Хайнц Хёне - СС. Орден «Мертвая голова»

Но и сторонники такой точки зрения еще пока не могут полностью избавиться от призрака «государства СС». Многие, подобно Карлу О. Петелю, уверены, что Третьим рейхом (в его финальной фазе – определенно) управляли два человека, а именно Адольф Гитлер и Генрих Гиммлер. Многие просто слишком долгое время придерживались ошибочной концепции, будто бы черный орден являлся единственной структурой нацистской империи, обладавшей влиянием и непререкаемой властью. Конечно, трудно ждать, что они скоро откажутся от любимой идеи.

Третий рейх представлялся им как «насквозь заорганизованное» (слова Когона) тоталитарное государство, всеохватное, включающее каждого отдельного гражданина и подчиняющее всех единой централизованной силе. Нацистам словно бы удалось воплотить вековую мечту немецкого народа: построить сильное государство, в котором существует только одна воля – воля фюрера – и только одно мировоззрение – нацизм, а законом и порядком управляет только одна сила – полиция СС.

Однако мечта о сильном государстве осталась лишь мечтой. Третий рейх не был тоталитарным государством – он был карикатурой на него. Насмешкой над ранними надеждами и идеями, с которыми нацистские лидеры приступали к строительству своего государства. Ганс Буххайм пришел к выводу, что «тоталитарное создание фюрера» на деле оказалось вовсе не «продуманным до мелочей аппаратом и сверхрациональной системой, а лабиринтом привилегий и политических связей, компетенций и полномочий, а в итоге борьбой всех против всех – своего рода нацистскими боевыми играми». Британский историк, профессор Трево-Ропер удивлялся: «Скольких же людей нацистская пропаганда заставила поверить, что нацистская Германия была организована, как тоталитарное государство, сплоченное воедино, полностью отмобилизованное и контролируемое из единого центра! На самом деле германский тоталитаризм был чем-то совершенно иным».

Абсолютной в нацистском рейхе была только воля Гитлера, управлявшего 80-миллионным народом посредством собственных указов и декретов. После того как намерения фюрера были изложены черным по белому, СС, как главный инструмент диктатуры, получали все полномочия для их исполнения. Однако в глазах СС подверженный влиянию сиюминутных настроений и всех подозревающий Гитлер совершал ошибку: он не всегда достаточно ясно объявлял в своих директивах, чего добивается, да и не все сферы жизни государства подпадали под его указы. Поскольку имперский кабинет уже не собирался, а Гитлер в своей Ставке еще больше отдалился от министров, результативность указов фюрера зачастую зависела просто от воли случая.

Гитлер был весьма искусен в умении держать центр политической власти, постоянно тасуя колоду своих ближайших соратников, чтобы предотвратить появление нежелательных конкурентов. По неписаному закону фюрерской диктатуры никакая государственная или иная властная структура не могла ограничить свободу маневрирования Гитлера. Суть нацистского режима определяло не монолитное единство, а «анархия полномочий», как в свое время высказался разочаровавшийся в нацизме «верховный правовед» Третьего рейха Ганс Франк. Гитлер не желал быть связанным никакой иерархией, поэтому он отдавал аналогичные приказы по возможности большему количеству малых иерархов. Такая система множественности, выбранная скорее инстинктивно, чем обдуманно, заставляла его подчиненных соперничать между собой и не давала им возможности объединиться против диктатора.

Возникла курьезная система «перманентного саморазрушения», как определила это Ханна Арендт. Подключение нескольких сановников для решения одной и той же проблемы обеспечивало диктатору полную независимость от подчиненных. При этом, однако, само государство превращалось в поле борьбы чиновников – борьбы, которая мешала эффективной работе государственной машины гораздо в большей степени, чем презираемая нацистами межпартийная борьба в демократических государствах. Государство при Гитлере деградировало до уровня плохо управляемого бюрократического аппарата, до фасада, за которым сановники рейха вели свои подковерные войны. Ульрих фон Кассель, один из вождей антигитлеровского заговора 20 июля 1944 года, однажды сказал: «Эта публика вообще не знает, что такое государство!»

Эсэсовские интеллектуалы типа Отто Олендорфа пожимали плечами: «Странная штука, – в теории существует абсолютная диктатура фюрера, а на практике, особенно во время войны, процветала анархия плюрализма». Олендорф заявил в 1947 году в Нюрнберге: «Фюрер не только отрицал государство как таковое, он полностью разрушил его, так что оно уже не могло служить ему инструментом управления. Место государства по произволу было отдано многочисленным и разнообразным чиновникам». В этом лабиринте частных империй, частных армий и частных спецслужб не было места для монополии СС. В вопросах, которые не регулировались конкретными указами Гитлера, черному ордену, как и прочим другим властным группировкам, приходилось самостоятельно бороться за первенство и влияние.

А когда СС не имели четких директив от Гитлера, то они не имели и его покровительства. Гиммлер в таких случаях был вынужден искать соглашения с другими иерархами рейха. В довольно частых столкновениях верх брал не самый правоверный национал-социалист, а тот, за кем стояла более сильная армия и кто обладал большей личной властью и влиянием. И это тоже соответствовало воле фюрера: долголетняя борьба клик и фракций внутри партии перекинулась на государство. Междоусобная грызня соратников гарантировала Гитлеру неоспоримое положение и в партии, и в государстве.

Сатрапы Гитлера, по образу и подобию феодальных князей прошлого, создавали коалиции, враждовали, опять мирились. Иной раз даже образовывали формальные союзы. Так, в 1936 году полиция безопасности заключила с военной разведкой – абвером – соглашение из 10 пунктов, вошедшее в связи с этим в историю как «Договор о десяти заповедях». Министру иностранных дел Риббентропу пришлось принять несколько эсэсовских чинов на работу в МИД в качестве платы за короткое перемирие в войне с черным орденом. Рейхсминистр по делам оккупированных восточных территорий Розенберг объединился с группенфюрером СС Бергером, чтобы отразить интриги формально подчиненного ему рейхскомиссара Украины Коха.

Эта «война в джунглях» была столь трудоемкой, что у черного ордена едва ли достало бы сил или времени для захвата главной высоты в Германии. Гиммлер действительно узурпировал одну властную позицию за другой, но существовали две силы, которые СС так и не удалось одолеть, – партия и армия. Гиммлер был вынужден молча терпеть, когда партия, Рабочий фронт и штурмовики СА начали охоту на так называемых «доверенных лиц» – осведомителей службы безопасности; он терпел, когда запретили выпуск «Сообщений из рейха» – готовившихся в недрах СД информационных бюллетеней о внутриполитической ситуации; смолчал и тогда, когда самый влиятельный человек на территории оккупированной Польши, генерал-губернатор Франк, под радостную овацию вермахта и СА выставил за дверь его обергруппенфюрера Крюгера.

Хотя в ближайшем окружении Гитлера все чаще мелькали эсэсовские мундиры, недоверчивый диктатор всегда держал СС на должном расстоянии от решающих властных вершин государства. Гитлер постоянно напоминал фюрерам СС, для какой роли они созданы. «Полиция новой Германии так же плоха, как в старой», – любил он ворчать. Когда же руководство СС против его воли вмешалось в немецкую политику в Румынии, фюрер закричал, что он «выкурит эту черную чуму». Рейхсфюрера СС бросало в холодный пот, когда его вызывали к шефу. Гитлер обращался с ним не иначе как с подмастерьем, усердным, но не слишком смышленым. Он никогда не рассматривал Гиммлера в качестве преемника и в марте 1945 года привел свои резоны: его отвергнет партия, и вообще он неприемлем, потому что начисто лишен творческого начала и артистического чувства.

В этой всеобщей свалке были все же свои правила. Одно из них гласило: нечего и пытаться противостоять СС, если не чувствуешь на своей стороне еще большей силы. Что же говорить о тех, кто полностью беззащитен? А в империи Адольфа Гитлера существовала такая группа, абсолютно беспомощная и бесправная, – евреи. Их легко поедали концентрационные лагеря и крематории СС, за них не вступился бы ни один из партийных боссов. Здесь пролегала граница из колючей проволоки, окружавшая реальное государство СС: изолированный мир концентрационных лагерей – KZ. Узники гиммлеровских лагерей были настоящими рабами, жертвами неумолимого процесса уничтожения. Однако история истребления евреев показывает, что были же люди и среди тех, кто носил коричневые рубашки, и среди старых нацистов, и среди видных функционеров СС, – везде находились такие люди, которые осмеливались бросать вызов гиммлеровской машине смерти.