Павел Стретович - Вернуться в осень

И он заколебался… «А Эния? — как гром, ударила в голову отрезвляющая мысль. Почему-то он не подумал про Бога. — Разве можно променять ее?»

«Э-эния, — передразнил скептический голосок в голове. — Что ты знаешь про любовь? Ей же будет лучше, если ты наконец освободишь ее. От себя. Она с детства воспитана очень ответственной, очень. Она никогда не переступит через чувство долга. И будет вечно мучиться рядом с тобой…» Он все никак не мог поверить в ее любовь…

Он был всего лишь человек, а люди — сами по себе — всегда слабы. И здесь не было Неба — почти, а значит, и не было твердости духа. И он почти правильно ответил Асмодею, что совсем не лучше многих. Ибо человек сам по себе никогда не сможет быть лучшим. Но сможет стать хорошим — с Небом…

Но здесь не было Неба. Почти. Почти — потому что что-то пришло на помощь. Как всегда и во всем — не заставляя, не навязывая волю, а только открывая глаза и предоставляя выбор…

Неожиданно перед глазами исчезли высочайшие многоэтажные мосты с воздушными домами и глубочайшие океаны с подводными городами, и он увидел принцессу… Картинка приблизилась — какая-то комната, наверное, в замке, и Эния рядом с открытым окошком. Изображение дрогнуло и еще больше приблизилась — он смог в мельчайших подробностях увидеть и запомнить ее лицо. Вернее, глаза, глаза над прижатыми к губам ладошками, которые лучисто улыбались и в которых отсвечивали теплые синие блики… Она подняла лицо вверх и что-то прошептала, как будто молитву Небу, потом опять наклонила голову и что-то поцеловала в своих ладонях. На щеке — милой и нежной щеке — звездочкой сверкнула счастливая капля слезы…

Сергей слегка нахмурился: ему трудно было не думать о чем-то — не очень хорошем, — здесь не было Неба. В чем дело — с чего это она улыбается и целует свои ладони? Видение надвинулось, как надвигается камера оператора, потом приподнялось… В сложенных лодочкой ладошках блеснули глазки-бусинки — ужасно симпатичного, пушистого и очень семейного бобренка. Когда-то подаренного Сергеем и случайно не замеченного принцессой. Она еще ниже опустила голову и прижалась к нему лицом… Потом изображение начало терять резкость, пока не растворилось совсем.

— Прошу прощения. — Сергей с силой встряхнул головой — его сердце готово было выпрыгнуть из груди: Боже, она же меня так любит, оболтуса… — Нам надо идти. Мы и так задержались.

— Ты ничего не понял. — Воплотившееся порождение Тьмы усмехнулось. — У тебя нет выбора. Если я произношу какие-то слова, то это не пустой звук. Я просто хотела тебе помочь. Избавить от трудностей и бед, которые можно было бы и не проходить. Потому что итог — все равно один…

— Если нам надо через что-то пройти, — сказал Сергей, оглянувшись на Раду — она неуверенно улыбнулась в ответ, — то мы будем проходить. Всего хорошего.

— Ты не сможешь так просто забрать девочку, — спокойно сказала Асмодей. — Она уже принадлежит этому миру.

— Да? — Он опять оглянулся — Рада опустила глазки вниз. Похоже, она тоже что-то знала… — С какой стати? Разве кто-нибудь спрашивал ее согласия?

— Спрашивал, — согласно кивнула головой фигура в черном. — Всего лишь пару часов назад. Да она и сама знает про это.

Сергей повернул голову. Девочка стояла с опущенной вниз головой, ее плечи вздрагивали…

— Она всего лишь ребенок. — Он сжал зубы. — Маленькая испуганная девочка. Вы можете попробовать нас остановить. — Он покрепче обхватил Раду рукой и сделал шаг в сторону.

— Зачем? — Темные глаза опять усмехнулись и смерили Сергея с головы до ног. Потом мрачная фигура начала отступать назад, в темноту. — Я же тебя предупреждала. Тебе придется делать выбор. Меня устроит любой результат. До встречи.

…Через несколько минут они покинули завесу Тьмы. И остановились на пороге, жмурясь от света и пытаясь разглядеть туман перед ними. У них получилось! Они все-таки сделали это. Они прошли через Ночь и вышли с той стороны разлома. Но на душе все равно было почему-то пасмурно…

— Нам надо торопиться. — Он нахмурился, с беспокойством оглядываясь вокруг: как бы не начали собираться твари, их было вокруг уже превеликое множество. — Постарайся ни о чем не думать, девочка моя, хорошо? Забудь. Просто все забудь, выбрось из головы. Тут недалеко.

Она молча кивнула головой, не отрывая от него почему-то грустных, но с искоркой надежды глаз. Они осторожно двинулись вперед…

Поначалу ничего не происходило, они достаточно спокойно продвигались, иногда замирая, чтобы кого-то пропустить, или забирая немного в сторону, чтобы кого-то обогнуть. Твари никак не реагировали на Раду. Возможно, потому что она выросла рядом с ними…

Но все изменилось в самом конце. Мрак-шахта оказалась практически в кольце. Что они сюда подбросили — неизвестно, но возле входа в пещеру роилось с десяток разнокалиберных пакостей. Глаза разбегались от множества неторопливо перебирающих ног и колыхающихся в воздухе усов…

— Радушка, солнышко мое, — тихо сказал Сергей, окидывая прищуренным взглядом поляну. — Ты ведь у меня смелая девочка, да?

— Совсем не смелая, — она испуганно разглядывала пауков, — но я постараюсь, очень постараюсь…

— Прости меня, у нас совсем нет времени. — Он ласково взял ее ручки в свои. — Ты только прижмись ко мне покрепче и закрой глаза, хорошо?

Он понимал, что у них может быть только один шанс. Твари соображают не быстро, но когда сообразят — свое не упустят. Хода назад уже не будет. Но им ведь и не надо назад…

Он посадил девочку себе на спину и сверху покрепче привязал ремнем — прямо поверх своего мешка. Немного поводил плечами и руками, разминая уставшее тело. Потом взял в руки меч и приготовился…

И он успел. Внезапность и скорость решили все. Пулей вылетел сбоку и прошмыгнул под мохнатыми лапами огромного птицееда — тот даже не успел остановиться; перескочил через выставленную ногу крестовика, опускающиеся усы волка и увернулся от сколопендры и головой вперед влетел в пещеру… Когда он обернулся, уже у самых ступеней спускающейся вниз лестницы, судорожно переводя дыхание, вся поляна пришла в движение, и всюду мельтешили жвалы и ноги…

Но он не знал главного. Он еще не понял основного. Все, что было, — можно угадать и предположить. Поэтому он и назывался всесильным — Магром. И просто не мог не предполагать победу противника еще раньше, чем начиналась битва.

Главное и основное он увидел спустя несколько минут, когда вместе с маленькой девочкой перегнулся через перила и заглянул в бездонный колодец шахты. Там не было глубокого черного облака мути — там дрожало только небольшое марево, через которое довольно ясно проглядывала каменная кладка стены и даже далекое смутное дно…