Григорий Кубатьян - В Индию на велосипеде через Западный Китай/Тибет/Непал

Тенчо сокрушённо вздохнул, но делать было нечего — не выгонять же путника в темноту?! В небольшой аскетичной комнате у бонского монаха-студента нашлась свободная лавка. На ней я и устроился.

Жаль, что Юра так и не появился! Неправильно идти в паломничество вокруг Кайласа без него. Но у меня не было выбора. Я надеялся, что он всё же доберётся до посёлка к моему возвращению.

Велосипед и большая часть вещей остались у доктора. Взял с собой минимум. Кроссовки высохнуть не успели, пришлось идти в шлёпанцах. Главное было — выйти затемно, чтобы незаметно пройти мимо полицейской будки.

Считается, что пеший поход вокруг Кайласа, называющийся «кора», избавляет от грехов нынешней жизни. Тем же, кто сделает 108 кругов, прощаются грехи всех прошлых жизней, и настойчивый пилигрим сразу достигает нирваны.

Это священная гора. Отсюда берут начало четыре великие реки, упоминающиеся в индийских «Ведах». Инд форсировал Александр Македонский во время своего индийского похода. По названию этой реки, до которой только и дошли греки, ими была названа Индия. Сатледж — самый большой приток Инда. Он течёт через Индию и Пакистан. Брахмапутра соединяет Китай, Индию, Бутан и Бангладеш, впадая в Бенгальский залив. А Карнали впадает в Гангу, самую почитаемую из индийских рек. На её берегах горят погребальные костры, а человеческий прах развеивают над водой ― это гарантирует покойникам будущее счастливое перерождение.

Почитание Кайласа вероятнее всего началось именно в Индии. Индусы считали, что на этой горе живёт верховный бог Шива, а значит, это и есть центр мира. Паломники шли сюда с древнейших времен, и это были не только индуисты. Гору также почитают буддисты, джайны и последователи тибетской религии бон. Обойти Кайлас непросто — 55 километров по горным тропинкам на высоте 5000 метров — серьёзное испытание. Некоторые паломники усложняют себе задачу: идут с простираниями. Делают шаг вперёд, молитвенно складывают руки перед собой, поднимают их над головой, а потом ложатся на землю. Встают, делают шаг, снова ложатся — и так всю дорогу! От острых камней их животы защищают плотные «дворницкие» фартуки, а руки — специальные накладки-дощечки.

Иностранцы и китайские туристы обычно проходят кору за три дня, ночуя в палатках или ночлежках. Тибетцы способны обойти гору за сутки, продолжая свой путь даже ночью при свете карманных фонарей. Большинство паломников идёт по часовой стрелке, и лишь адепты бон двигаются в обратную сторону.

Туристы несут баллоны с кислородом, часто отдыхают, повиснув на палках для ходьбы или погрузив лица в кислородные маски. Рождённые в Гималаях старики и подростки не берут с собой ничего кроме молитвенных барабанов или упаковки цветных флажков-лунгта, чтобы развесить их на перевале.

В мохнатой уйгурской шапке, с посохом и в шлёпанцах я шагал по заснеженной тропинке. Оно и лучше, что в шлёпанцах.

С ногами в последние дни началось что-то неладное. Я снова начал их чувствовать, даже слишком. Кажется, что в ступни мне забили гвозди, каждый шаг причинял невыносимую боль. Но это ничего — ползущим по острым камням паломникам тоже нелегко. Я шёл медленно и часто отдыхал. Мне здорово пригодился посох из толстой деревянной палки, которую я подобрал в посёлке. Древние тибетские бабушки с внуками легко обгоняли меня, как туристические внедорожники обходят на тибетских дорогах фырчащий крестьянский мотоблок. Наверное, на типичного туриста я не был похож. Встречные тибетцы одобрительно махали мне руками и угощали жёстким сыром из молока яков и кусками сахара.

Со склонов гор падали тонкие струи водопадов. На склонах паслись мохнатые яки, разрывая носами снег в поисках чахлой растительности. Возле дороги попадались ячьи черепа с вырезанной на них мантрой «Ом Мани Падме Хум» — тибетское народное творчество. «Будь благословлён рождённый в цветке лотоса» — этой популярной мантрой тибетские буддисты прославляют вовсе не Будду Гаутаму, а бодхисаттву Авалокитешвару. Это местное божество Сострадания, живым воплощением которого, как и все его предшественники, считался живущий в Индии беженец и борец за освобождение Тибета Далай Лама XIV.

С точки зрения тибетцев, будд и бодхисаттв великое множество. Отличие между ними в том, что будда достигает просветления и уходит в нирвану, а бодхисаттва по своей воле продолжает рождаться в телах живых существ, чтобы помогать освобождаться всем прочим. Таким образом, знатные тибетские ламы могут при жизни утверждать, будто уже достигли просветления в прошлом и равны Будде Гаутаме — они просто перерождённые бодхисаттвы.

Вдоль тропинки были раскиданы тряпки, шапки, обувь. Это не свалка, а последствия местного ритуала — избавляясь от старых грехов и старой жизни, паломники выкидывают часть старой одежды. Иногда эти шапки и майки натягивают на пирамидки сложенные из камней. Не знаю, кто это придумал, но выглядит забавно — как арт-объект.

В этих же местах раньше хоронили умерших. Их тела разрубали на куски и оставляли на съедение диким зверям и птицам. Такие обряды проводят и сейчас, но увидеть их не просто — иностранцам запрещено появляться в местах захоронений. Здоровенные чёрные вороны летают вдоль священной тропы, с интересом поглядывая на паломников.

Ночь перед перевалом я провёл в ночлежке — узком бараке со множеством лежанок. Хозяин заведения выдал мне шерстяное одеяло, согревшее уже добрую тысячу паломников, но так и не видевшее стирки. Впрочем, жаловаться не приходилось. Сняв шлёпанцы, но оставшись в куртке и шапке, я накрылся одеялом и моментально уснул.

На следующее утро нужно было карабкаться на самый высокий перевал — Дролма-Ла, 5600 метров. Узкая тропинка шла почти вертикально вверх, и нужно было перелезать с камня на камень. На высоте любые физические нагрузки кажутся намного больше. Делаешь несколько шагов, останавливаешься, чтобы передохнуть, потом ещё несколько шагов. Ощущение такое, будто тащишь с собой громоздкий сундук. Воздуха не хватает, сердце колотится.

Сами тибетцы спортивных подвигов не совершают. Если устали, ложатся на землю, подстелив куртку, и спят спокойно. Потом встают и идут дальше. Кто-то уже тент натянул, жарит что-то вкусное на сковородке.

На такой высоте всё казалось нереальным, будто во сне. Можно было вообразить, что гора Кайлас живая и пристально разглядывает идущих вокруг неё паломников. Мне даже захотелось что-нибудь ей сказать. В том смысле, что я свой, ничего плохого не замышляю, вот, от грехов пришёл избавиться… Но она лишь молча смотрела на меня, и было непонятно: что она обо мне думает. И думает ли? Всё-таки она священная гора, ей пол-Азии поклоняется, а я так, мелкий муравей, иду себе и тащу свой сундук, в смысле, груз грехов…

Как ни тяжело было идти наверх, но на перевале невыносимый груз действительно с меня спал. Сундук с грехами запутался в паутине цветных флажков, и спускаться вниз оказалось намного легче. Вот только разлившиеся горные ручьи периодически затапливали тропинку, и опять приходилось скакать по камням.

Весь путь — 55 километров — я прошёл за два дня. Ничего мистического или чудесного со мной так и не произошло. Впрочем, как не считать чудесным, что за столь короткое время я избавился от всех грехов, копившихся годами? Теперь главное было не нагрешить снова.

Последние часы коры ковылял на автомате, совершенно не чувствуя ног и уже в глубокой темноте вернулся в Дарчен, замкнув паломнический круг. Добравшись до дома доктора, я завалился на кровать и тут же заснул.

На следующий день я не мог встать на ноги. Даже просто подняться с кровати оказалось невозможным. Пришлось ещё на день задержаться в Дарчене. Доктор был не очень этому рад, но что поделаешь? Занялся моим лечением.

― Ходить вокруг горы по часовой стрелке — это придумали индусы. На самом деле нужно ходить в обратную сторону, — ворчал Тенчо, намазывая мои больные ступни чудодейственной тибетской мазью из ячьего масла пополам с навозом. Доктор придерживался религии бон. Он уверял, что ей — 6000 лет, и неодобрительно относился к индийским «нововведениям».

В конце дня я выбрался в посёлок за продуктами. Ноги шли еле-еле, приходилось опираться на посох. Как теперь продолжать путешествие?..

Но вот наступил новый день. Я чувствовал себя чуть лучше. Распрощался с доктором, сел на велосипед и выехал в сторону озера Манасаровар, тоже священного.

Ноги болели, но, если осторожно нажимать на педали и не останавливаться, боль почти не ощущалась. А вот затормозить, ударившись ступнями о землю я не мог — это было слишком больно! Приходилось останавливаться только возле песчаных куч: в мягкий песок наступать легче.