Вера Камша - Млава Красная

Тауберт смотрел в непроглядную, белёсую от вьюги ночь и думал, а потом из крутящихся струй снега вдруг возникла тёмная фигура – высокий человек в шинели застыл подле фонаря. Трофим отчего-то придержал лошадей, и Николай Леопольдович, обмирая, узнал в стоящем Орлова.

– Стой, стой! – только и успел он крикнуть, рванув дверцу возка. Ах, Сергий, куда ж тебя опять понесло с такой-то болестью – ночью в метель по набережной гулять!

– Ваше высокопревосходительство! – всполошился денщик, но Тауберт уже ступил в холод и ветер, поднимая воротник и прикрывая глаза рукою в перчатке. – Непогодь-то кака…

Под фонарём было пусто. Николай Леопольдович замер, потряс головой, протёр глаза – никого. Нетронутый снег в слабом кругу света – и никаких следов.

– Смирнов! Видел ты здесь кого? Под сим фонарём?

– Никак нет, ваше сиятельство, не видел. Да и кому тут взяться-то по такой погодке да в этакую ночь?

– Не было тут никого… – поддержал денщика с козел и кучер. – Святой истинный крест, не было!

– Показалось, – с усилием улыбнулся Тауберт в ответ на тревожные взгляды Смирнова. – Снег да темень… мстится невесть что…

Шеф жандармов медленно влез обратно в обогретую жаровнями безопасность. Хотел было приказать ехать к Орловым, но вспомнил о Лючии и не приказал. Возок миновал лавру и повернул на Софьинскую. К дому.

Конногвардейский и Кавалергардский полки, краса и цвет гвардейской кавалерии, подходили к бивуакам Второго корпуса торжественным маршем, несмотря на поздний час распустив знамёна, с музыкой, сверкая обнажёнными палашами, как и положено по регламенту.

Богунов и Ульссон сидели в сёдлах справа и слева от Булашевича, из-под руки всматривавшегося в чёрные шеренги, рассекшие залитое лунным светом белое поле. Снег покрыл окрестности Анксальта и более не таял, красные черепичные крыши городка поседели; и днём было видно, как уютно и мирно поднимаются над ними дымки, как будто нет вообще никакой войны.

– Его высочество прислал письмо, – негромко проговорил генерал, обращаясь к штабным, – что не желает никаких помпезных встреч…

– Церемониал прибытия особы василеосской крови, наследника престола, не может быть отменён его, особы, простым желанием! – возмутился Ломинадзев. Несколько свитских, оставшихся при корпусе после всех событий, дружно и часто закивали. – Вам, милостивый государь Александр Афанасьевич, сие прекрасно известно!

– Я не придворный, я солдат, – не поворачивая головы, бросил Булашевич. – Севастиан же Арсеньевич с регламентами такоже знаком. Вот, в письме прямо сказано… Иван, давай.

– «Особливо же прошу господ начальствующих лиц, – громким ровным голосом зачитал Ульссон, – воздержаться от всяческого рода торжествований, поднесения хлеб-соли, выстраивания всего корпуса альбо значительной его части, ибо в делах воинских подобному не место.

Будучи осведомлён об уставах и уложениях не хуже иных ретивых ревнителей оных, спешу указать, что скрупулёзное их применение вызовет гнев мой и отражено будет в рапорте василеосскому нашему родителю…»

– Довольно, – велел Булашевич, и Ульссон аккуратно спрятал письмо в кожаный бювар. – Мы на войне, господа штаб. Караульная рота выстроилась – и то, боюсь, его высочество недоволен будет.

Ломинадзев поджал губы и отвернулся, всем видом своим показывая, сколь велика и глубока нанесённая ему несправедливая обида.

– Ваше сиятельство… Александр Афанасьевич, – шепнул, не выдержав, Богунов. – Донос ведь напишет, ей-же-ей, напишет!

– Пускай себе пишет, бурдюк эдакий! – весёлым шёпотом ответил генерал от кавалерии. – Его василеосское величество на дела смотрит, не на слова, желчью накорябанные.

Никита Степанович подавил вздох.

Музыка длилась, гвардейский марш уносился к небесам, и полная луна, словно вдохновлённая торжественной песнью, как могла старалась заменить собой канувшее в северную ночь солнце.

Шеф Конного полка великий князь Севастиан Арсеньевич ехал на громадном коне рядом с командиром конногвардейцев, генералом Иванчиковым. Генерал отличался и ростом, и статью, но Севастиан возвышался над ним чуть ли не на полголовы, шириной же плеч он уступил бы, пожалуй, разве что Сажневу. Как и все прочие гвардионцы, великий князь держал в руке обнажённый палаш.

Оркестр сыграл торжественный марш, грянул «Встречу». Булашевич вскинул ладонь к виску, и вместе с ним отдали честь все остальные командиры полков и дивизий, успевшие подтянуться к Анксальту.

Гвардия пришла.

Наступало время штурма.

4-я пехотная дивизия

(командир – генерал-майор Тяглов-Голубицин)

Пехотная бригада

▪ Володимерский пехотный полк

▪ Желынский пехотный полк

Егерская бригада

▪ Угреньский егерский полк

▪ Закаменский егерский полк

5-я пехотная дивизия

(командир – генерал-майор Крёйц)

Пехотная бригада

▪ Суждальский пехотный полк

▪ Ростовский пехотный полк

Егерская бригада

▪ Муромский егерский полк

▪ Олонецкий егерский полк

6-я пехотная дивизия

(командир – генерал-майор Осташинский)

Пехотная бригада

▪ Аждарханский пехотный полк

▪ Старобогунецкий пехотный полк

Егерская бригада

▪ Коломенский егерский полк

▪ Ладожский егерский полк

19-я пехотная дивизия

(командир – генерал-майор Антольский)

Пехотная бригада

▪ Андрианопольский пехотный полк

▪ Жибичский пехотный полк

Егерская бригада

▪ Коломенский егерский полк

▪ Ярославлев егерский полк

4-я лёгкая кавалерийская дивизия

(командир – генерал-майор Шевардинский)

▪ Софьедарский гусарский полк

▪ Темрюкский гусарский полк

▪ Шемширский уланский полк

▪ Подолецкий уланский полк

2-й отдельный Югорский стрелковый батальон

(командир – подполковник Сажнев)

Лейб-гвардии Калужинский и Зульбургский гренадерский полк

(командир – гвардии полковник Росский)

2-я конноартиллерийская бригада

(командир – полковник Карпин)

2-я артиллерийская дивизия

(командир – генерал-майор Набольшев)

4, 5 и 6-я артиллерийские бригады.