Андрей Ерпылев - Выход силой

Полковник набулькал до краев водки в граненый стакан и протянул другу:

— На, выпей! Гони тугу-тоску подальше!

Президент выцедил водку до дна, будто воду, и даже не занюхал по привычке угодливо протянутой корочкой хлеба. Щеки его слегка порозовели, но тоска в глазах никуда не ушла.

—Тошно, Серый, — бухнул он, покрутив седой голо­вой. — В пятый раз, как ты говоришь, иду под венец, и хоть бы одна сволочь слово поперек вякнула. Прямо, как при коммуняках, право слово — сплошной одобрям-с. Противно даже.

—Да здравствует нерушимый блок коммунистов и бес­партийных, — торжественно подражая известному когда-то диктору телевидения, произнес Балагур и гулко захохотал: он тоже тяпнул за компанию с другом «соточку» и чувство­вал себя великолепно. Да он вообще редко впадал в уныние, этот большой и громогласный человек.

—Не смешно... Вот и про конституцию хоть бы раз кто-нибудь вспомнил. А ведь там черным по белому написано — высшее лицо государства может избираться не более двух сроков подряд.

—Так мы же этот пункт вымарали в двадцатом году. За­был, что ли? Большинством голосов — ты да я.

Балагуров снова захохотал и потянулся за бутылкой.

—Тебе что — скучно? Борьбы захотелось, экстрима? Ну, давай организуем к следующим выборам. — Он хотел бы­ло наполнить президентский стакан и поднес к нему бу­тылку, но Батя прикрыл его ладонью. — Пару партий собе­рем. А хочешь — десяток. Если избирателей у нас хватит. И пусть грызутся тебе на радость.

—Ерунда это все, Серега...

—   Да ладно... Оттарабанишь сейчас присягу, потешишь народ речью... Ты, кстати, хоть прочел текст, что наши очка­рики набросали? А то получится, как в прошлый раз... Ну, а потом — в баньку. Степаныч как раз протопит... Девок позо­вем... Как раньше.

—   Как раньше, полковник, не получится. — Звякнув на­градами, президент тяжело поднялся из-за стола. — Силы не те уже. Старики мы с тобой, Серый... Ну, пойдем к наро­ду. Заждались там, поди, нашего спектакля.

Премьер-министр Республики господин Калатозов, как всегда, говорил гладко и внятно, заставляя любителей по­шушукаться прикусить языки и прислушаться к его увеси­стым словам, ритмично падающим на головы собравшихся.

— Согласно конституции Первомайской Республики мы, граждане, обладающие правом голоса, собрались сего­дня здесь, чтобы избрать нового президента нашего госу­дарства!..

Сам кандидат сидел в кресле, напоминавшем трон, посре­дине помоста, возведенного специально по этому случаю посреди перрона станции Первомайская. Ради торжествен­ного мероприятия устроители даже демонтировали не­сколько десятков палаток и ларьков, как грибы теснивших­ся вдоль путей. Владельцы, конечно, были недовольны, но компенсация за однодневный простой была более чем весо­ма. Зато как рады были те торговцы, прилавки которых на­ходились ближе к краю станции: при таком скоплении на­рода торговля шла более чем бойко, и менеджеры едва успе­вали носиться на склады за товаром и обратно.

Записные остряки шутили, что помост похож на эшафот, и окрестили его «лобным местом». Отчасти они были пра­вы: предполагалось, что на нем будет происходить бой пре­зидента с претендентом, если кто-то решится бросить вызов избраннику народа, многократно подтверждавшему свое право на власть.

Вообще-то конституцию Первомайской Республики, не мудрствуя лукаво, переписали со старого Основного Зако­на канувшей в лету Российской Федерации. Стоит ли осо­бенно ломать голову над нормами жизни крошечной кучки бывших ее граждан? Сойдут и законы почившего в бозе го­сударства, тем более что и в той России, и в этом ее осколке мало кто дочитывал эту тоненькую брошюрку до конца, не­смотря на то, что ее изучали в школе, приводили в пример по поводу и без повода, вспоминали о своих конституцион­ных правах, когда припекало...

Но было и одно коренное отличие. Молодые, полные сил победители, как они сами тогда себя называли, вне­сли в текст положение, делавшее их большими демокра­тами, чем все предшественники. Несмотря на то что предвыборной борьбы, как правило, не было, любой, кто чувствовал в себе силы, имел право бросить вызов пре­зиденту и попытаться победить его в кулачном бою без правил. Победитель становился президентом на следую­щие четыре года. Единственным условием было то, что собравшиеся избиратели должны были дать свое добро на бой.

Но единственное это уточнение так и не понадобилось за два десятка лет ни разу — никто не решился выступить против главы Первомайской республики, за спиной которого стояла главная сила государства — храбрецы и сорвиголо­вы, не боявшиеся ни бога, ни черта, элита элит — спецназ. Да и само ее олицетворение — несокрушимый и легендар­ный, казавшийся вечным Батя — одним своим взглядом растирал надежды соискателей в пыль. Да и как можно по­сягнуть на человека, имя которого дети Первомайской на­чинали произносить едва ли не до слова «мама», благодаря которому были живы обитатели обеих станций и под пря­мым руководством которого делались все мало-мальски важные дела?

— Согласны ли вы, сограждане мои, чтобы наш прези­дент, Николай Михайлович Середин, оставался на этом по­сту следующие четыре года?

Ответом ему был слитный гул сотен голосов собравших­ся. Середин, с высоты своего постамента, видел множество обращенных к нему лиц, каждого из этих людей он знал по имени, и сердце от одного их вида наполнялось теплом. Может, конечно, это выпитая водка была в ответе за при­ступ сентиментальности, за успокоение, но тревога послед­них дней уже казалась ему мелкой и незначительной. Вро­де зубной боли или насморка. Тем, что можно перетерпеть и забыть.

«Они мои, — растроганно думал президент, вычленяя из общей массы хорошо знакомые лица: все, даже извест­ные Батины критики, сегодня были единодушны в своем порыве. — Мои товарищи, соратники, друзья... Как же я люблю их, моих первомайцев! Да я жизнь готов за них от­дать! И они — за меня...»

Стоявший за креслом полковник Балагур исподтишка ткнул президента кулаком в плечо: видишь, мол, я был прав? Батя не мог ответить — слишком уж много глаз было приковано к нему, первому из граждан. Но плавно наклонил голову, дав понять старому другу: вижу, вижу, брат... Друже­ская поддержка тоже согревала сердце: подумать только, столько лет они вместе, столько пройдено путей, пережито опасностей, боев выиграно...

А Калатозов, тем временем, дождавшись тишины, при­ступил к самой важной части церемонии. Хотя и самой бес­полезной до сих пор.

— Если кто желает сказать, что не согласен с избранием президента и знает что-то, из-за чего он не может занять этот пост, пусть говорит сейчас или молчит до следующих выборов!