Юрий Салов - Не последний волшебник

В ту ночь Антон не мог успокоиться, прогнать мысли о гибели Володина и хоть на время забыть о проблемах, сон никак не хотел приходить. Гибель доктора потрясла Антона, заставила пересмотреть многие правила внутреннего распорядка, а также нормативы контакта с внешним миром. Жизнь требовала изменить стандарты поведения, привести их в соответствие с новыми реалиями, в частности, откорректировать навыки экстрасенса. Правда, выйти на новый уровень сил никак не удавалось, сам по себе психофизический тренинг не давал нужного эффекта.

Дождавшись, пока уснут сокамерники, Антон стал вгонять себя в состояние транса, пытаясь снова выйти на ментальный уровень. Он погрузился в энергетический поток, раз за разом выныривая, и наконец добрался поймал нацеленное сообщение. Антон прикоснулся к этому информационному заряду и снова очутился в той же самой гостинице. Он побежал по этажу к номеру 302 и распахнув дверь, увидел живого и невозмутимого Михаила Евгеньевича.

— Простите меня, я сделал ошибку, я погубил вас. — с горечью сказал Антон, ощущая вину перед Володиным; он не мог простить себе, что оставил доктора один на один с врагом.

— Ты ничего не мог изменить. — спокойно ответил Володин.

— Неужели она победит? Я ничего не могу сделать, она загнала меня в угол. Она приходит оттуда, когда захочет. Я не единственный ее проводник. Она погубит всех нас. Я сейчас в тюрьме и ничего не могу сделать. Помогите мне. Помогите, вы же знаете как.

— Есть одна трудность. Мы с тобой не пересекаемся в зазеркалье. Так получилось. Ты говоришь не со мной, а со своим представлением обо мне.

— Тогда какой в этом смысл? Почему я вас вижу?

— Иногда полезно поговорить и самим собой.

— Я только это и делаю.

— Вспомни все, что я тебе говорил. Вспомни и ты найдешь выход.

Антон вышел из гостиничного номера доктора и оказался за столиком кафе вместе с Валентиной. Она с любопытством окинула его взглядом, листая какой‑то журнал.

— Ты уже понял, что я могу с тобой делать все, что захочу и не только с тобой? — сказала она со снисходительной улыбкой.

— А если я покончу с собой, что тогда? — разозлился Антон.

— Я тебя воскрешу. И учти, кроме тебя у меня есть еще два проводника. Через них я смогу выходить в мир каждую ночь. Александра ты уже знаешь.

— Кто третий?

— Пусть это будет для тебя сюрпризом.

— Как тебе удалось подчинить себе Балинова?

— Проще простого. Он бегал кроссы напротив нашего студенческого общежития. Познакомились, общались несколько раз. Физически развитый, спортсмен. У него было слабое энергетическое поле, поддающееся влиянию. Мне оставалось только задать ему нужные команды. А мне требовалось усиление, чтобы стать сильнее Арвида.

— Ты жуткий человек, можешь из любого сделать маньяка.

— Ну не из любого, с тобой, наверно, это не прошло бы. Ты должен понять, что человеческая жизнь ничего не стоит. До встречи в час «Ч». Ты мне поможешь.

Она вместе с окружающей обстановкой растворилась в пространстве, а Антон погрузился в очередной сон, то и дело просыпаясь, пока, измочаленный, не встал на рассвете с кровати.

Его вызвали к следователю в пятницу, четырнадцатого октября, когда он и сам собрался передать через надзирателей, что «готов дать показания».

В кабинете следователя, кроме небритого, как всегда, хозяина, находился еще один человек, в котором Антон с радостью узнал Алексея. Судьба на моей стороне, отметил Антон.

— Что же это вы, гражданин Лернер, молчите, как рыба? — с иронией сказал следователь, оглядывая онемевшего заключенного. — ваше дело передается в ведение ФСБ. За вами уже приехали.

Мальцев и Иван вывели Антона в наручниках из кабинета.

Они прошли на склад, где Лернеру выдали его вещи, преодолели три контрольно–пропускных пункта, вышли за ворота и сели в поджидавший их мини–автобус «форд–транзит» с затененными стеклами. Иван сел за руль. Мальцев негромко бросил Антону:

— Все в порядке.

Несколько долгих мгновений они всматривались друг в друга, потом Мальцев засмеялся и снял с Антона наручники. Машина тронулась в путь.

— Невероятно! — обрел голос Антон. — А я уже бежать собирался. Все ждал, что ты поможешь.

— Все еще не так просто, — Алексей перебирал бумаги в дипломате. — нашлись свидетели, которые видели как в предполагаемое время убийства нашего Михаила Евгеньевича к нему заходил какой‑то человек, непохожий на тебя. Этого пока недостаточно, но уверен, что с тебя снимут все подозрения. Так как в деле об убийстве Володина фигурирует гражданин Германии Владислав Морозовский, я добился, чтобы это дело передали нам. Меру пресечения мы тебе изменили задним числом, — тон Алексея перешел с делового на расслабленный. — постараюсь вскоре вообще тебя вывести из этого дела.

Машина выехала на Волоколамское шоссе, остановилась возле выхода станции метро «Сокол».

— Час «Ч» через 3 дня. — сообщил Антон. — Валентина сказала, что она заставит меня работать на себя.

— И что, устроит Апокалипсис? — Алексей изучающе поглядел на усталое лицо друга. — Ты вот что; отдохни, а там придумаем что‑нибудь. Тебе есть, куда идти?

— У меня есть где остановиться.

— Да, водолазы выловили старинную книгу, посмотри, может тебе пригодится.

— А… — протянул Антон, но Алексей его понял без слов.

— Нет, ее не нашли.

— И не найдут. — убежденно произнес Антон.

Антон сорвал печать с двери, вошел в свою квартиру. Он улегся на диване в гостиной, неухоженной и одинокой, и закрыл глаза. Он верил, что сможет обнаружить следы Надежды в информационном поле земли. Пока же он попытался максимально сконцентрироваться.

Антон прошел астрал спокойно, в режиме сканирования энергетических полей других людей вокруг, поддерживаемый установленным защитным блоком для психики. Чья‑то мощная волевая структура пыталась остановить скольжение мысли Антона, но была отклонена, повернута к себе самой с помощью эффекта пси–зеркала, и Антон не стал разбираться, чей интеллект ждал его в засаде.

Скольжение в глубь ментала закончилось у «железобетонной» стены потенциального барьера, за которым начинались информационные следы других людей, и Антон задержался здесь, перестраивая свое эфирное пси–волевое тело. За считанные мгновения он превратился в мощнейший, отточенный до молекулярной толщины бур и вонзился в «стену», преодолевая ее противодействие. И тотчас же превратился в сверхсущество с колоссальной нервно–психической системой, простирающейся в бесконечность.

Он смог ощутить Бездну! Бездну человеческих эмоций, переживаний, мыслеформ, заполнявших Вселенную. Он искал среди миллионов нитей человеческих судеб ту единственную, нужную ему …

И он уловил след Надежды.

Посланные Антоном невидимые иглы и нити погрузились в сознание девушки, устанавливая связи на клеточном уровне. Более трудной задачей было настроиться на массив целевой информации, принадлежащей энергетическому полю Земли. Но и с этим Антон справился, сумев послать мысленный раппорт Надежде, «зовя ее». Он почувствовал мощный ответ и едва не захлебнулся в нахлынувшем на него океане простых, но невероятно сильных эмоций. После чего пора было возвращаться из астральных широт на грешную землю и делать земные дела. Антон верил, что Надежда его услышала.

За окном шел дождь. Антон выходил из состояния транса долго и трудно, но он все‑таки ухватился за ускользающий канат сознания и заставил прийти в себя.

Так прошло два часа.

Повернулся ключ в замке.

Антон вышел в прихожую и увидел в дверях свою любимую. Надежда устало прислонилась к стене. Он почувствовал безумную радость и ощущение огромного, вселенского счастья.

— Ура! — вырвалось у него, когда он подошел к Надежде.

— Ты чего… — она подняла глаза и остановилась.

Антон взял ее руки в свои, поднес к лицу и поцеловал сначала одну, потом другую. Надежда устало потрепала его по голове, и тогда он ее крепко–крепко обнял, ткнулся носом ей куда‑то в шею и затих.

— Антон… — повторила она.

В квартире она сначала натыкалась на мебель, бесцельно переходя в молчании из комнаты в комнату, пока Антон не усадил ее и не спросил:

— Где ты пропадала?

— Я же работаю, переводчиком. Ты что, забыл?

Она увидела, что с Антоном, наверное, что‑то случилось. Он был очень странный, не похожий на себя. Его роскошные густые каштановые волосы, на которые Надежда часто смотрела с завистью, почему‑то совсем потеряли цвет, повсюду сквозь шевелюру пробивались седые пряди. Антон был какой‑то помятый, и лицо у него было серое, и казался он на удивление слаб.

— Да, родная, — сказал Антон. — Все правильно. Как твоя нога?

— Какая нога? — удивилась Ольга. — Ты совсем с ума сойдешь со своей магией. Ты лучше скажи, почему ты совсем седой стал?

— Не совсем, — пробормотал Антон, глядя в зеркало. — наполовину.

Надежда протянула руку, но так и не нашла в себе сил коснуться его густой шевелюры. Эта привычная длинная грива выглядела как–будто тронутая инеем. Она не совсем потеряла цвет, но Антон был прав — повсюду виднелись пепельные проплешины.