Стас Северский - Последний день может стать первым

Воздух… Это не ветер свистит! Они близко — их истребители… Мое внимание концентрируется на разрезаемом стрелами истребителей воздухе. Сколько? Два. Уже близко… Лучи пущены… Воет ветер… Взрыв! Еще! Не сейчас!.. Нет. Перезагрузка с новыми данными — код расширенного доступа, программные кодировки, пароль… Ошейник диктует — как много цифр, знаков… Они минуют мой мозг, как будто мои руки подключены к ошейнику напрямую. Ну же, принимай! Перезагружается!.. Нет, перезагрузка приостановлена… Где подтверждение?.. Есть. Центр принял новые данные. Теперь только ждать…

Это все… Больше я ничего сделать не могу — только ждать. Откинулся в кресле, стер со лба испарину тыльной стороной ладони… Положил руку на излучатель… В голове плывет. Что-то еще рвануло. Повернулся к закрытым дверям… Я слышу как трескаются и разлетаются под лучами панели стен. Гул находит и отступает, затихает… Опять нарастает… Где-то недалеко рушится здание — этот грохот и звон ни с чем не спутаешь… Синий свет ползет контрольной полосой по стенам, под потолком… Синий свет… Перезагрузка окончена.

Крысы встают на задние лапы… отдают честь. Дрожь в руках еще не улеглась… Перезагрузка окончена — центральный мозг AVRG ждет дальнейших указаний. Поворачиваюсь в кресле… Центр управления открыт, в дверях стоят люди из первого поколения — волосы этих древних шаманов распущены по ветру — развиваются туманным отсветом в черном мареве… Их окутывает дым, который вползает в центр управления жаром и едким запахом оплавленных стенных панелей. Их шинели прожжены, но они не обращают внимания на ожоги — молчат, только склоняют головы… В дыму за их спинами неподвижно стоит похожий на «защитника» андроид — универсальная боевая машина. Штаб открыт, и дым медленно рассеивается, вытягиваясь на площадь, скованную морозом. Теперь я вижу корпуса других машин — они застыли, опустив руки. Те, которых не срезали лучи бледных, то ли стерли системы, то ли перешли на непосредственное управление — проверять я не буду. Люди из первого поколения оказались хорошими стрелками… Тихо… Теперь я отчетливо слышу вой ветра. Дыхание Ивартэна остановилось, и шторм разлетается по городу, заметая его чистым снегом. Так север поступил и с Хантэрхаймом, и с Альвэнхаймом… Ветер сносит черный дым, готовит север к зиме. Зимой во льдах тихо…

Задача завершена… Как чисто… Как чисто мы сработали — ни одного сбоя… D40 зашел в центр управления, складывает излучатели, но панели не задвигает… Меня начинает бить озноб. Крысы отдают мне честь. Они неподвижно стоят на задних лапах… Я вымучил улыбку — сижу в кресле генерала Роттера — генерала с крысиной фамилией, и крысы отдают мне честь…

— Крысы, «вольно»!

Задача завершена. Я еще не верю в это — двести лет боев, двести лет потерь, отчаянья, двести лет нас оттесняли, и мы отступали… Двести лет! Нас взяли в кольцо, нас душили… нас душили наши же руки — наша боевая техника, наша тьма… И теперь… Я вдохнул чистый холодный воздух. Дым рассеялся, и я вдыхаю холодный чистый воздух. Он еще не настолько холоден, что его невозможно вдохнуть без маски, но в нем уже сквозят предвестники зимы. Закрываю глаза…

— D40, истребители…

— Они подняли, разработанные на базе C499.

— Я слышал, как машина сорвалась…

— Да, S9.

— Как ты это сделал? Это невозможно… Да, на испытаниях вы хорошие результаты показали, но это…

— Мы учимся, S9. Мы совершенствуемся.

— Их невозможно определить…

— Они были сокрыты, и я определил их слишком близко к цели.

Штаб укреплен, значит, чтобы его стереть, нужен довольно мощный лучевой удар… Судя по взрыву — не так уж и близко D40 луч разбил. Ему цены нет… От скорости его действий зависело… Если бы патрульные или истребители успели передать информацию, то…

«Защитник» подходит ко мне — дает мне флягу…

— S9, задача завершена. Два истребителя опустились на площадку штаба, «медведь» — на крышу Центрального управления DIS.

— Я должен это видеть. Чуть позже…

Только сейчас заметил, что бледные ранены почти все, и, похоже, серьезней, чем я думал… У одного, кажется, в легком осколок — он достает его со спокойным видом.

— D40, заштопай их. Этот с осколком в легком выживет?

— У них два легких.

— У меня тоже.

— Для них это не смертельно.

— Вот они — идеальные солдаты…

Все стоят и смотрят на меня…

— Не ждите пафосных речей. Сработали чисто. Это самая сложная операция за всю историю AVRG. Это достойный конец нашей истории и достойное начало вашей. Задача завершена — война остановлена. Сейчас отдыхаем — и за дело. Еще кое-что надо сделать… А сейчас разберемся с ранами, едой и водой.

Бледные склонили головы, крысы отдали честь… Формальности соблюдены, пора за работу.

Сказать сказал, а из кресла подняться не могу… «Защитник» бледных штопает, крысы сбились поближе друг к другу — греются… Действительно, холодно очень — прижал руку ко лбу, и перчатка оставила наледью пару царапин. Здесь отопление без контроля объекта должно работать… Похоже, что-то повреждено. Крыс-передатчик залез за ворот моей шинели — теплый комочек меха сердце греет. Хорошо он устроился… Напряжение спадает потихоньку, накатывает безнадега. Вокруг центрального мозга AVRG стоят пустые кресла генералов Совета… Вот кресло генерала Снегова… Он один из прежнего состава выжил, и то потому, что его в Ивартэне не было. Он тогда входил в Совет как представитель командования союзников — в Ивартэн только иногда наведывался… А после Пересмотра Задач, можно считать, на нем все и держалось. Его больше нет… Вечного генерала Снегова, который прожил так долго, что успел стать машиной, больше нет… Больше никого нет…

— Крыс, доложи о потерях.

Здесь крыс слишком много, не могу подключиться к линии связи. Мой «передатчик» залез ко мне на плечо, царапает погон когтистой лапой… Они отошли от Штрауба, и под зачистку угодило нескольких сотен его собратьев… Если крысы прячутся, до них не так просто добраться. А вот буран забрал больше их жизней. Мне нужна была связь, информация, и мои разведчики не могли укрыться — замерзли. Сейчас они более точно устанавливают число погибших. Это ничего… для такого многочисленного вида… Могло быть и хуже.

— Вы герои, Крыс, что еще сказать…

Провел рукой по гладкой крысиной шкурке… Они отважные существа, составляющие целое из своих маленьких жизней…

— Крыс, до Шаттенберга они добрались?

Нет… Гора с плеч… Крысы в основном в Шаттенберге укрывались. Еще час, и их вид был бы стерт с лица земли, как сотни тысяч предшествующих им… Из темных потайных ходов моего сознания выходит на свет облегчение. Я еще не осознаю, насколько все изменилось, еще не осознаю, что война окончена, что наши города пусты и открыты, что погибли люди, что остановилась наша боевая техника и обслуживающие ее подразделения, что они — полумертвы. Они «мертвы», но они ждут. Их пробудят новые приказы, но прежде их заметет снег, закует лед. Ледяные пустыни все закроют снегами, выжженные солнцем — все засыплют песком, все зальет вода, все оплетут травы… Новые тысячелетия сотрут наши следы, разрушатся наши дороги, и по ним на мягких лапах, под которыми, не ломаясь, пригибаются травы, пройдет существо, чуждое нам — другое… Наш Порядок сменит другой, кажущийся нам хаосом.