Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере (СИ) - Кальк Салма

— Идемте, сударыня, — Анна от нетерпения даже подергала госпожу де Шатийон за рукав. — Карло, отстань, потом спросишь, что ты там еще хотел.

— А если я не себе? — подмигнул тот.

— А монсеньор и Лодовико сами спросят все, что надо, не маленькие!

— Кто это — монсеньор? — спросила госпожа де Шатийон, когда они ехали в лифте.

— Марни, глава службы безопасности. Он по рождению очень знатная персона, вот его все так и зовут, и его люди, и не только его.

* 5 *

Жилые помещения госпожа де Шатийон выбрала еще в предыдущий свой приезд. Три комнаты с небольшой прихожей и ванной. Она решила, что это будут гостиная, спальня и гардеробная, и к ее появлению их обставили мебелью. Мебель она тоже заранее выбрала из специального каталога, в котором были представлены либо отреставрированные образцы старой мебели, либо отлично сделанные копии старых предметов.

— Мы все устроили, как вы просили, сударыня, вам нравится? — спросила Анна, развешивая отличные деловые костюмы из кофров в гардеробной.

— Да, госпожа Тритти, мне все нравится, большое спасибо, — новенькая ходила по гостиной и рассматривала обои и шторы.

— Вот что я вам скажу, сядьте, — позвала ее Анна.

Элоиза послушно села на диван.

— Да?

— Меня зовут Анна, и всё на этом. Мне так удобно, окружающие привыкли. Более того, все местные шишки говорят мне «ты». И это нормально.

— Но, боюсь, я не смогу так вот с ходу говорить вам «ты». Это должно быть… взаимно, что ли. Вам же не приходится обращаться на «ты», скажем, к его высокопреосвященству?

— Нет, конечно, но с его стороны — никаких проблем. Что-то мне подсказывает, что с вашей стороны тоже проблем не будет, — усмехнулась Анна. — Людей, которые с прислугой выросли, хорошо видно.

— А у вас наметанный глаз, так? — рассмеялась госпожа де Шатийон. — Хорошо, Анна так Анна.

— А вы — донна Элоиза.

— Можно Эла. Все мои итальянские родственники зовут меня именно так.

— У вас есть итальянские родственники?

— И довольно много. Тетка и кузина здесь, в Риме, кузина в Милане, племянница в школе здесь неподалеку.

— А дети у вас есть?

— Нет, не случилось. А у тебя?

— Есть, мальчики. Восемь лет и десять. Они учатся в школе, а на выходных мы все встречаемся в доме моей матушки.

— В частной школе с пансионом?

— Конечно! Слава его высокопреосвященству, моих доходов на это хватает.

— Кстати, о хозяйстве. У меня будет просьба, может быть, странная.

— Да?

— Я абсолютно бестолкова в хозяйственных вопросах. И необыкновенно ленива. Обычно я договариваюсь с умелыми людьми, которые присматривают за моими вещами и убирают в моем жилище. С кем можно договориться здесь? Я очень ценю комфорт и готова щедро платить.

— Знаете, уборкой этого антиквариата и так занимаются специальные люди. Поэтому не беспокойтесь. Ну а насчет вещей… сначала сама займусь, а тем временем найду надежного человека. Всё решаемо. Только вот… вы всегда так откровенно говорите о своей лени?

— Так я ж только в быту ленива. А в работе очень даже деятельна.

— Тогда придетесь ко двору, здесь все очень деятельные. Ладно, располагайтесь. А если что — звоните, — Анна подмигнула ей и ушла — дел хватало.

* 6 *

Элоиза разложила немногочисленные пока вещи по поверхностям в гардеробной, включила компьютер, подключилась к местной сети. Проверила почту, ответила жаждущим информации родственникам, что у нее все отлично, и она обустраивается на новом месте.

Сфотографировала комнаты, отправила фотографии кузине Марго в Париж и кузине Линни в Милан. Обе они занимались искусством — одна владела художественной галереей, вторая пела в миланской Опере, и искренне не понимали, что Элоиза находит в цифрах и других прочих данных. Но обе сочли забавным, что она решила поработать на Ватикан.

Кузина Марго была дочерью генерала де Шатийона, родного брата отца Элоизы, а кузина Линни, иначе Лианна, дочерью двоюродной сестры Элоизиной матери. Так случилось, что родители Элоизы погибли в автокатастрофе, когда ей было всего шесть лет, и ее воспитанием занимались семья дяди по отцу и семья тетки по матери. И Марго, и Линни были того же возраста, что и Элоиза, что позволило им учиться в школе вместе. То есть, с одной из них Элоиза училась в обычной, хотя и очень хорошей школе в Париже, а с другой — в закрытом пансионе при женском монастыре Санта-Магдалена ди Маре, что недалеко от Рима.

Элоизе было тридцать шесть лет, и она не могла похвастаться стабильной устроенной жизнью. Нужды карьеры носили ее из одного города в другой, временами даже из одной европейской страны в другую, потому что она была отличным и, что называется, востребованным специалистом. Ей доводилось анализировать военные разработки, программы помощи социально незащищённым слоям населения, эффективность экономических моделей и стратегии исследования космоса. Уж наверное она как-нибудь справится с работой в музее.

Музей в жизни Элоизы сначала был местом, куда ходят приличные люди, чтобы заполнить некие пустоты в обязательном образовании. Потом музей стал своего рода разновидностью библиотеки, что ли, куда можно прийти и увидеть своими глазами предметы, о которых до того только слышал или читал. И ей никогда не приходило в голову, что в музее можно работать. В одном из крупнейших музеев мира, если не в крупнейшем.

В школьном детстве музеи Ватикана входили в обязательную программу посещения. Элоиза помнила некоторые экспонаты, поразившие воображение, в основном это были античные статуи. Перед тем, как ехать на собеседование, она даже посмотрела сайт и доступные каталоги, и сейчас была полна воодушевления и любопытства.

Элоиза не сомневалась, что разберётся и справится. Как говорится, опыт и подготовка в помощь.

Второе образование, философское, добавляло объёма ее видению мира и являлось дополнительным плюсом в работе. Еще одно свое достоинство она никогда не указывала в резюме, и ее работодателям приходилось сталкиваться с ним, то есть с результатами его применения, уже на практике. У нее были неплохие способности к предсказанию будущего, поэтому она часто могла получить достаточно точный прогноз без долгих расчетов. Или хотя бы понять, в каком направлении следует думать. Кроме того, она на слух отличала правду от лжи, непосредственно мыслей обычно не читала, но намерения и желания ощущала очень ясно, и могла внушить кому угодно что угодно. Это была семейная черта — ей досталась от покойной матери, и в той или иной степени проявлялась у всей родни по материнской линии. Впрочем, только у женщин.

В комплект способностей также входило врачевание ран и болезней, и среди родственников Элоизы встречались отличные специалисты, дополнившие природный дар классическим медицинским образованием и работавшие врачами. Некоторые другие подобные спецэффекты были нужны настолько редко, что вспоминались только по необходимости.

Любовные привороты ей тоже были под силу, и ей случалось ими пользоваться. Но если мужчина для нее что-то значил, она никогда его не привораживала. И в настоящий момент своей жизни она была абсолютно одна.

Нельзя сказать, что одинокая жизнь её печалила. Она давно уже привыкла занимать самыми разными делами своё свободное время, так что скучать ей было некогда. Также она привыкла жить и не оглядываться ни на кого, и ей так было комфортно. Дважды в жизни она делила жилище с любимым мужчиной, оба раза ненадолго — один раз в студенчестве, когда она была юна и непритязательна, второй раз лет десять спустя после первого, когда только начинала заниматься аналитической работой, у её возлюбленного был небольшой, но дом, и в быту они друг другу не мешали. И к моменту «сейчас» она бы сказала, что ей хорошо одной.

Последние отношения закончились два года назад, и закончились печально, если не сказать — трагично. Она избегала вспоминать, и думать избегала тоже, не говоря о том, чтобы с кем-то это обсуждать. С тех пор ей ни разу даже в голову не пришло посмотреть на какого-нибудь мужчину с интересом, да и были ли вокруг неё в это время мужчины — она бы с ходу не сказала. Были коллеги, были родственники… мужчин она не помнила.