А. Живой - Битва на Калке

– Заработало! – ликовал Забубенный.

А Субурхан, пока наземные монголы еще оставались в поле досягаемости его голоса, крикнул вниз:

– Тобчи, назначаю тебя главным, пока не вернусь! А, если так случится, веди тумены за Дунай!

Тобчи махнул снизу рукой, подтвердив получение приказа. А Григорий, услышав это, развеселился еще больше.

– Вы что, ваше благородие, помирать собрались? Рано еще. Мы сейчас пролетим версту другую, да обратно воротимся.

Великий воин молча провожал взглядом медленно, но верно удалявшуюся землю. Похоже, первый монгольский летчик не верил, что когда-нибудь туда вернется. А шар тем временем, поднимался, вселяя уверенность в Забубенного своими отличными летными качествами.

Грузоподъемность у него оказалась, однако, ограниченной. Шар поднялся в воздух метров на тридцать и завис на этой высоте. Григорий осмотрелся: в одну сторону под ним простирались бесчисленные монгольские юрты, в другую, открывалась бескрайня степь. Вдоль лагеря выстроилось все монгольское войско, во главе с Тобчи и Джэбеком, на глазах которых свершилось чудо или предательство, – дух Кара-чулмус взлетел в небо и уносил их предводителя в неизвестные края. Растерянность читалась на лицах монголов. Они не знали, что им теперь делать, несмотря на последний приказ. Забубенный даже заметил, как Джэбек нервно сдернул лук с плеча и потянулся за стрелой, но Тобчи его остановил. Почуял, наверное, что, упав с неба Субурхан вряд ли останется жив, ведь он не умеет летать, как Кара-чулмус. И в эту минуту Григорий осознал, что система ПВО существует и в этом времени. Хотя бы в виде тех же лучников, которые могут не только летать на шарах, но и отлично их сбивать.

Григорий даже испугался, что заказчик поставит эту явную недоработку ему в вину, но тут неожиданно налетел порыв ветра, качнул шар и заставил его сдвинуться со своего места. Григорий вздрогнул. До этой минуты он думал только о том, как взлететь. Это ему чудом удалось. Теперь же надо было думать, как управлять полетом. А эта задача была уже сложнее. Управлять было абсолютно нечем.

К счастью ветер был не сильным, но мощности его хватило на то, чтобы шар с двумя первопроходцами небесных сфер медленно полетел над землей в неизвестном направлении, удаляясь от лагеря. Бросив взгляд назад, Забубенный заметил, что все монгольское войско, подчиняясь инстинкту верховного управления, двинулось вслед за улетавшим шаром. Ведь Субурхан пока не пропал из вида, а это значит, что тумены должны идти за своим действующим командиром. Они и пошли.

Весь день ветер дул ровно, не усиливаясь, но и не стихая. Это позволило Григорию экономить дрова, поддерживая аппарат на нужной высоте, чтобы он не цеплялся за верхушки появившихся в степи деревьев. По счастью редких пока. А монгольской орде не терять из вида своего улетавшего командира, за которым войско следовало неотступно, изредка пропадая за холмами, поскольку шар все же имел приличную скорость.

Сам великий монгол, немного подергавшись и с ужасом поглядывая вниз первое время, скоро успокоился и впал в какое-то сомнамбулическое состояние. Не задавал Забубенному вопросов, о том, когда они вернуться обратно, не интересовался, куда они летят. Похоже, он уже ощущал себя попавшим на монгольские небеса, а то, что за ним по земле следовало войско, его не удивляло. Видимо за каждым монгольским ханом после смерти следует войско. Или, как минимум, сотня верных нукеров.

Но сам воздухолетный гений все же пытался понять, куда их к черту несет. В тайне он надеялся, что несет его домой на Русь, как и планировалось. Если все пройдет гладко, то упасть они должны как раз у Заруба, дров должно хватить. А за то, что он привез с собой пленного монгольского хана, ему полагалось полное прощение и повышение по службе. Не вписывалось в этот оригинальный план побега только монгольское войско, которое, если шар летел на Русь, следовало тем же курсом помимо своей воли.

К обеду Забубенный, в отличие от заиндевевшего Субурхана, зорко всматривавшийся в бесконечный горизонт, заметил нечто странное. Точнее пугающее. На встречу воздушному шару двигалась еще одна орда, то есть войско. И было оно гораздо больше монгольского. Чье это войско у Забубенного не было никаких сомнений. Соединенные русско-половецкие дружины покинули свой лагерь у Заруба и вошли в степь в поисках неприятеля. Ничего не подозревавший неприятель находился в нескольких километрах. Он двигался на встречу русским войскам, оставаясь в неведении за холмами, ибо Земля все же была круглой, хотя здесь никто в это не верил.

В это время ветер опять прекратился, и шар завис недвижимо над какой-то речушкой. Григорий посмотрел на текущую внизу воду, зелено-бурые камыши, и вдруг вспомнил это место. Он уже бывал здесь. Только речку эту, ясное дело, снизу видел. С другой стороны. И ехал он тогда по степи в телеге на поиски смолы, окруженный, монгольской конницей. А теперь эта монгольская конница рыскает за холмами где-то на том же берегу. А ее начальник сидит, словно восковое изваяние, вцепившись в борта корзины и медитирует о чем-то своем.

«Как же она называется, эта речка, – снова стал припоминать механик, и вспомнил, – Калка. Точно, Калка. Так называл ее тогда Плоскиня, вождь бродников, когда мы через нее на телеге переезжали».

И вдруг в голове у великого механика собрались вместе все части головоломки из предшествующей этому событию жизни. Вот она Калка. Та неприметная речушка, что сыграла поворотную роль в истории Руси. Так себе речка, ни большая, ни малая. Средняя весьма. И ничего вроде бы в ней нет особенного, кроме того, что суждено было именно на ее берегах сойтись двум народам, что жили до сих пор разделенные тысячами бесконечных километров и друг о друге не знали. Но сдвинулось что-то, пришли в движение потайные пружины истории и вот они уже здесь.

«Что же делать то? – задал сам себе Григорий вечный вопрос, – Еще немного и встретятся». Но от него уже ничего не зависело. Монголы все же повернули на Русь, хотя еще и не догадывались об этом.

Забубенный хотел даже спрыгнуть вниз, предупредить своих о приближении монгольского войска. Но побоялся, высоковато было прыгать без парашюта. И он наоборот, подбросил дровишек в жаровню с высокими краями, чтобы шар не упал раньше положенного.

В это время на холме уже показались русские полки. Григорий пригляделся и увидел многочисленные стяги русских дружин, сверкавших позолотой на солнце. Кто это был, черниговцы или киевляне, он не разглядел. Но народу было гораздо больше, чем в одном черниговском войске, а это значит, что все киевское войско, выдвигавшееся последним, наверняка было уже здесь. Не говоря о галицко-волынском. Скоро, обладавший хорошим зрением Забубенный узрел, что на холме, невысоко над которым висел его шар, происходило что-то вроде военного совета. Там собрались князья зачинщики со своими воеводами и богатырями. Механик узнал их по ярким знаменам, одежде и жестам, особенно князя черниговцев. Все они дружно показывали вперед, на появившихся на дальних холмах монголов и вверх, на странное чудо природы, что висело над ними в небе. Григория, естественно, на совет никто не позвал, – вряд ли кто его опознал в корзине. Да он ведь не князь и не воевода был. Но механик со своего места все прекрасно видел. Субурхана, как ни странно, даже появление неприятеля не вывело из транса. Он по-прежнему не смотрел вниз.