Андрей Посняков - Ливонский принц

– А мы с тобой в Ливонии где будем жить? – чуть помолчав, полюбопытничала девчонка.

Король повернул голову:

– А где ты хотела бы?

– Нет, нет, не смотри на меня, – снова застыдилась княжна. – Отвернись, я же нагая!

– Ты ж невеста моя!

– Ну… я уже говорила. Так где же? Ой… я бы хотела в Нарве. Красивый городок, говорят.

– Красивый, да не наш, – Магнус покачал головой. – Он государю русскому напрямик подчиняется.

– Жаль. Нарва – богатый город. А нельзя его как-нибудь потихоньку к нам, в Ливонию, увести? От царя Ивана в хозяйстве толку нет, сам видишь – запустение кругом, разруха.

– Попробуем увести, – заверил король.

Княжна улыбнулась и вдруг к чему-то прислушалась, напряженно вытянув шею:

– Кажется, скачет кто-то! Ну да – вон, копыта стучат. Прячемся!

Похватав развешенную для просушки одежку, молодые люди быстро схоронились в ракитнике. Полегли, затаились… осторожненько выглянули.

Долго ожидать не пришлось. Из лесу на опушку выехали вооруженные всадники, многие – в европейского типа латах. Во главе отряда, в таких же доспехах, скакал плечистый мужчина с неприметным лицом… явно королю знакомым.

– Стойте! – придержав коня, командир поднял руку в латной перчатке и оглянулся вокруг. – Ваше величество, – продолжил он по-немецки, – ежели вы здесь, то имею честь сопроводить вас до Новгорода!

– Гут, – натянув одежку, Арцыбашев выбрался из ракитника и приказал всем отвернуться.

Маша быстренько натянула еще сыроватое платье.

– Там, в лесу, людей моих не встречали?

– Встречали, госпожа! А еще встречали разбойников. Их мы всех разогнали.

– Еще б не разогнать, – помогая невесте сесть в седло почтительно подведенной кем-то из ратников лошади, король невесело хмыкнул. – Этаким-то многолюдством.

Ратников и в самом деле оказалось довольно много – с полусотню точно. Где-то около роты, говоря немецким языком, вернее тем его диалектом, что был в ходу в Ливонии.

– Ну, поехали, – наконец-то вскочил в седло и сам Магнус. – Все же явились вы вовремя. Спасибо тебе за все, капитан.

– Ваше величество, я всего лишь сотник.

– Теперь – капитан. Или, раз уж в кавалерии – ротмистр. Патент получите завтра же! Нет, уже сегодня.

– Благодарю, ваше величество! Рад был служить.

Все было так, как когда-то приснилось Маше. И свадьба – в Новгороде, в Грановитой палате на Софийском дворе, а венчались в старинном Софийском соборе. И брат Марьи – князь Василий Старицкий – был посаженным отцом, и сам государь на свадьбе присутствовал. Только не весной дело было, а осенью – второго сентября. А так – сон-то оказался вещим!

Князя Василия Магнус раньше не видел, мало того, даже не помнил, говорила ли о нем хоть когда-нибудь его… уже, верно сказать, супруга? Ну да, вспомнила совсем недавно, когда рассказывала про сон.

Высокий, с красивым, но несколько осунувшимся лицом, князь не слишком умело изображал веселье: все никак не мог простить царю душегубства – как и его сестра. Впрочем, к Магнусу он отнесся вполне дружелюбно и за Машу был искренне рад. Радовался бы и на свадьбе, коли б не присутствовал на ней кровавый душегуб Иоанн Грозный – именно так Василий в сердцах высказался после очередного тоста.

– Тихо, тихо, Вася! – присев на скамью рядом, зашипел на него король. – Этот «кровавый душегуб», между прочим, приданого Машеньке дает преизрядно: шестьсот тысяч талеров, сотню лошадей со сбруей, золоченая посуда и прочая хренотень, но самое главное – ливонские крепости, в том числе Каркус! И обещал подумать про Нарву. А когда Нарва наша будет… уж тогда поглядим!

Сам Арцыбашев уже слегка захмелел, но не особо сильно – часто приходилось вставать, целовать в сахарные уста невесту. Гости радовались и кричали «горько».

Государь Иван Васильевич к середине пира укушался, почти как управдом Бумша в известном фильме. И точно так же, сдвинув набекрень шапку, закричал что-то типа «танцуют все!». Или «все поют» – что-то такое.

Выкрикнул и сам пошел плясать, дирижируя музыкантами жезлом. По приказу царя хор певчих Софийского собора грянул «Символ веры святого Афанасия» – одно из любимых произведений государя. Напев подхватили музыканты – гусли, дудки, бубны. Кощунство, конечно, но со стороны да с пьяных глаз смотрелось все довольно весело. Особенно когда царь бил посохом по головам тех, кто не очень-то торопился в пляс.

– На ранний «Пинк Флойд» похоже, – приобняв невесту, заценил музыкальное сопровождение Леонид. – Пополам с «Эйс оф Бэйс». Эх, Маша – станцуем, что ли?

Княжна отказалась – не очень-то ей все происходящее нравилось. Непонятная музыка, какие-то половецкие пляски, пьяный, потрясающий посохом царь.

Сказавшись усталыми, молодые, с разрешения государя, покинули свадьбу, и все дальнейшее веселье продолжалось уже без них. Да и правда – зачем на свадьбе жених с невестой? Для затравки только лишь. Это поначалу все чинно сидят да кричат «горько», а уж как разойдутся – так пошла плясать губерния! Уже и непонятно – кто тут жених, кто невеста, и вообще – чья свадьба, да и свадьба ли? Пьянка, она пьянка и есть – бессмысленная, разухабистая – раззудись плечо! До драк нынче, правда, не доходило – государя все же побаивались, да и рынды за порядком следили. А вот девок гулящих позвали! Князь Шуйский и позвал, охрепень старый. И уж тут с новой силой гулянка пошла.

Жених же с невестою, а теперь уж муж и жена, перешли в хоромы архиепископа, в просторную опочивальню. Уж кровать там была – на загляденье, всем кроватям кровать! Огромная, резная, с позолоченными ножками в виде львиных лап, с балдахином темно-голубого бархата, с кистями желтого шелка…

– Вот это ложе!!!

По велению царя, венчались, кстати, сразу на две веры – Магнус считался лютеранином, по лютеранскому обычаю и женился, потому и был сейчас в изысканно черном камзоле с белоснежным гофрированным воротником. Камзол и пояс были щедро расшиты серебром и усыпаны мелким жемчугом, от такого наряда, пожалуй, не отказался бы и сам испанский король. Княжна же венчалась по-православному, и одежек на ней было много – летник, сарафан, две рубахи… Покуда Магнус все это снял – упарился, но уж потом…

Ах, как красива была княжна! Юное упругое тело манило шелковистой кожей, пленительными изгибами бедер, темной ямочкою пупка, тайным треугольничком лона! Синие глаза девушки блестели так ярко, что не надо было свечей. Или в них просто отражалась заглядывающая в окна луна?

– Иди ко мне…

Прошептав, Леонид взял жену за руку, привлек к себе и, жадно гладя шелковистую кожу, принялся пылко целовать губы. Уже не сдерживал себя – наконец дорвался! – ласкал руками грудь, сжимая пальцами милые твердеющие соски. Маше все это нравилось – девушка млела, прикрыв глаза… И вот уже упала на мягкую перину, притянула мужа к себе… Луна за окном смущенно прикрылась облаком. Зато звезды зажглись любопытством, вспыхнули! И, казалось, слышали – прерывистое дыхание и стук двух сердец, и сладострастный стон…