Владислав Выставной - Карантин

— Упс! — испуганно произнес паренек. — Что это было?!

— Ничего особенно, — невинно отозвался Сан Саныч, отсоединяя свой «амперметр» и пряча его в коробку с инструментами. — Проверьте — все должно работать.

— Но как? — недоверчиво произнес паренек. — С чего это оно будет работать? Ну-ка, сейчас…

Он защелкал пластинками предохранительных выключателей. В глубине щита что-то низко загудело.

— Слу-ушайте, да вы просто гений! — восхищенно воскликнул паренек.

— Не стоит преувеличивать, — сдержанно улыбнулся Сан Саныч, закрывая ящик с инструментарием. — Ну, все, мне пора.

Сан Саныч кое о чем, все же, умолчал. Так как нечто необычное действительно имело место.

В один миг во всем телецентре по необъяснимой причине разом вышли из строя все sim-карты одного-единственного мобильного оператора. Во всем здании раздались десятки досадливых и возмущенных восклицаний.

Но эта досада не шла ни в какое сравнение с эффектом, который произвело это событие в невидимом людям мире.

Злобные черные всполохи, расправляющиеся с малочисленными искорками эфирных ос, вдруг замерли. Нервно задергались, словно потерялись вдруг ориентацию в пространстве — и заметались меж стен, бешено и хаотично.

Для обессиленного Гильзы не было более приятного зрелища, чем эта агония безликого черного врага.

Паутина не потеряла силу, вовсе нет.

Она потеряла разум. Разум, оставшийся в другом, тяжелом и осязаемом мире, рассеянный меж обладателей умерших теперь мобильников. Наверное, Паутина быстро перераспределила бы свой интеллект меж множеством абонентов за пределами телецентра. Возможно, на это потребовались бы какие-то минуты, может, даже секунды.

Но этих секунд у Паутины уже не было.

Ведь в один-единственный миг вся эта эфирная мощь, все эти миллионы злобных черных тварей, оказались бессильными против небольшого роя сверкающих искрами хищников.

Осы начали свое безумное пиршество. Казалось, искры разгораются все сильнее, двигаются все резче и агрессивнее. Наверное, они действительно набирали силу, пожирая странную, эфемерную плоть своего природного врага.

Паутина таяла.

Гильза заворожено следил за представшей ему картиной. У него попросту не осталось сил ни на что другое…

Наверное, он так и продолжал бы следить за этим торжеством одного вида эфирных сущностей над другим. Но вдруг все его существо пронзила новая волна боли.

Это было так неожиданно, что на какое-то время он совершенно потерял над собой контроль. Он метался в хрустальных стенах, присоединившись к агонии своего врага.

Только какое-то время спустя, стало ясно: осы не делают различия между Паутиной и тем серым потоком, который оседлал сейчас его разум. И то, и другое имело одну и ту же природу, а потому часть разъяренных хищников взялась теперь и за него самого. И теперь гибель каждого крохотного существа, входящего в огромную колонию, отзывалось в нем так, словно куски плоти вырывали из него самого.

— Черт! Черт! — заорал Гильза, не зная, как бороться в этой болью, что предпринять и куда деваться.

В какой-то счастливый миг он вспомнил о своем теле, оставшемся в том, реальном и осязаемом мире, о собственных пальцах, судорожно сжимающих рукоятку с тянущимся из нее проводом.

Это было не так-то просто — откинуть несуществующим пальцем несуществующую скобу и вдавить кнопку несуществующей эфирной катапульты.

В последний миг, когда боль уже стала невыносимой, его с неслыханной силой вышвырнуло из эфира.

Над головой медленно набирало цвет небо…

Нет, не небо — обыкновенный потолок, с обыкновенными лампами дневного света. Но каким же родным казался этот реальный, струящийся из светильников свет!

— Эй, парень, ты жив?! — донесся откуда-то обеспокоенный голос детектива. — Если слышишь меня — отзовись! Кивни, моргни — хоть что-нибудь!

Гильза чувствовал, что не может пошевелиться. Ни кивать, ни моргать, и уж тем более, говорить сейчас не было сил. Но в одном он не мог себе отказать.

Он улыбался.

На этот раз Гильза подкатил к павильону на мотоцикле: Хорос выбил ему специальный пропуск. Глава «Линии» справедливо решил, что курьера столь уважаемой организации стоит поощрить персональным транспортом. За особые, так сказать, заслуги.

А заодно конфисковать приглянувшийся тому аппарат у проштрафившихся стригоев. Бампер не возражал. Более того — самолично пригнал мотоцикл и обещал в придачу пожизненную гарантию. Кто его знает — что при этом имел в виду увертливый и коварный оборотень?

Курьер похлопал «байк» по объемистому бензобаку и, улыбаясь, направился в сторону входа. Мотоцикл немедленно облепили мальчишки: машина, действительно, была эффектная.

Гильза чувствовал себя счастливым. Ведь сегодня он, наконец, одолел второй том «Практической квантовой механики». И больше всего радовало то, что впереди оставались еще, как минимум, ненаписанный первый и затерявшийся в таинственной библиотеке третий том.

Так здорово — когда впереди ждет что-то новое, волнующее и увлекательное.

…В офисе «Линии» был обычный рабочий день. Сновали туда-сюда озабоченные служащие, дробно стучали компьютерные клавиатуры, гудели принтеры и копировальные аппараты. Ничто не напоминало о недавнем вынужденном затишье.

Гильза чувствовал себя чужим на этом «празднике жизни»: к курьеру пока что не было поручений, и он просто не представлял, чем заняться. Можно было, конечно, выпить кофе. Но он уже выдул несколько чашек, и рисковал заработать отвращение к этому напитку.

Не придумав ничего лучше, он отправился на рисепшн.

Зина была занята одним из любимейших занятий: листала толстый глянцевый журнал, одновременно ловко орудуя пилочкой для ногтей.

— Привет, — сказал Гильза, облокачиваясь на стойку. — Чего у нас новенького?

— Привет-привет. А что у нас может быть нового? — не глядя на курьера, сказала Зина. — Видишь, офис на ушах стоит — сбежавшие иномиряне обратно хлынули. Еле успевают оформлять документы. Сам понимаешь, сколько нелегалов под шумок пролезть пытаются. В общем, ажиотаж неописуемый.

— Аншлаг в нашем непопулярном мире? — бледно улыбнулся Гильза.

— Ага, что-то вроде того. Лично я этих пришельцев в упор не понимаю: то им Земля — просто гиблое место какое-то, то, прям, натуральный курорт!

— Да, удивительно…

— Эх, Гильзонька, если бы ты знал, как я соскучилась по работе! — Зина вздохнула и перелистнула яркую страницу. — Сам-то ты как? Оклемался, после своих великих дел?