Николай Кровавый. Трилогия (СИ) - Аббакумов Игорь Николаевич

Придя в себя, он пытался меня убедить в том, что для войны с "желтолицыми макаками" хватит и имеющихся войск. Ну не могут дикари воевать на равных с европейской армией! Впрочем, тут и воевать не потребуется. Достаточно лишь продемонстрировать готовые к бою войска.

— Демонстрация говорите? Вы не помните, кто говорил о том, что одними демонстрациями войны не выигрываются? Впрочем, это неважно. И насчет дикарей вы заблуждаетесь. Турки точно такие же дикари что и японцы. Вся разница между ними в том, что Турция ныне в упадке, а Япония на подъеме. Если мне не изменяет память, именно вы планировали войну с турками в царствование моего деда. И что? Война эта была легкой?

В общем, загнал я в пот и в краску своего генерала. Ушел он от меня так, как будто я его выпорол. Были кроме него и другие ходатаи по французским и германским делам. Но я стоял на своем: нужно продолжать политику моего покойного папеньки. Миру-мир и никаких гвоздей! Устояв против такого дружного напора, я стал ждать результата. Он не замедлил сказаться. Не смотря на протесты Франции и Германии, Япония отказалась пересматривать Симонсекский договор. В данный момент их флот начал обживать Люйшунь. Правда при японской власти название города писалось теми же иероглифами "Люйшунь", но читались они теперь по-японски — Рёдзюн.

Что от этого выиграла Россия? Исчез маячивший доселе соблазн в виде владения незамерзающей гаванью. Да и целесообразность постройки КВЖД оказалась под вопросом. В нашей истории это строительство сорвало заселение Приамурья, зато стимулировало переселение китайцев в Маньчжурию. Темпы переселения тогда выросли в 30 раз!

А вот японцы, сами того не подозревая, получили неслабую головную боль на будущее. Китай, хоть и находится ныне в жалком состоянии, но мириться с потерей того, что он считает своим — никогда не будет.

Японцы будут дальше безвозвратно вбухивать деньги в Корею и Маньчжурию.

Как раз то, на что тогда нас Берлин и толкал.

При победе в РЯВ — на Дальнем Востоке сейчас говорили бы по китайски.

И все- без исключения — колониальные страны в Китае пролетели.

России как раз повезло — успела оттяпать и удержать далекое маньчжурское захолустье: Владивосток и Приморье, в 1860-х.

Надеюсь, что теперь Русско-японской войны не будет, хотя кто за это поручится? Стоит помнить и про те фокусы, что творила "Безобразовская клика". Но до того нужно еще дожить. Так или иначе, первый зигзаг в сторону от известной мне линии развития произошел. Теперь осталось ждать реакции моего окружения и неизвестных мне "смотрящих", засланных сюда из конца двадцатого века.

Этот мой первый в начале царствования успех даром мне не прошел. Первой начала мне выносить мозги не кто иной как моя maman — вдовствующая императрица Мария Федоровна. Честно говоря, мне было непонятно, когда и каким образом она сумела приобрести такое влияние на ход государственных дел? А вот приобрела и извольте с ней считаться! Думаете, что она была недовольна тем, что ее Ники отказался от Порт-Артура? А вот ничуть! Предметом ее недовольства был мой отказ пойти навстречу пожеланиям такой милой для многих Франции. Правда, сперва я в это не верил и пытался понять те истинные мотивы, которые ей на самом деле двигали. С ужасом и удивлением я понял, что никаких мотивов высшего порядка у нее не было. Со мной разговаривала не вдовствующая императрица, а ограниченная вдовствующая мещанка из глубокого захолустья. И логика ее была сугубо мещанской: Какой позор! Ее сын посмел в чем то отказать таким прелестным людям как граф и графиня Монтебелло! И все это произошло лишь потому, что ему наверняка эти гадостные мысли нашептала мерзкая невестка!

Вслед за maman за меня взялись дядюшки. Они упрекали меня совсем иными словами, но и их упреки скорее приличествовали мухосранскому мещанину, углядевшему в заграничной поездке заваленные тремя сотнями сортов колбасы и двумя сотнями сортов майонеза витрины супермаркета. Доводов, которые следовало слышать от государственных мужей, я так и не услышал. А потому мы расстались изрядно друг другом недовольными. Но что Симонсекский договор? Мне заодно припомнили мою первую публичную речь, что я произнес в январе 1895 года в Николаевском зале Зимнего дворца пред депутациями дворянства, земств и городов, прибывших "для выражения их величествам верноподданнических чувств и принесения поздравления с бракосочетанием". Мне конечно эту речь заранее приготовили, но произнес я совсем иные слова.

Я изменил в речи всего несколько слов и это придало иной смысл моему выступлению. Совсем не такой, который в нашей реальности вложил мой предшественник. Речь 17 января вселила надежды интеллигенции на возможность конституционных преобразований сверху. Зачем я это сделал? А затем, что либеральная интеллигенция была не менее опасным врагом, чем правящая верхушка. Дарить ей конституцию я конечно не собирался. Толку в ней? Англия например прекрасно обходилась без нее. И ничего, цела покуда. Вместо конституции, я собирался одарить общество иными благами, более полезными, нежели мало что значащая бумажка. Понять бы только правильно, что и в какой момент нужно делать.

Не успел я прийти в себя от родственных упреков, как на меня свалилась еще одна неожиданность: пришло письмо от брата Георгия. Братец мой жил себе в Абастумани Тифлиской губернии и совершенно в тот момент не лез ни в какую политику. Причина этому была проста: Георгий долго и тяжко болел туберкулезом. Числясь формально моим наследником, брат не имел ни сил, ни желания покидать свое последнее, как он думал, прибежище. Он просто рассчитывал прожить сколько бог ему жизни пошлет и тихо, без скандалов отойти в мир иной. Но тут в его судьбу вмешался совсем не слепой случай. В своем письме Георгий сообщал мне о неком чудесном докторе Карле Ивановиче, который взялся лечить безнадежно больного наследника. И что самое интересное — толк от этого лечения был. Брат теперь себя чувствует очень неплохо и как только Карл Иванович позволит, то совершит вместе с матерью поездку к нашим датским родственникам. И конечно же он обязательно навестит дорогих его сердцу Ники и Аликс.

Вот так и образовался еще один зигзаг на пути развития. И был этот зигзаг результатом намеренного воздействия. Почему я так думаю? Одна только фраза из письма Георгия о том, что милейший Карл Иванович до встречи с ним, долгое время работал в некой частной клинике, которая имела забавное название: "Тахион".

Итак, я изначально был прав. За мной осуществляют пригляд. И если я не оправдаю возлагаемых на меня надежд, то замена мне уже есть. Вряд ли "Тахион" посвятил брата-цесаревича в какие-либо свои тайны. Как вариант — они могут выдать себя либо за оккультное общество, имеющее некие благородные цели, либо за масонскую ложу невероятного градуса крепости, либо за подпольную партию. Но это если брат настойчиво интересовался личностью целителя. Хотя вряд ли. Карл Иванович наверняка не только хороший врач. Он и психолог видимо неплохой, раз смог вызвать у молодого парня доверие. Хотя, подход к брату мог быть разным. Не удивлюсь, если окажется, что прежде Карла у Георгия побывала некая Клара.

И не случайно Георгию произнесли такое странное для нынешних времен название фирмы. Я вот все гадал: каким таким путем предполагаемые засланцы со мной свяжутся, если в этом будет нужда? Ни примет, ни паролей, ни явок. И это стоит учитывать, что не всякое письмо от неизвестного полиции человека до меня дойдет. А они решили проблему связи весьма просто. Брата моя родня уже списала со счетов и пригляд за ним был слабым, если вообще был. И это оказалось неплохой щелочкой для того, чтобы ловкий человек сумел ей воспользоваться.