психолог, Лео Александер, сравнивал черный орден с бандой гангстеров – и тем и другим присущи одинаковые нормы морали: «Если один из членов совершает проступок, ставящий под сомнение его преданность организации, его либо ликвидируют, либо заставляют совершить нечто такое, что навсегда свяжет его с организацией. С незапамятных времен в уголовном мире таким деянием считалось убийство».

Тем временем у школы Когона появились оппоненты. В 1954 году в своем социологическом исследовании немецко-американский публицист Карл О. Петель задавался вопросом, а можно ли всех членов СС оценивать столь однозначно: «Эсэсовская среда состояла из людей разного типа… Встречались преступники и идеалисты, тупицы и интеллектуалы». Доктор Эрменхильд Нойзюсс-Хункель в опубликованной в 1956 году работе об СС утверждала, что «различие в функциях многочисленных подразделений гиммлеровской организации означает также и различие в характере членства в СС». Она пришла к выводу, что не более 15 процентов из общего числа членов черного ордена были напрямую задействованы в нацистской системе тирании: из 800 тысяч списочного состава СС на 1944 год 39 415 человек служили в главных управлениях СС; 26 тысяч – в так называемом «полицейском усилении»; 19 254 – в подразделениях полиции безопасности и полиции порядка на оккупированных территориях, менее 6 тысяч – в аналогичных службах внутри страны и 2 тысячи – в охране концлагерей.

Изучение архивов СС, рассекреченных союзниками, внесло новые коррективы в послевоенный портрет черного ордена. В первую очередь под сомнение попала книга Когона. Документы показали, как много неточностей допустил профессор в датах, цифрах и именах, когда дело не касалось его личного опыта в Бухенвальде. Уже ранее было подмечено, что с каждым новым переизданием книги дармштадтскому профессору приходилось опровергать самого себя.

Однако примечательно, что, хотя профессиональные историки и начали корректировать расхожие стереотипы в летописи охранных отрядов, сами немцы это полностью проигнорировали, и не без оснований: исчезновение догмы о всеобъемлющей власти СС угрожало разрушить алиби нации!

Разоблачения массовых преступлений СС немцы воспринимали одновременно с негодованием и облегчением. С негодованием – потому что эти преступления покрыли их фатерланд позором на многие десятилетия, а со вздохом облегчения – потому что тезис о всепоглощающем, абсолютном могуществе черного ордена давал возможность старшему поколению ускользнуть от прошлого. Если гиммлеровская организация была на самом деле настолько мощной структурой, что способна держать в железном кулаке весь народ, говорили они сами себе, то для простого бюргера было бы чистым самоубийством критиковать режим, не говоря уже об активном ему сопротивлении.

Разоблачение преступлений черного ордена воспринималось многими немцами с известной долей удовлетворения: все эти ужасы стали хорошим алиби, оправданием нации перед собой и перед всем миром. В сравнении с тем, что натворили гиммлеровские головорезы, прегрешения остальных стали выглядеть тусклыми и незначительными. Еще в 1946 году адвокат армейской верхушки – ОКБ – на Нюрнбергском процессе Ганс Латернзер заявлял: «Вожди СС в любом случае должны умереть. Так пусть все останется на их совести. Щит вермахта должен остаться незапятнанным!» Позднее, когда из американских источников стало известно, что сам Гиммлер какое-то время заигрывал с заговорщиками 20 июля 1944 года с целью убийства Гитлера, историк Ганс Ротфельс призвал своих немецких коллег не слишком увлекаться этой версией: «В истории немецкого подпольного движения нет такой главы „Гиммлер“».

Но германские историки словно бы поставили для себя табу на теме СС. Из-под их пера не вышло ни одного труда об охранных отрядах, ни одного исследования о нацистском полицейском аппарате, ни одной научной работы о восточной политике Гиммлера. Они тщательно скрывали свои мысли о самой чудовищной организации, когда-либо существовавшей на их земле. В итоге немецкие ученые оставили поле деятельности иностранцам, которые с разной степенью сочувствия, профессионализма и информированности принялись исследовать новейший период немецкой истории.

Такие труды, как «Истребление европейских евреев» американца Рауля Хильберга и «Германское правление в России» его соотечественника Александра Далина, можно смело отнести к серьезным базовым исследованиям. Однако большая часть работ, переведенных и опубликованных ведущими немецкими издательствами, страдает от недостатка фактического материала и ничего не добавляет к имеющейся картине.

Так, французский писатель Жак Деларю опубликовал свою «Историю гестапо», даже не ознакомившись с важнейшим источником по теме – ныне доступными документами из личного кабинета Гиммлера. Другой «летописец» гестапо, английский журналист Эдвард Кренкшоу, по-видимому, не в состоянии различить сферы компетенции государственной тайной полиции и эйнзацгруппе – оперативных карательных отрядов СС, действовавших на Востоке. Француз Жак Бенуа-Мешен, автор десятитомной «Истории германских вооруженных сил», обошелся с «заговором Рема» парой цитат из Гитлера и старых газет. Естественно, в результате автору удалось лишь подтвердить выводы, декларированные ранее самими нацистами.

Когда история пишется с такой легкостью, эксперты должны быть готовы «к работе над ошибками».

Первый серьезный труд принадлежит Ханне Арендт, немецко-американскому политологу. Ее книга «Эйхман в Иерусалиме» впервые дает по-человечески достоверный портрет видного эсэсовца. В том же 1963 году молодой историк Энно Георг на примере хозяйственных предприятий СС показал, насколько разными были люди, объединенные эмблемой с двойным зигзагом. Вскоре после этого Мюнхенский институт современной истории опубликовал работу Ганса Буххайма «СС и полиция в национал-социалистическом государстве», а также двухтомник «Анатомия государства СС» как противовес широко распространенной привычке приукрашивать факты эмоциями «во имя высшей истины, пусть даже в ущерб правде исторической». Из-за океана их поддержал немец по рождению Джордж X. Стейн, профессор нью-йоркского Колумбийского университета, издавший первый труд о войсках СС, вполне соответствующий научным требованиям. Стейн делает следующий вывод: «Доктрина преступного заговора и коллективной вины, сформулированная в эпоху Нюрнбергских процессов, больше не может удовлетворять серьезных ученых. Не уменьшая масштаб диких преступлений гиммлеровских приспешников, последние исследования показывают, что на самом деле охранные отряды были более разнообразной и сложной организацией, чем тот преступный супермонолит, который был представлен миру на скамье подсудимых Международного военного трибунала».