Дмитрий Володихин - Убить миротворца

Еще через сутки из подземки Нового Кракова вылезли последние пятьсот десантников. Они атаковали провинциальный космодром и попытались захватить корабль для побега с планеты. Их «вычислили» заранее. Их ждали. В короткой, но яростной перестрелке десантников перебили всех, кроме одного.

Высокий мужчина атлетического телосложения с форме со знаками различия высшего офицерского корпуса бросил оружие и устало сел прямо на псевдолитовое покрытие космодрома. Мужественное лицо, умные глаза, из которых неудержимо текли слезы… Солдаты из подразделения, зачищавшего космодром, на всякий случай вызвали начальство — пускай оно решает, кончать мужика или оставить на развод. Лейтенант Семенченко узнал этого человека. О его ликвидации докладывали уже раз двадцать. Он числился по ведомству многократно убитых. И вот теперь, живой, даже не раненый, он сидит среди трупов своих солдат и размазывает слезы. Последний, кто уцелел в котле колоссальной бойни. Каким только чудом… Семенченко на минуту утратил дар речи, а потом поинтересовался, неуклюже подобрав слова из женевского эсперанто:

— Почему… м-м-м… вы плачете?

Чужак честно ответил:

— Вы истребили всех моих мальчишек.

— А нечего было соваться, — машинально прокомментировал Семенченко на русском.

— Наверное… — так же машинально ответил ему женевец на русском.

Семенченко обозлился и рявкнул:

— Встать! Кончай ломать комедию! Имя и звание?

— Вы же знаете…

— Назовите имя и звание как можно громче, чтобы их расслышал каждый мой солдат. Повторяю: каждый! Они имеют на это право.

— Хорошо. Вы победили. Вы имеете право. Я Юл Семецки, командующий экспедиционной группой армий, полный генерал федеральных десантных войск… и я сдаюсь.

Еще через двое суток премьер-министр Аравийской лиги подал полномочному посланнику Терры ноту, в которой новоарабское правительство выражало свое негодование по поводу несоблюдения терранцами Стокгольмской конвенции о сдающихся в плен. Посол, ожидавший чего-нибудь подобного, ответил моментально: «А мы эту конвенцию не подписывали». Тогда ему сообщили, что правительство лиги считает ошибкой официальное признание Независимого государства Терра и разрывает с ним отношения. Посол и к такому повороту событий был готов. Он вручил меморандум, где перечислялись государства, подтвердившие признание Терры, в том числе весь русский мир, Поднебесная империя, Латинский союз и еще десяток — помельче. А в самом конце добавлено было совершенно не-дипломатическое выражение, взятое из каких-то древних времен: «И без вас наше государство нескудно было».

28 января 2126 года Женевская Федерация официально признала Независимое государство Терра. Федерации не собиралась лишиться актиния.

* * * января 2126 года.

Московский риджн, Центральный дистрикт.

Дмитрий Сомов, 33 года и директор Лопес, 50 лет.

Ксенофоб ли директор Лопес?

…Сначала у Сомова не было никаких зацепок. Кафе как кафе. Лопес как Лопес. Смотрит микроинфоскон, юмористическую программу, судя по смешкам… Отрывается только во время перемены блюд. Обычный человек. Спиртного не стал заказывать.

Да что на него смотреть? Лет пятьдесят пять, легкая полнота, залысины, лицо такое… живенькое. В офисе его считают как минимум неглупым администратором. Как минимум. Сколько ни сверли его глазами, новой информации не добавится.

Ксенофоб он или нет?

Настоящий ксенофоб — да, это очень плохо. Подлежит моментальному искоренению, да и просто некрасиво, отвратительно чисто по-человечески, помимо всяких законов. Но ксенофоб ли директор Лопес? Сомову ужасно не хотелось обвинять незнакомого человека в столь страшном грехе безо всякого основания.

Два дня назад к Сомову подходил авторитетный консортир из «Черной звезды» Ксавье Тарро. Без лишних предисловий он сразу же перешел к делу:

— Господин Сомов, хотите ли вы присоединиться к организации, которую я представляю?

О! Еще бы он не знал! Полжизни Дмитрий мечтал вступить в мощную консорцию, да и кто из нормальных людей не мечтает об этом! Консорции создаются, чтобы совместными усилиями продвигаться наверх. Деньги, связи, информация, любые ценные качества каждого консортира используются на благо всех. Консорция — не та организация, которая может быть официально зарегистрирована. Консортиры не ограничивают себя в выборе методов борьбы за власть. Если один попался на какой-нибудь уголовщине, например, на нелегальном сборе информации или физическом воздействии, вся консорция вытаскивает его, но никогда не открывает перед дознавателями своей роли. Впрочем, люди власти отлично знают о существовании консорций, поскольку сами чаще всего бывали подняты к административным вершинам их усилиями. На деятельность консорций смотрят сквозь пальцы. И никто, пребывая в здравом уме и твердой памяти, в одиночку не встанет на пути у консортиров. Просто надо выбрать организацию посильнее и постараться заинтересовать ее…

— Да.

— С вами должны были обговорить условия. В свою очередь, я уполномочен подтвердить: мы рады будем видеть вас в нашем сообществе. Вопрос решиться в течение недели после того, как вы… покажете свою исполнительность. Надеюсь, мы понимаем друг друга.

— Да.

…И все же, ксенофоб ли директор Лопес?

Вот он сидит, жует, смотрит улыбается… Как это определить по одному внешнему виду?!

Но потом Лопесу принесли десерт, и у Дмитрия появилась маленькая зацепка. Впрочем, не такая уж маленькая. Разумеется, ничего личного. Просто некоторые вещи надо видеть в свете социальной ответственности. Например, потребление. Что ему принесли? Кусок макового торта с ликерной пропиткой и коктейль с кусочками настоящих тропических фруктов и настоящими взбитыми сливками. Сомов прекрасно помнил меню. Двадцать евродолларов за торт и двадцать пять за коктейль! Это безответственно. Разумеется, кое-кто может себе позволить такую роскошь, в то время как менеджеры среднего звена просто не имеют лишних денег. Не существует никаких запретов на подобного рода траты. Формально — все в рамка закона и приличий. Но разве так можно! Ведь это немолодой уже человек, естественно, он должен заботиться о своем здоровье, поддерживать себя в форме. Спорт ему нужен, а не взбитые сливки! И он обязан показывать пример сотрудникам низших звеньев, а вместо этого — постыдно распустил себя. На виду у всего учреждения обжирается сладостями, не чувствуя никаких угрызений совести. Судя по его довольному виду, понятие «стыд» улетучилось из его головы очень давно.