Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик части 1-11

  Там, на кладбище, так спокойненько,

  Ни врагов, ни друзей не видать,

  Всё культурненько, всё пристойненько,

  Исключительная благодать...

   - Ну, все, раз Денис Анатольевич начал хохмить, серьезному разговору - конец. - Келлер облегченно оглядывает собравшихся за столом. - И, правда, Иван Петрович, дайте нам хоть вечер на осмысление сказанного сегодня.

  - Хорошо, только еще пару слов о планах на завтра. Оглашаю диспозицию: на вокзал встречать Великого Князя Михаила Александровича едут генерал Келлер и штабс-капитан Гуров. Вас, господин ротмистр, я прошу остаться на месте. К сожалению некоторые "господа офицеры, голубые князья" никак не могут избавиться от сословных предрассудков и аллергии к голубым мундирам. Ничего, со временем мы мозги им вправим, а пока не будем резко нарушать традиции. Кстати, Петр Всеславович, Вы уже выяснили, кто его сопровождает?..

   Семеново жилище нашел не сразу, он обитал в одном из многочисленных "общежитий" для персонала Института - длинном бревенчатом доме, разделенном внутри на десяток комнат с общим коридором. Нахожу нужную общагу, рядом с крыльцом какой-то паренек в затертой телогрейке пытается с помощью маленького топорика наделать кучу щепы из небольшой чурочки.

   - Хозяин, не подскажешь, где тут Семена Игнатова найти?

   - Дядь Сему? Так нету его. - Хлопчик отрывается от своего занятия и внимательно оглядывает меня с ног до головы. - Он на обход пошедши... А Вы ему хто будете, Вашбродь? Новый начальник?

   - Нет, просто старый знакомый, вот, заехал по случаю, хотел повидаться.

   - Так пойдемте в дом, чего на улице мерзнуть?

   Юный дровосек собирает щепки в охапку и идет внутрь, показывая дорогу. Несколько шагов по полутемному коридору и вслед за ним захожу в небольшую, чисто прибранную комнату. Две по-солдатски аккуратно заправленные кровати, стол у окна со стоящей посередине керосиновой лампой, пара табуреток, небольшой шкаф возле глухой стены, полки с разной утварью, в красном углу - икона.

   - Вы садитесь, Вашбродь, а я щас котел гляну и самовар поставлю, дядь Сема вот-вот возвернуться должон. - Парень, который, скорее всего, - тот самый Матюша, уносится по коридору.

   Не торопясь, еще раз оглядываю комнату. Спартанская простота, ничего лишнего. Электрическая лампочка в простеньком абажуре под чисто выбеленным потолком, на полках какие-то мешочки, жестяная коробка с чаем, горка посуды, накрытая рушником. Возле входа на половичке стоят сапоги и две пары домашних чуней, обрезанных из ношеных валенок. Над ними - вешалка, на которой висит какая-то одёжка и старая солдатская шинель. Снимаю свою, вешаю рядом, сверху на полку приспосабливаю папаху. Тепло, умиротворяющее, и совсем по-домашнему пахнет пряными сушеными травками.

   Частые шаги в коридоре отвлекают от разглядывания, на пороге появляется давешний тинейджер. Невысокого росточка, худющий, как швабра, темные волосы, чуть оттопыренные уши, глаза - пока не разглядел какие, темновато здесь.

   - Ну, давай знакомиться, меня зовут Денис Анатольевич. А ты, как я понимаю, - Матвей?

   - Ага... Ух ты!.. Так Вы дядь Семиным командиром были? - Парнишка прилипает глазами к моему "иконостасу", на лице читается уважение пополам с восторгом. - Он про Вас рассказывал! Про тое, как Вы с ним германца воевали!

   - Ну, раз ты про меня все знаешь, тогда расскажи о себе.

   - А чё там рассказывать?.. Сами мы из-под Ковны. Батя шорником был, упряжь, хомуты, да всякую кожаную утварь мастерил. - Матвей становится серьезным, даже, вроде, как повзрослел парень на глазах. - Как германец наступать начал, решили мы уйтить подалей. Скарб на телегу погрузили, да и двинулись с остальными. У мамки моей тута, под Москвой, брательник жил, дядька мой, к нему и собрались. В дороге телега сломалась, мы покуда колесо чинили, одни остались, все вперед ушли. Хорошо, солдаты мимо проходили, подсобили малость... А ближей к ночи из лесу другие солдаты вышли. Стали спрашивать кто мы, да откуда, да не шпиёны ли мы германские. А потом ихний старшой сказал, што обыск учинить надо. Они всё с телеги поскидывали и дербанить начали. Батя смекнул, што разбойники эта, с ножиком на главного ихнего кинулся, да его сзаду штыком закололи... И мамку тож, штоб не кричала... - Парень на мгновение замолкает, судорожно стиснув челюсти, потом продолжает прежним монотонно-ровным тоном, будто отвечает выученный урок, и только во взгляде проскакивают старательно маскируемые огоньки боли. - Я кинулся ее защитить, а меня - прикладом по башке, да так, што дух вон...

   - Извини, Матвей, что душу разбередил. Если не хочешь, не рассказывай.

   - Я уже привыкши, - столько разов рассказывал... Подобрали меня другие беженцы, с ними и пошел до Минска. А потом, - где к обозу пристану, где на ешелоне, штоб никто не видел, а так - все пешком. Добрался до Москвы, пошел по деревням выспрашивать про дядьку сваво. Тока не нашел. А тут осень началася, дожди, холода. Спасибочки ихнему благородию ротмистру Воронцову, он тута над охраной главный. Разрешил перезимовать, к работе приставил - котлы и печки смотреть, харчевать дал в столовой. А еще говорят, што жандармы - плохие!..

   А потом я с дядькой Семеном познакомился. У его-то одной руки нету, так я ему помогал маленько. А он и взял меня к себе жить. Сказал, коль зовешь меня дядькой, так и буду им тебе замест настоящего. А ты племяшом будешь, коль захочешь. Ну, я и согласился. Дядь Сема-то мужик крепкий, да не все в доме с одной рукой сделаешь. Вот так теперича и живем с ним... Ой! Про самовар-то позабыл! Я щас, быстро!..

   Матюша снова убегает на кухню, а я остаюсь переваривать услышанное. В коридоре снова слышны шаги, на этот раз, кажется, того, кто мне нужен. Открывается дверь и на пороге появляется Семен. Поднимаюсь с табуретки, делаю несколько шагов вперед и, повинуясь какому-то внутреннему толчку, стискиваю в объятиях своего бывшего подчиненного.

   - Ну, здорово, земляк-сибиряк!

   - И тебе поздорову, Командир! - Тот уже улыбается, оправившись от неожиданности. - К прохвесору в гости приехал, небось?

   - Угадал. И к тебе решил заглянуть, посмотреть как ты здесь.

   - Да вот, обходчиком служу. Пока зима - через день на лыжи, и вокруг, по лесу. То ротмистр Воронцов мне службу придумал. Ты, говорит, Семен, лесовик-охотник, вот и пробегись, мол, посмотри как там, да что. Нет ли каких следов чужих, аль людишек посторонних.

   - Ну, мне Петр Всеславович еще рассказал, как ты местную охрану стрелять учил.

   Семен вешает тулуп на вешалку, скидывает валенки и остается в телогрейке, солдатских шароварах и чунях, обутых на носки домашней вязки.