Полшанса - Глеб Силаев

— вполне привычное явление. Поняв, что всё уже закончилось, они уселись обратно. Кто-то одобрительно кивал, кто-то тихо поругивался мол: — «Чё? И это всё?!». Кто-то попытался задать вопрос: — «А из-за чего всё началось?» Но таких интересующихся не любят. Поэтому он быстро заткнулся. К пострадавшим никто и не подумал подойти.

— Меня зовут Баракуда с одной «р». Но некоторые зовут просто, Уда. Теперь и ты можешь так звать.

— А я уже тебя по-другому для себя начал называть.

— И как же?

— Скрипач.

— Почему скрипач? — Как-то тупо спросил Уда.

— Потому что на гитаре хорошо играешь. — Пожал я руку. — Моё имя Филин.

Параллельно происходящим событиям.

Закутанная с плащ фигура ступила в тень скрывающей селение от чужих взоров стелы, оказавшись в миг в окутанном тьмой полуразрушенном огромном зале. В этом месте нещадное время схлестнулось с монументальным строением разумных. Величественный двадцатиметровый купол сдался одним из первых, провалившись внутрь самого себя, открыв путь свету, дождю, ветру, мёртвой листве. На некогда роскошном чёрном мраморном полу вырос слой земли. Вездесущий и стойкий к самым суровым условиям, вьюн упорно, сантиметр за сантиметром поглощал расписанные стены, цепляясь за малейшие неровности, скрывая под собой историю обитавшего здесь народа.

Массивные двери залов сгнили, оставив после себя ржавый, некогда оковывающий их металл. Одна из стен пала, открывая нечастым посетителям сад. Растущие там красивейшие цветы, требующие к себе исключительного ухода, были пожраны обычными сорняками. Колючие кустарники, славящиеся своей способностью накапливать солнечный свет, а ночью отдавать его, создавая приятное голубоватое свечение, умерли. Высаженный из них герб правителей города разросся до бесформенной колючей кляксы.

Деревья, посажанные для создания прохладной тени в летний зной и ублажения взора своим цветениям одичали. Несдерживаемые ничем, они устремились вверх, бесцеремонно вламываясь в окна богато обставленных кабинетов, корнями взламывая пол, а листвой давая пищу зелени.

Фигура переступила с ноги на ногу, осматриваясь. Трудно сказать, было ли страшно этому человеку. Он явился сюда, ведомый верой в собственную избранность.

— Всё же я не разочаровался в тебе. — Прогремел голос, многократно отразившись от стен.

— Для меня это честь. Отказ был бы величайшим оскорблением. — Фигура упала на колени, говоря с тяжёлым придыханием.

— Можешь подняться. Я долго наблюдал за людьми. За вашими поступками, за вашим общением, за тем, как вы выживаете. Огромный потенциал вашего вида закопан под грудой бесполезного мусора: чужих идей, представлений о сущем, пропитанный лицемерием морали. Я помогу очиститься людям, помогу стать им теми, кем я их вижу. А ты станешь их поводырём. Поможешь ли ты мне в этом?

— Конечно.

— Я рад это слышать. В тебе есть сила. Сила влиять на умы, ведя их к спасению и избавлению. Я хочу, чтобы твоя сила проявилась полностью. Часть моей плоти поможет тебе в этом.

— П-п-повелитель… — Одними губами шепнула фигура.

— Молчи. Я избрал тебя. Теперь твой путь предопределён. Неси МОЁ имя людям!

В небе что-то сверкнуло. Сквозь разрушенный купол упала золотая искра, расплескавшись по земле. Медленно она начала собираться, перетекая словно ртуть, освещая всё вокруг золотым светом и постепенно собираясь в предмет. Такой простой, такой знакомый с детства, такой родной, всегда дарящий защиту и умиротворение в мятежной душе.

Фигура вновь упала на колени, дрожащими руками поднимая его и прижимая к сердцу.

— Это ещё не всё. Теперь здесь развернётся битва за спасение людских душ. Тебе нужно стать частью этого мира. Дабы нести свет истины, карая огнём и мечом отступников.

— Склоняюсь перед вашей волей. — С самым глубочайшим почтением произнесла фигура.

— Тогда прими и этот дар.

Из-за камней поднялся шурд. Приближаясь к замершей фигуре, он не кричал, не размахивал оружием. Он спокойно шёл, смотря перед собой стеклянным взглядом. Из его пасти до самой груди тянулась нитка слюны. Более крупный, чем его собратья. Но он не кабальеро. В нём, несмотря на то, кто он, чувствовалось что-то…что-то аристократическое.

Из одежды надеты рваные штаны, держащиеся на честном слове, один ботинок, браслет невероятной красоты, а на шее болтаются обычные деревянные чётки. Подойдя в плотную к замершей фигуре, он достал из-за пазухи большой прямой нож, сделанный из пожелтевшей кости, больше напоминающий пилу с крупными так же костяными зубьями по обеим сторонам. Основание кости спаяно с рукоятью в единое целое выполненное из серебристого металла круглой формы, образованной двумя плотно переплетёнными лозами. Протянув его фигуре, которая медленно приняла орудие. Шурд так и остался стоять с протянутой рукой с надетой на неё браслетом.

— Сначала ты, потом — он. — Чётко и спокойно произнёс голос, хищно смотря из ниоткуда на происходящее.

Наше время вышло. Несмотря на раннее утро, все собрались на площади нижнего селения. Выполнившие задания похлопывали друг друга по спинам, глупо перешучиваясь. Кто-то устало смотрел в пустоту, отсчитывая последние минуты и желая как можно скорее вернуться домой.

Местные соизволили спуститься сверху, организовав целое оцепление и контролируя каждый метр площади на всякий случай. Кто знает, кому что в голову взбредёт.

Те, кому суждено теперь здесь остаться, смотрят волком. Хмурясь всё сильнее с каждым радостным выкриком, местные тоже смотрели на нас с завистью. Всю сегодняшнюю ночь ходили, расспрашивая о том, как там на Земле, какая команда лидирует в любимом виде спорта, где идёт очередная война, какой монарх скончался, а где проросли тлетворные ростки демократии.

Колючку и Пиру интересовало то, как люди обустроились здесь. По всей видимости, освоившись здесь, люди свыклись, скучая лишь по своим семьям, но откровенно радуясь отсутствию политики, налогов, каких-то социальных требований со стороны государства. Они живут по принципу: — «От каждого — по силам. Каждому — по потребностям». Не важно, моешь ли ты полы или крошишь шурдов в руинах. Каждый труд важен. Местный правитель по прозвищу Губернатор всеми силами поддерживает такой порядок дел.

Это мне они пересказали под утро. Я же всю ночь просидел с Удой, разговаривая обо всём и ни о чём. Нормальный мужик, только с проблемами контроля своих эмоций.

Таймер показал последние секунды. Сердце невольно забилось быстрее. Моргнул. Площадь, толпа, бараки — всё исчезло. Но я не вернулся на землю, а оказался в том тёмном невесомом пространстве без верха и низа, в котором находился перед первым появлением в этом мире.

За деяния, превосходящие ваши возможности, вы получаете особую системную награду.

Вращать? ДА / НЕТ

Вращений: одно.

Интересный вопрос. Я бы сказал — глубоко философский. Но сомневаюсь, что здесь имеется в виду экзистенциальный подтекст. Взгляд сползает чуть ниже. На четыре светящихся прямоугольника с короткими приписками.