Марина Суржевская - Я тебя рисую

Я не спрашивала об этом, но Линтар сам настоял на всех обрядах бракосочетания и всевозможных подтверждениях нашего брака. Кажется, он готов был жениться на мне по обычаям всех рас на земле. Но это не требовалось. У нас была одна аура на двоих, а когда я волновалась, на моем теле змеились огненные дорожки, образуя затейливые завитки. Это была связь, которой не нужны обряды и церемонии и которую невозможно разорвать.

Что я чувствую к нему?

Это невозможно рассказать.

И потому я его рисую.

… я так и не сказал ей, что соврал в тот день. Соврал, когда сказал, что уйду навсегда, если она скажет «нет». Никуда бы я не ушел. Так и таскался бы раз за разом, теряя остатки гордости. Какая гордость? Я закопал ее самолично, пытаясь выползти из своего зашоренного сознания и осознать, что не могу сделать так, как хочу. Я хотел просто забрать ее и заставить любить меня. Но что-то изменилось там, на скале, когда она стояла в этом изодранном грязном платье и смотрела на нас. Такая хрупкая и маленькая, слабая, но готовая до конца бороться за то, что ей дорого. За жизнь и свободу. Вот за что боролась Ева. Как и я. Только я хотел жизни и свободы лишь для своих. А она — для всех.

А потом мстительный Хром выпустил в нее серебряные стрелы, и я чуть не умер, поняв, что могу ее потерять. И во мне что-то изменилось.

Много лет назад ее отец создал Цветок Тлена, изменив реальность. Он принес много бед и смертей, посеял зерна ненависти, которые проросли. Но в мире все находится в равновесии, Энгер Арвалийский знал, что и за это решение придется платить. Самым дорогим, что у него есть — своими детьми и своей жизнью. Наследников созидающих мироздание сделало парами для потомков драконов. И уже от наших решений зависит, какими будут наши судьбы. Цепочка событий началась от глупого решения забрать с собой из вражеского дворца красноволосую дикарку, а привела к изменению нашего мира и реальности. И к изменению меня. Я не только обернулся драконом, я изменился внутренне, осознав вещи, о которых раньше даже не задумывался. Это было непросто, но я понял, что не все можно решить силой.

Так сказал мне Ринос, когда я привез его в Ранххар. Правда, я плохо слушал мудрого Ао.

До сих просыпаюсь по ночам и не могу сдержаться, прижимаю Еву к себе, чтобы убедиться, что она рядом. Моя дикарка сопит во сне, но терпит мои объятия, лишь фыркает, если я сжимаю слишком сильно. И я снова засыпаю, успокоившись. Рядом с ней сняться чудесные сны.

Иногда она вспоминает тех летающих драконов, что теперь охраняют летнее поместье в Идегоррии, а я делаю вид, что не понимаю, о чем она. Надеюсь, моя принцесса не узнает, каким дураком я себя чувствовал, пытаясь найти способ оживить эти проклятые статуи. Даже мне затея казалась идиотской, что уж говорить об окружающих. Но ничего более умного я придумать не смог. Ориан предложил прилететь и изобразить изваяние, даже согласился обмазаться глиной и украситься камушками для правдоподобности. Издевался. Хранители трясли малиновыми наростами, пытаясь донести до меня сколь глупо такое безрассудное растрачивание силы. И предлагали просто подарить девушке украшения. Или спеть песню под окном… вроде, девушкам такое нравится.

Нет, все остались живы, но от советов теперь воздерживаются.

Я выяснил, что воевать все-таки легче, чем пытаться понять женщину… Мужчины предпочитают войну. Но Ева хотела летающие статуи, значит, они полетят, чего бы мне это не стоило!

Они полетели, и я надеялся, что весь двор созидающих не начнет хохотать, как помешанный, увидев этот полет. Если честно, я бы начал.

А Еве понравилось… Да, воевать легче.

Что я чувствую к ней?

Это невозможно объяснить.

И тут я тоже соврал. Не знаю насчет драконов, но я без моей дикарки просто не живу

Жженого кофе — сложный оттенок коричневого.

Брусьяный, брусвяный — красный, багряный, цвета брусники.

Бисной — седой, серебристый.

Афалина (от афалина «млекопитающее семейства дельфинов отряда китов») — серебристый зелено-голубой.

Гуляфный — красный, цвета спелых ягод шиповника. но встречалось и определение этого цвета, как «розового».

Двуличневый — с преливом, как бы двух цветов с одной стороны.

Драконьей зелени — очень темный зелёный.

Жаркий — оранжевый, насыщенно-оранжевый.

Железный — примерно то же, что нынешнее «стальной».

Вощаный, восковой — цвет воска, от желто-серого, медового до янтарно-желтого.

Индиго — темно-синяя краска.

Карминный — ярко-красный.

Лесных каштанов — темный коричневый с рыжеватым оттенком.

Маджента — пурпурный, между красным и фиолетовым. Цвет от смешения красного и синего света, суженный диапазон из пурпурного сектора. Похож на цветок фуксии.

Маренго — серый с вкраплениями черного.

Мурамный, муаровый — травянисто-зеленый.

Мурена — сине-зеленый.

Накаратовый — оттенок красного, «жаркий», алый.

Нефритовый — насыщенный золотисто-жёлтый.

Опаловый — молочно-белый, матово-белый с желтизной или голубизной.

Пепел розы — тонкий и сложный оттенок, пользовавшийся особой любовью в XIX веке в Скандинавии. При натуральном освещении он казался серым, а когда зажигали свечи, дом наполнялся теплыми розовыми тенями.

Палевый — бледно-желтый, тускложелтый, розовато-бежевый оттенок желтого.

Пелесый — темный, бурый.

Празеленый — иссиня-зеленоватый.

Праземный — цвета празема, светло-зеленого кварца.

Пюсовый — бурый.

Рудый — желтый с красноватым оттенком.

Сажной — цвета сажи: черный.

Селадоновый — серовато-зеленый.

Сизый — цвет голубя, после просто синий.

Силковый — голубой, васильковый.

Смурый — коричневый оттенок серого, грязно-серый, темного, мешанного цвета, избура-черно-серый, темносерый, темнобурый.