Хагалаз. Восхождение (СИ) - Диас Отто

— В мире полно юношей, стен и магов. Что мне делать с этой информацией?

Джаваха стрельнул в Блэйра недовольным взглядом. «Непоследовательный», — подумал мужчина и больше не решился перебивать.

— Мне уже не покинуть этой тюрьмы, но у тебя будет шанс. Ты находишься в петле, которая отвергла меня. Пусть пока и не знаешь, но ты связан с теми, о ком я говорю.

— Из-за девушки, которую спас? Ты упомянул, что она причина грядущих бедствий.

— Она инструмент, а вот в чьих руках, мне, увы, неведомо.

— Благородство и добрые побуждения себя не оправдывают? Признаться, я уже неоднократно пожалел о том дне.

— Не терзайся чувством вины. То, о чём я говорю, произошло бы и без твоего вмешательства, может, чуть позже, но неизбежно бы произошло.

— Утешает, — съязвил мужчина. — Значит, все беды, постигнувшие род людской — не моя ответственность.

— Это ответственность предупреждённых. Долг каждого, кто заметил костёр, потушить его прежде, чем тот превратится в пожар.

— И что это значит? Я должен найти её?

— Она сама тебя найдёт.

Блэйру показалось, что его учитель не в себе. Как-то странно побледнело его лицо, а мудрые спокойные глаза превратились в потухающую оплавленную свечу.

— Грядут колоссальные перемены. Во сне я видел стаю эрий, в безумстве кружащих над Ревердасом, и летящих дальше, на юг, восток и запад. Война, о которой я говорил, близко. Время смерти уже настало. Я чувствую, как воздух пронизывают её яды. Послушай, Блэйр… это наша последняя встреча.

— Последняя? — Мужчина насторожился. Его вдруг пронзили чувства неотвратимости, безысходности, страха. — Почему?

— Так нужно. И я хочу, чтобы ты знал — никому нельзя верить. Никому, слышишь? Когда вновь встретишь ту, которую спас, ты должен убить её прежде, чем она разгадает твоё намерение.

— За что? Как она и эти близнецы повлияют на разруху в мире? На войну? Джаваха, я совсем запутался.

Убивать девушек в планы Блэйра не входило. Это было ниже его достоинства. К тому же он спас её и вытерпел все эти дни в тюрьме не для того, чтобы занести клинок. От недовольства и возмущения мужчина скрипнул зубами, но вовремя остановился, чтобы не вспылить.

— Вообрази телегу. Если спилить колёса, она не поедет. Точно так же и здесь. Телега не должна поехать, Блэйр.

— Телега? — Излучающий раздражение мужчина нахмурился. — Но ведь близнецы родились раньше, чем я спас эту девушку. Если бы не спас, было бы иначе? Ты ведь сам сказал, что…

— Иначе быть не могло, — оборвал жрец. — Гаджо так повелела, нам оставалось лишь подчиниться.

— И если эти люди умрут теперь, войны не будет?

— Будет, — внезапно возразил сициланец, — но в этом случае Ревердас сможет выстоять, и разрушения последуют куда меньшего масштаба. К сожалению, не только названные мною люди — причины грядущего бедствия, но если на арене тебе удастся лишить жизни ту, к кому твоё сердце будет сильнее всего стремиться, тысячи людей будут спасены.

— Что? — Блэйру показалось, будто он находится в абсурдном сне. Мужчина снова ничего не понимал. Зло, близнецы, девушка из леса, а теперь… кто? Очередная пешка в игре судеб? Арена — место крови и смерти. Там бьются воры, насильники, убийцы и рабы, с чего бы Блэйру вдруг стать к кому-то неравнодушным? Очередное безумное видение Джавахи? Бред! Блэйр чувствовал, что начинает скептически относиться к словам сициланца, и единственным, что не давало ему до конца усомниться, был факт знания Джавахи о случившимся в лесу. — О ком ты?

— Вскоре поймёшь. Сейчас ты полон сомнений, но запомни то, что я тебе сказал. Я прибыл сюда, осознавая, что уже не вернусь в Сицилан, не просто, чтобы спасти от напасти Ревердас и его жителей. Надвигающаяся катастрофа куда страшнее, и болезнь, зародившаяся здесь, стремительно поползёт в другие страны. Уверен, жрецы обоих континентов тоже чувствуют неладное, и волнения скоро охватят не один уголок. Знание — это оружие. Воспользуйся им.

— Я тебя понял, — как можно увереннее сказал Блэйр, хотя мысли Джавахи до сих пор не могли всецело проникнуть в его голову. Близнецы, убийства, сумбур из видений… как это можно было воспринять? Сициланец почувствовал сомнение велара, но решил не подать виду. Время истекало.

— Я верю в то, что ты найдёшь в себе силы противостоять. Слушай голос разума. Только разума, Блэйр.

Мужчина кивнул. Это было несложно, ведь именно трезвый разум помогал ему одерживать победы и продлевать жизнь до сих пор.

— Нам не опасно видеться в такой час? — настороженно поинтересовался Микаэль, украдкой глядя по сторонам. В саду было тихо и пустынно, лишь желтеющая листва уныло покачивалась от слабых порывов ветра. Настало обеденное время. Солнце изредка выглядывало из-за вереницы тянущихся рваных туч. Мисора, на лицо которой пала тревожная дрожащая тень, плотнее закуталась в тёплую мантию.

— Вовсе нет. Его Величество уже второй день пропадает в кабинете совета, настолько отдался делам, что ни королева, ни даже я, не можем его отвлечь. Но мне оттого и радостно. Надоело быть подстилкой.

Слова женщины Микаэля не слишком убедили. Его юный лоб изуродовала тревожная морщина. Мисора напряжённо поджала губы.

— Что-то случилось?

— Да, похоже на то. Точнее, определённо случилось, два дня назад… — женщина вдруг замолчала. — А впрочем, король пока не хочет говорить это во всеуслышание, и хранить молчание — мой долг.

— Я не стану пытать вас.

Мисора расхохоталась.

— Как будто бы ты сумел даже при желании. Ну, знаешь, некоторые могут решить, что у женщин моего типа нет ни совести, ни чувства ответственности, и что мы принадлежим тому, кто первый схватит, но это оскорбительное заблуждение. Между прочим, я беспокоюсь о будущем этой страны, хотя бы потому, что являюсь её частью. А то, что король допустил меня к приёму… это вроде как делает мне честь, даже льстит.

Микаэль улыбнулся в ответ.

— Стало быть, вы не просто подстилка.

Мисора резко повела плечом и горделиво вскинула подбородок.

— Как мало ты понимаешь!

— Вам что-то нужно? Моя работа не дремлет вне зависимости от того, где находится король.

— Какой грубый предлог, чтобы не составить мне компанию. — Женщина презрительно хмыкнула и обвела взглядом увядающий сад. — Мне просто хотелось пройтись с тобой, ведь в стенах этого замка у меня нет иного друга, а одиночество угнетает и старит. Знаешь, с тех пор как королева Наоми забеременела, меня терзает страх, что Его Величество откажется от меня.

— Вам ведь надоело быть подстилкой, разве нет?

— Конечно! — Мисора метнула в Микаэля острый взгляд, а тот недоумённо вскинул брови. — Но ты представь, что будет ждать меня, если я перестану ею быть! Сейчас я хорошо одеваюсь, ем, присутствую на королевских приёмах. Этот период жизни, определённо, по-своему прекрасен, и мне не хочется вновь оказаться на задворках мира или кормить своей плотью червей в яме. Ответь Микаэль, хорошо ли я выгляжу?

— Вы прекрасны, — честно признался юноша, — очень молоды и свежи.

— Молода! Ах, если бы… Я уповаю лишь на то, что Наоми окончательно зачахнет. Она ненавидит меня, я знаю. Ужасно терпеть оскорбления и не иметь возможности на них ответить. Тебе и не вообразить, как дерзко она со мною обходится! А я, признаюсь, прежде не видела в ней соперницу. Сложно поверить, что король вообще её захотел.

— Как вы можете о таком говорить? Если кто-нибудь услышит…

— Кто-нибудь? Здесь только мы! — Мисора оглянулась и, вскинув руки, покружилась. Микаэль пытался распознать, действительно ли она страдает или решила устроить спектакль. — А в твоей верности, дорогой друг, я не сомневаюсь, потому что если ты решишь предать меня… — она выдержала акцентирующую паузу, — то горько об этом пожалеешь.

— У меня и в мыслях не было, — поспешил оправдаться юноша. Игривый взгляд Мисоры его выжигал. Микаэлю хотелось верить, что под её «друг» скрывается истинное страстное желание, но первому открыть свои похотливые мысли он бы никогда не решился. А королевская наложница уже несколько месяцев держала его рядом, и в то же время далеко.