Хайнц Хёне - СС. Орден «Мертвая голова»

К ним можно отнести бывшего гауляйтера, а затем нацистского генерального комиссара оккупированной Белоруссии Вильгельма Кубе. Он обвинил офицеров полиции в бесчинствах по отношению к еврейскому населению, взял под свою защиту евреев, привезенных в Минск для уничтожения, и вел свою собственную единоличную борьбу против СД и СС до того самого дня, когда подорвался на бомбе советских партизан. Можно вспомнить обер-группенфюрера СС доктора Вернера Беста, который саботировал программу своего рейхсфюрера по массовому истреблению датских евреев и дал возможность тысячам людей переправиться в нейтральную Швецию. Очень многое сделал личный врач и массажист Гиммлера Феликс Керстен, которого сам рейхсфюрер называл «мой лучший друг, мой Будда». Доктор Керстен, движениями своих рук избавлявший сановного пациента от мучительных болей в желудке, спас тысячи жизней. Благодаря ему сначала евреи из Финляндии, а потом многие другие получили разрешение эмигрировать в Швецию. Были также итальянские генералы, балканские политики и французские коллаборационисты: разбросав над сотнями тысяч европейских евреев замысловатую сеть, сотканную из хитрости и лжи, они на протяжении ряда лет морочили голову ищейкам Эйхмана, пока опасность не миновала.

Поступок эсэсовца Вернера Беста подтверждает несостоятельность теории о «государстве СС». Охранные отряды никогда не были монолитной организацией. Из всех формирований Третьего рейха СС являлись самыми неоднородными и внутренне противоречивыми. Наверное, едва ли нашелся бы хоть один агент, который бы не был на ножах с другим эсэсовцем своего уровня; и не сыскалось бы конкретного вопроса практической политики, по которому любые два руководителя сошлись бы во мнениях. В Нюрнберге оберфюрер СС Рейнеке жаловался, что «СС просто набиты людьми и организациями, совершенно чуждыми характеру охранных отрядов».

Секретные досье СС способны пролить свет на многочисленные конфликты внутри эсэсовской иерархии. Изучая архивные документы, можно узнать о том, что Гиммлер обвинял группенфюрера СС Редера в саботаже «германизации» Бельгии; что начальник Нюрнбергского гарнизона войск СС наотрез отказывался сотрудничать с местными руководителями общих СС и СД; что один унтер-штурмфюрер СС собирал компромат на группенфюрера Бергера, а тот писал доносы на соратников, обвиняя их в потворстве католической церкви. Имеются данные о том, как Олендорф издевался над гиммлеровской навязчивой идеей «крови и почвы»; как Главное управление имперской безопасности – РСХА затеяло свару с хозяйственниками на предмет того, следует ли евреев сразу убивать или же сначала превращать их в рабов; о том, как гестапо расстреливало русских дезертиров, из которых СД собиралась создавать русскую антисоветскую армию. Определенный вклад во внутренние распри СС вносило и наличие в их структурах представителей «непосвященного народа», то есть не являвшихся даже членами черного ордена. Так, благочестивый католик доктор Рихард Коргер был назначен инспектором Гиммлера по вопросам статистики, бухгалтер Ганс Хоберг сделался «серым кардиналом» промышленных предприятий СС, а гражданский служащий из строительного управления министерства авиации Ганс Каммлер за несколько лет вырос до генерала СС – руководителя строительства концентрационных лагерей.

Действительно, мир СС был весьма причудливым и странным образованием, напрочь лишенным всякой логики. Столь же причудливы, при видимой стройности и логичности, были и теории, пытавшиеся объяснить этот феномен.

Фактическая история показывает, что СС никак нельзя считать организацией, созданной и направляемой по дьявольски эффективной системе. Это скорее продукт несчастного случая, сложившихся обстоятельств и автоматизма. История СС – это история идеалистов и преступников, искателей теплого места и романтиков; история самого фантастического человеческого объединения, которое только можно вообразить.

Истоки возникновения СС, как и нацистского движения, приходятся на суматошную послевоенную весну 1919 года, когда добровольческие отряды – «Фрайкор» и армейские части рейхсвера разогнали рабочие и солдатские советы в Баварии.

Повивальной бабкой национал-социализма нечаянно оказался мюнхенский историк Карл Александр фон Мюллер. Он близко сошелся с группой националистически настроенных молодых офицеров, задававших тогда тон в Мюнхене Во время митинга на Мюллера произвел сильное впечатление один человек, который по всем данным должен был обладать необычайным, неотразимым ораторским талантом.

«Я видел, – рассказывал Мюллер впоследствии, – бледное худое лицо, совсем не воинственным образом свисающую на лоб челку, коротко подстриженные усики и – поразительно большие голубые глаза, светившиеся холодным фанатизмом».

Мюллер толкнул локтем сидящего рядом школьного друга Карла Майра: «А тебе известно, что среди твоих парней есть прирожденный оратор?» Капитан Майр руководил отделом пропаганды в штабе баварской группы войск рейхсвера. Он понял, о ком речь: «Это же Гитлер из полка „Лист“… Эй, Гитлер, подойди-ка на минутку!» Тот сделал, как было велено. В его скованных, неловких движениях Мюллер заметил странную смесь: стеснительность и вызов одновременно. Эта сцена наглядно иллюстрирует зависимость раннего Адольфа Гитлера от офицеров баварского рейхсвера, свойственное ему чувство подобострастия перед старшими по званию и комплекс неполноценности, от которого будущий фюрер Великой Германии долгие годы не мог избавиться.

Капитан Майр быстро распознал пропагандистские способности капрала Гитлера. В июле 1919 года отдел Майра составил для баварского военного министерства список «контактов» в различных воинских частях. В этом конфиденциальном документе значился некий Гитлер Адольф. Майр считал Гитлера в высшей степени готовым к любому бою на идеологическом фронте. Постепенно капрал сделался просто незаменимым, и капитан оставил свой командный тон, обращаясь теперь к нему в письмах с вежливой формулой: «Уважаемый господин Гитлер!» Выдвиженец Майра стал часто бывать в военном министерстве и считался «политическим сотрудником» отдела. Однажды в демобилизационном лагере Лехфельд возникла опасность солдатского бунта, офицеры теряли контроль над ситуацией. Туда сразу направился Гитлер и восстановил порядок.

23 августа 1919 года другой «контактный человек», Лоренц Франк, докладывал по инстанции: «Гитлер как личность просто рожден для демагогии, необычайно притягательной манерой держаться и своим фанатизмом он без труда заставил митингующих прислушаться к себе».

Майр решил, что пора использовать свое открытие для более крупных дел. Помимо пропаганды, в задачи отдела входило наблюдение за политическими партиями в Баварии. И вот в сентябре 1919 года Майр посылает Гитлера на собрание Немецкой рабочей партии (Deutsche Arbeiter Partai – ДАП), представлявшей собой кучку фанатиков-националистов. Они пылали ненавистью к республике и к евреям, а кроме того, проповедовали социализм, причем очень эмоционально, с помощью таких выражений, как «сбросим ярмо» и «сломаем хребет угнетателям».

Гитлер быстро стал звездой партийных митингов, а уж перекричать более осторожных говорунов в пивных ему вообще не составляло труда. В январе 1920 года ДАП численностью 64 человека избрала Гитлера своим главным пропагандистом и утвердила подготовленную им новую программу. Позже ДАП изменила название и стала именоваться как Национал-социалистическая германская рабочая партия – НСДАП.

К тому времени Майр ушел в отставку, а его место занял курносый, маленького роста человек с багровым лицом, выдававшим необузданные страсти и нерастраченную энергию хозяина. Это был капитан Эрнст Рем. Именно он, больше чем кто-либо другой, ответствен за выпуск Гитлера, уже уволенного из армии, в сферы большой политики.

По натуре Рем представлял собой странный симбиоз военного реформатора и пройдохи из баварской глубинки. Заговорщик, гомосексуалист, грубый, неотесанный солдафон, Рем считался среди своих товарищей честным парнем, к тому же по-настоящему смелым и крепким духом.

В широкой натуре капитана соединялось многое. Верный баварский монархист, бывший ротный командир в 10-м Баварском собственном его величества короля Людвига III полку, он в 1918 году, когда монархия пала, был готов «идти на смерть ради чести». Но теперь он рассматривал Баварию как тихую гавань, где националисты могли собирать силы, перед тем как идти на штурм Берлина – революционной крепости. Мюнхенские кондотьеры 1919 года происходили в основном из экстремистов «потерянного поколения» – разочарованных офицеров-фронтовиков, которые после поражения в войне и крушения монархии считали себя приговоренными к скучной и убогой жизни.

Лишенные былого статуса, а заодно, как им казалось, и всех заслуг, фронтовики внимательно пригляделись к новому жизненному укладу, возникшему, пока они воевали. Так демократия «Ноябрьской республики», и без того слабая и шаткая, стала объектом ярости офицерства и должна была держать ответ за все несчастья. Военные очень решительно настроились на возвращение своих утраченных социальных позиций и боевой мощи империи, уничтоженной союзниками в 1918 году.