Хорхе Ибаргуэнгойтиа - Мертвые девушки

Консепсьон-де-Руис заполонили журналисты, фотографы и любопытные. На следственном эксперименте судья Перальта насчитал сто девятнадцать человек, не имевших причин там находиться. Очная ставка между Серафиной Баладро и Ауророй Баутистой, во время которой женщины оскорбляли друг друга и называли вруньями, записывалась на двадцать три камеры. По просьбе газетных фотографов пострадавшие (в ту пору — девять человек) позировали в чулане, стоя на коленях с перекрещенными руками, с камнями на ладонях, похожими на те, что выбрал когда-то капитан Бедойя.

Большинство журналистов и публика ждали новых трупов. Это повлияло на восприятие всей истории. Например, показания Симона Короны о том, что в 1960 году он помог сестрам Баладро отвезти в горы труп, дали повод думать, что в течение многих лет сестры только тем и занимались, что убивали женщин, разбрасывали трупы по обочинам дороги и закапывали на задних дворах. Жертвы напрягали память и в газетах появились свидетельства, наподобие этого: «Она помнит одну женщину по имени Патрисия, которая работала несколько дней в „Прекрасном Мехико“, а потом бесследно исчезла»… и так далее. Власти Сан-Педро-де-лас-Корьентес приказали вскрыть пол в «Прекрасном Мехико», чтобы проверить, не зарыты ли под ним трупы, но ничего не нашли. В редакцию «Соль-де-Абахо» пришло более тридцати писем от матерей, потерявших следы своих дочерей и имевших основания подозревать, что они оказались в публичных домах. Они просили редакцию ответить, не было ли среди мертвых или оставшихся в живых женщины, похожей на ту, что изображена на прилагаемой фотографии.

Последнюю попытку найти новые трупы предпринял инспектор Куэто. Он забрал из тюрьмы под конвоем пятерых: капитана Бедойю, Лестницу, Теофило Пинто, Тичо и Оторву Николаса и привез в казино «Дансон». В кабаре он дал им лопаты и кирки и велел копать в центре зала, предупредив, что они будут копать до тех пор, пока не найдут труп. (Как он объяснил журналистам, отдавая такое приказание, он рассчитывал, что кто-нибудь из обвиняемых признается, где на самом деле зарыт труп, чтобы не бесконечно копать там, где его точно нет.) Поскольку никто из обвиняемых не признался, они копали три дня: сначала в кабаре (оставив яму, которую можно видеть и по сей день), потом на заднем дворе и, наконец, на ранчо в каком-то выбранном наугад месте.

Судья Перальта принял решение, что Серафина Баладро, Арканхела Баладро и другие повинны в совершении следующих преступлений: убийство первой степени, убийство по неосторожности, незаконное лишение свободы, физическое и моральное насилие, незаконное хранение и ношение оружия, угроза расправы с применением оружия, растление малолетних, сводничество, присвоение доходов другого лица, мошенничество, незаконное проживание в изъятой собственности, нарушение законов захоронения, нарушение государственных и федеральных законов о перевозках, сокрытие имущества.

В результате судья зачитал приговор: Серафина и Арканхела Баладро, признанные виновными во всех этих преступлениях, получили по тридцать пять лет тюрьмы; капитан Бедойя, как сообщник и идейный вдохновитель всего вышеперечисленного, был приговорен к двадцати пяти годам тюрьмы, Калавера — к двадцати годам за убийство первой степени Росы Н. и убийство по неосторожности Бланки. Теофило Пинто получил двадцать лет тюрьмы за два убийства первой степени, а его жена Эулалия — пятнадцать за то, что сняла карабин со стены и передала мужу; Тичо приговорили к двенадцати годам за нарушение законов о захоронении и за сообщничество во всех преступлениях; Лестницу — к шести годам за нарушение законов о перевозках и сообщничество и так далее.

Судья Перальта постановил, что арестованное имущество сестер Баладро будет продано в количестве, необходимом для выплаты компенсаций, которые рассчитал сам лично. Например:

Расчет компенсации Бланке Н.

В порядке заработанного и невыплаченного жалованья (за 10 лет из расчета минимальной зарплаты, равной 300 песо в месяц) 36 000 песо

Штрафные проценты 18 000 песо

За гибель работницы 10 000 песо

итого 64 000 песо

Эта сумма была депонирована на судебный счет в пользу того, кто докажет законное право наследования. (За суммой никто не обратился.)

В тот день, когда судья Перальта вручил денежное возмещение убытков девяти выжившим женщинам, во дворе суда был установлен праздничный стол. Женщин сфотографировали сначала во время получения чеков, потом за праздничным столом и, наконец, стоящими на коленях в церкви Консепсьон-де-Руис и воздающими хвалу Господу за то, что позволил им выйти из всех переделок живыми. Когда они закончили молиться, фотографы ушли. Женщины попрощались у ворот церкви и пошли каждая своей дорогой. Уже темнело. Больше о них ничего не известно.

Симон Корона полностью поправился после полученного от кого-то удара ножом, отсидел срок в одной из тюрем штата Мескала, где вел себя примерно, освободился, вернулся в Сальто-де-ла-Тукспана, открыл булочную и живет счастливо. Из других освободившихся — Оторва Николас работает сапожником (этому ремеслу он научился в тюрьме), Тичо служит грузчиком сельскохозяйственной продукции на складе братьев Барахас, а Лестница вернулся к своему прежнему занятию, он теперь хозяин колонны машин в Сан-Педро-да-лас-Корьентес, которую купил, как говорят злые языки, на деньги, полученные от Арканхелы.

В тюрьме Теофило Пинто выиграл в конкьян[17] целое состояние, потом все проиграл. Эулалия уже освободилась и продает халву. Капитан Бедойя сидит в тюрьме Педронеса, он — староста камеры, его очень уважают и тюремщики, и заключенные. Сестры Баладро отбывают срок в женской тюрьме без надежды освободиться при жизни. Серафина организовала торговлю освежающими напитками по баснословным ценам, Арканхела продает еду, которую готовит Калавера. Обе занимаются ростовщичеством, и их капитал, по оценкам других заключенных, приблизился к ста тысячам песо.

Когда я был маленький, другие дети меня боялись. Родители отправили меня в школу, но учительница сказала, что я слишком большой и что я могу научить других плохому. Меня отправили грузить камни, мешки с песком и с цементом. Один раз я обнял друга, а когда отпустил, он упал на землю. Те, кто видел, как было дело, сказали, что я его убил. За это меня посадили в тюрьму. В тюрьме меня опять послали грузить камни. Как-то умер человек, который носил покойников в больнице, и доктор приехал в тюрьму искать кого-нибудь на его место. Директор тюрьмы велел позвать меня и сказал: «Иди с этим сеньором». Я десять лет носил покойников с места на место, а как-то утром доктор мне сказал: «Теперь можешь идти». И открыл дверь больницы. Я пошел по улице. До железной дороги и дальше по рельсам. Я шел по ночам, потому что светила луна. Днем спал в кустах. Когда видел какой-нибудь дом, то подходил к кухне (собаки на меня не лают), заглядывал внутрь и говорил женщинам: «Я голодный», они пугались и выносили мне поесть. Когда я приходил в город, то просил милостыню, но мне никто не подавал. Один раз я уснул на тротуаре возле рынка, а когда открыл глаза, на меня смотрела донья Арканхела. С ней были две девушки с корзинками. Донья Арканхела сказала:

— Ты здоровяк, страшилище, и выглядишь злодеем. Я дам тебе работу, тебе понравится.

Девушки засмеялись.

С этого дня я был вышибалой. Я должен был сидеть на стуле и делать, что придется, как только скажут.

Он говорит, что посещал «Прекрасный Мехико» так часто из утонченного любопытства. Он описывает нескольких занятных проституток, с которыми там познакомился. Одна четыре-пять раз за ночь стыдливо раздевалась и каждый раз рассказывала, что еще ни один мужчина не видел ее голой. Другая вступала с рассказчиком в сексуальную связь больше двадцати раз, но никогда его не узнавала. Третья всегда повторяла одну и ту же историю о том, что получила телеграмму о болезни матери, и ей нужно срочно отправить деньги и т. д.

Самые интересные впечатления — говорит Либертино — у меня остались от общения с сеньорой Арканхелой, и я всегда садился за ее столик. Она была философом. Верила, например, что после смерти наша душа некоторое время витает в воздухе, привязанная к тем воспоминаниям, которые мы оставили по себе в знакомых людях. Плохое воспоминание заставляет душу страдать, хорошее — радоваться. Когда все, кто знал умершего, забывают его или умирают, душа исчезает.

Как член сборной Мехико я участвовал в панамериканском чемпионате по дзю-до, проходившем в Педронесе в 1958 году. (Он описывает предоставленные им особые условия, впечатления от города и легкость, с которой команда Мехико вылетела уже в первом круге. В эту ночь он пошел со своими товарищами в дом на Молино.) Когда девушки узнали, что мы — члены сборной Мехико по дзю-до, они столпились вокруг нашего стола и стали просить автографы. Хозяйка заведения (Серафина) вышла пожать нам руки, велела надеть нам на шеи венки из бумажных цветов и угостить выпивкой за счет заведения.