Морган Райс - Власть королев

Разве могла она поступать так, как хотелось бы лично ей, Гвендолин? Разве её королевский долг не требовал иного – оберегать свой народ?

Гвендолин от всей души сочувствовала жителям деревни, верила в их правоту и разделяла их цели. Но даже среди них самих не было единства, и они не решались драться. Совсем не многих из них можно было назвать воинами – разве что, Дариуса. Как она могла вступить за них в бой, если они сами этого не желали?

«Как королева вы, конечно, не думаете о том, чтобы помогать им?» – спросил Абертол, который шёл рядом с ней. «Они хорошие люди. Добрые и честные…»

«И они приняли нас», – добавила Гвен.

«Именно так», – согласился он. «Но они не воюют за нас с нашими врагами. Мы не обязаны воевать за них. Не то чтобы мы могли выиграть, в любом случае. Понимаете ли, это не приглашение на бой, а приглашение на смерть – совершенно разные вещи. Ваш отец бы никогда такого не одобрил. Думаете, он пожертвовал бы всеми своими людьми? Ради войны, в которой они не хотят участвовать и не смогут победить?»

Они пошли дальше в тишине, и Гвендолин обдумывала слова Абертола.

Кендрик и Стеффен шли с ней рядом, и им не нужно было ничего говорить – она и так видела сочувствие на их лицах. Они слишком хорошо знали, каково принимать сложные решения. И они прекрасно понимали Гвендолин после всего, что они вместе прошли и где побывали. Они знали, что решение только за ней, и позволяли ей принять его самостоятельно.

На самом деле, это мучило Гвендолин ещё больше. Она ясно видела обе стороны проблемы, но не могла привести свои мысли в порядок. Если бы только с ней был Тор и его драконы – это бы всё изменило. Что бы она только ни отдала чтобы увидеть на горизонте своего старинного друга Ралибара, который бы с пустила с неба со знакомы рёвом, и взял бы с собой в долгий полёт.

Но его там не было. И не было шансов, что он появится. Никто из них. Гвен – в который раз – осталась совсем одна. Ей снова предстояло самой искать свой путь в этом мире.

Гвен услышала поскуливание и увидела догнавшего её Крона. Его присутствие немного её успокоило.

«Я знаю, Крон», – сказала она. «Я бы первая бросилась в атаку. Совсем как Тор. И я люблю тебя за то, что ты – такой же. Но иногда юного белого леопарда недостаточно для победы».

У подножия горы, на подходе к пещерам, Гвен остановилась и нашла взглядом небольшой грот в склоне соседнего холма, где лежал Аргон. Стеффен и Кендрик тоже остановились и вопросительно посмотрел на неё.

«Идите», – сказала она им. «Я скоро догоню. Поднимусь сама».

Её спутники понимающе кивнули и двинулись дальше. Солнце последними лучами ласкало верхушку холма, к которому и направилась Гвен, в надежде поговорить с единственным человеком, который мог помочь ей найти ответы и утешить в трудную минуту.

По пути она почувствовала, что кто-то путается у неё под ногами, и снова увидела Крона.

«Нет, Крон, возвращайся», – сказала она.

Но Крон заскулил и будто прилип к её лодыжкам, и Гвен поняла, что не сможет его прогнать.

Вместе они продолжили путь наверх и достигли пещеры Аргона. У входа Гвен остановилась. Она молилась о том, чтобы он смог ей помочь. Предыдущие несколько раз, когда она навещала его, он не отвечал и был почти без сознания. Она не знала, ответит ли он сейчас, но умоляла богов, чтобы он смог.

В сумерках, когда последние блики дня погасли, и на небе взошла первая из двух лун, Гвен окинула долгим взглядом деревню внизу, красивую, даже не смотря на бедность этих краёв, затем развернулась и вошла в грот.

Там, отдельно от всех, как он и просил, лежал Аргон. Атмосфера была тяжёлой. Гвен вспомнила, что когда она в детстве навещала свою тётю, которая годами лежала в коме, она испытывала похожее чувство.

Гвен подошла и опустилась на колени рядом с Аргоном. Она потрогала его руку, и та была холодной на ощупь. В этот момент она чувствовала себя как никогда потерянной и нуждающейся в его поддержке. Она бы всё отдала за его совет.

Крон подошёл скуля и лизнул Аргона в лицо, но тот не шелохнулся.

«Пожалуйста, Аргон», – позвала Гвен, не уверенная в том, что он её слышит. «Вернись к нам. Всего один раз. Мне нужно твоё наставление. Следует ли мне остаться и драться вместе со здешним народом?»

Гвен долго ждала, и уже разуверилась в том, что получит ответ.

Но когда она уже собралась уходить, то с удивлением почувствовала, как он сжал её руку. Он открыл один тускло сияющий глаз и посмотрел на неё.

«Аргон!» – воскликнула Гвен и расплакалась. «Ты жив!»

«Едва», – ответил он шёпотом.

Сердце Гвендолин радостно забилось от звука его голоса, пусть даже совсем хриплого. Он был жив. Он вернулся к ней.

«Аргон, пожалуйста, ответь мне», – взмолилась она. «Я так запуталась».

«Ты из рода МакГилов», – произнёс он наконец. «Последняя из королевской династии МакГилов. Ты – лидер нации, у которой нет своей страны. Ты – последняя надежда Кольца. Твоя задача – спасти свой народ».

Он надолго замолчал, и она не знала, последует ли продолжение. Неожиданно он заговорил снова.

«Но народ определяет не земля, где он живёт, а сердце, которое в нём бьётся. То, что заставляет этих людей жить и то, за что они готовы умереть. Возможно, за Великой Пустошью вы найдёте себе тихую гавань, прекрасный город. Но что вам ради этого придётся предать?»

Гвендолин склонилась под тяжестью его слов, надеясь, что он скажет что-то ещё. Но он молчал. Глаза его закрылись, и она знала, что он уже не встанет.

Крон положил голову ему на груди и завыл, а Гвен всё также стояла на коленях, погружённая в свои мысли, и только порывы ветра залетали в грот с улицы.

Что вам придётся предать ради этого?

Она не могла решить, что было важнее. Честь? Или жизнь?

Годфри стоял на опушке леса вместе с Акортом, Фултоном, Мереком и Арио и смотрел на городские ворота, пытаясь мыслить ясно, не смотря на крепкое вино, которое ударило ему в голову. В тысячный раз он спрашивал себя, как им пробраться внутрь. Вызваться добровольцем было легко, а вот осуществить задуманное – гораздо сложнее. Он бы предпочёл только строить планы, а на их исполнение посылать кого-то другого.

«Мы целый день будем тут стоять?» – спросил Акорт.

«Или пойдём к охране и спросим, можно ли нам пройти?» – добавил Фултон.

«Можно ещё подарить им цветы, раз такое дело», – не унимался Акорт. «Уверен, они от этого сразу растают».

«Мы всегда можем просто их устранить», – сказал Фултон.

«Точно», – подхватил Акорт. «Я возьму на себя тридцать тех, что справа, а ты – тридцать тех, что слева».

Оба прыснули от смеха.

«Заткнитесь уже», – сказал им Годфри.

Их болтовня лишала его и без того хмельную голову возможности мыслить. Он пытался сосредоточиться. Им нужно было в город, и долго ждать в своём укрытии они не могли. Но он не мог придумать, как туда попасть. Применять силу он не любил, да это сейчас и не помогло бы.

Годфри прокручивал в уме всевозможные схемы и способы обмануть стражников, как вдруг услышал топот лошадиных копыт вдалеке.

Он обернулся к дороге, ведущей в к воротам, и увидел, как из-за угла в облаке пыли появился огромный караван рабов. Впереди, в нескольких конных экипажах размещалась небольшая армия имперских надзирателей, а за ними – бесконечная вереница из многих сотен закованных в кандалы и цепи рабов, которых вели в Волусию. Это была нестройная процессия, в которой рабов было намного больше, чем солдат.

Годфри осенила идея.

«Вот оно», – сказал он, возбуждённо глядя на караван.

Остальные посмотрели на него, а затем на караван, и по их лицам было видно, что он не поняли его замысла.

«Мы спрячемся среди рабов», – объяснил Годфри.

Он услышал скрип ворот и увидел, как железные створки медленно открылись, подъёмный мост через ров опустился, и вдалеке показался город. Это был их шанс.

«Видите, где лес подходит ближе всего к дороге?» – спросил Годфри.

Все развернулись и посмотрели.

«Там стоит хвост каравана. По моей команде мы побежим туда. Смешаемся с рабами. Наклоните головы пониже, опустите подбородки и держитесь как можно ближе к невольникам».

«А что, если нас поймают?» – спросил Акорт.

Годфри взглянул ему в глаза и внезапно, совершенно необъяснимо, почувствовал прилив сил. На мгновение он смог отбросить все свои страхи и ответить как мужчина. Он взял на себя обязательство и собирался его выполнить.

«Тогда мы умрём», – отрезал он.

В своём голосе Годфри послышалась властность правителя, военачальника, и он был удивлён, что в нём появились отцовские нотки. Вот что, оказывается, означало быть героем.

Караван приближался и пыль летела ему в лицо, а звон кандалов заглушал все другие звуки. Когда повозки прошли всего в нескольких футах от него, в нос ему ударил запах человеческого пота, лошадей и страха.

Один надзиратель проехал совсем близко, и сердце Годфри заколотилось. Он выждал пару секунд, гадая, хватит ли ему смелости. Колени его дрожали.