Ярослав Петрашко - Черный бульвар

— Разрешите, мадам, представить вам моего друга, Сашеньку, начинающего вампира. Зубки у него, правда, еще не прорезались, он у меня искусственник, но кушает хорошо, аппетит у него отменный. Особенно, когда я ему скажу, что гомосексуалист по кличке Крошка, один из ваших подчиненных, и есть убийца его любимой девушки. Кстати, это ее фотография лежит у него на столе. Проходите, проходите, у нас без церемо…

Он не успел закончить фразу: Саша, буквально перелетев через стол, в несколько прыжков преодолел расстояние, разделявшее их, и сомкнул пальцы на шее у блондинки. С каким-то нечеловеческим стоном он принялся трясти ее, ударяя головой о каменную стену. Ян железной хваткой вцепился в его запястья и с трудом оторвал Сашины руки от ее шеи. Блондинка, царапая ногтями стену, с хрипом съехала на пол и скатилась несколькими ступенями ниже.

— Пусти-и! — выл Саша. — Убью-у-у!

— Успокойся! — рявкнул Ян голосом, какого Саша еще не слыхал.

— Успокойся! — повторил он уже тише и добавил: — Она лично не приказывала убивать тебя. Она просто предоставила своего киллера в распоряжение Снега. По старой дружбе. Наш волчок — белый бочок еще тот мафиози-полицейский! Так что, придет время — спросишь с него, я надеюсь представить тебе такую возможность. А эту мадам-мокрушницу мы, конечно, скушаем, но позволь мне, согласно моей доброй старой традиции побеседовать с нею перед ужином кое о чем. Пойди, присядь, отдохни. Пардон, мадам! Надеюсь, вы извините моего друга за этот неожиданно горячий прием? Не откажите в любезности, выпейте с нами чарочку-другую настоящего «Камю». Прошу вас.

Он приподнял ее за воротник плаща, подтащил к столу и силой усадил на грубый деревянный табурет. Пока он расставлял бутылки из своего саквояжа и наливал Саше крови в крышку термоса, блондинка пришла в себя, насколько это было возможно в данной ситуации. Саша смог разглядеть ее. Ей было на вид от тридцати до сорока, точнее сказать нельзя было из-за искусно наложенной косметики и тусклого света свечей. Черты лица казались правильными, но красивой ее назвать не хотелось — она походила на хорошо одетую и отменно ухоженную лоточную торговку с Центрального базара. Ян поставил перед ней позеленевший от времени маленький бронзовый кубок, плеснул туда коньяку, положил на бумажную тарелочку половину лимона.

— Выпейте, мадам. Это — старинный графский бокал, мы нашли его в этом потайном подвале, о котором не то что археологи и туристы, сам последний граф, видимо, не догадывался.

Он проследил за тем, как она, после секундного колебания, осушила бокал до дна, затем налил себе в другую чашу и отпил небольшой глоток.

— Ну что же, пока коньяк будет приводить вас в относительную норму, я расскажу кое-что о вас и вашем покойном муже моему другу. Перед тобой, Александр, супруга и активная помощница человека, который ведал, как бы это поизящнее выразиться, мокрушным бизнесом не только нашего города, но и практически всей Черноморской экономической зоны. Само это семейство никого не убивало, но благодаря изощренной, прекрасно замаскированной системе многоступенчатого подчинения, этой паре можно было заказать убийство любого нашего земляка. Да что там! При хорошей оплате они могли устроить марш Шопена в любом уголке нашей некогда необъятной родины, в любом из составляющих ее суверенных государств. В начале работы не отличались особой деликатностью, однако спрос был велик, гонорары росли, и «продукция» фирмы становилась все «качественней». Когда я их вычислил, им можно было заказать, в соответствии с четким прейскурантом, убийство любой уголовно наказуемой и ненаказуемой разновидности, начиная от особо удачного удара ножом в драке и заканчивая случайно выскочившей из вены иглой капельницы в отделении реанимации. Клиента могли заставить поперхнуться хлебной крошкой даже в таких старательно опекаемых местах, как следственные изоляторы и камеры предварительного заключения. Покойный Владя хвастался перед смертью, что у него уже есть «филиалы» за рубежом и валютка шла, правда, мадам? Одним из «работников на гонораре» этой фирмы был и небезызвестный тебе старший вервольф Снег. Однако действовал он настолько виртуозно и «заказы» брал настолько беспроигрышные, что припалить шерсть ему удалось только совсем недавно. И то я сомневаюсь, что его удастся напрямую привлечь к ответственности. Он мастер своего дела. Однако наша гостья так же достойна, как профессионал, самой высокой оценки. Ты бы видел, Александр, как ее бойцы браво захватили моего дубля-фантома и заставили его указывать сюда дорогу. Правда, долго я не могу раздвоиться, тебе же известна цельность моей натуры, поэтому перед мостом я попросил их оставить нас наедине, что они о удовольствием и сделали.

— Ты отпустил их?

— В общем смысле… Знаешь, как у Лермонтова: «Есть грозный судия, он ждет!..», ну и дальше. Короче, они бабахнули друг в друга серебряными пулями, правда, они были мельхиоровыми на самом деле, как я догадался, и уж не самородными ни в каком случае. А как она грозила мне распятием! Как заправский кюре! Вернее, не мне, а моему дублю-фантому, которого я соответствующим образом запрограммировал. Впрочем, я что-то заболтался, это невежливо. Надобно, как говаривали ребята из шалуньи-инквизиции, выслушать и противоположную сторону. Прошу вас, мадам, мы преисполнены внимания.

— Налейте мне еще! — голос у нее был хрипловатым, но звучал твердо, почти властно.

— Неплохое начало, не правда ли, Александр? Прощу вас, уважаемая Веселая Вдова.

— Что ты хочешь услышать, Кровник?

— Простите, как?

— Кровник. Так мы называем тебя между собой.

— «Мы» — это кто?

— Авторитеты.

— Неплохо, как ты считаешь, Александр? Ну что же, мне бы хотелось узнать, каким образом вы решили меня убрать и кто вас надоумил воспользоваться для этой цели всякой дребеденью вроде серебряных пуль и антикварных распятий?

— Отчасти я сама, когда побеседовала кое с кем из «Черного лотоса», ну а последние поправки внес Белолобый. Я имею ввиду Снега.

— Какая прекрасная кличка, я в восторге, ты слышишь, Саша? Белолобый! Чеховский герой-волчонок! Блеск! Ладно, а что конкретно говорил по этому поводу Белолобый, сиречь инспектор Снег?

— Он сказал, что ты — колдун-маньяк, очень крутой экстрасенс, у которого крыша поехала на справедливом возмездии, он сказал, что это у тебя такая псих-болезнь и от этого у тебя появились необычные качества. Что ты — ловкий и опасный тип и во всем остальном с головой у тебя полный порядок. Что ты владеешь всякими фокусами вроде японских нинзя, гипнозом, черной магией и для поддержки своих способностей и черной силы пьешь кровь у тех, кого приговорил, но что с тобой можно бороться, если использовать другую магию. Ну, а всякие детали — пули, распятия, свяченую воду посоветовал уже этот придурок из «Лотоса». Теперь я вижу, что зря потратила на него деньги: ты этих крестов боишься, как алкаш огурца. И он ни слова не сказал о том, что ты можешь раздваиваться, я бы так глупо не попалась.