Черными нитями (СИ) - Николаева Лина

Дамран смущённо признался:

— У меня отдельное распоряжение по поводу вас.

— Уважаемые киры, я знаю, чего вам стоит невыполнение задания. Я незамедлительно пройду с вами, чтобы разобраться в этой ошибке. Однако, кир Дамран, скажите, против Каттарии у вас тоже особое обвинение?

Дамран быстро кивнул и разом стал походить на мальчишку, который оправдывался перед учителем.

— Предательство входит в группу особых обвинений, вы же знаете, кир Э-Стерм, — он повернулся к практикам.

Нелан извиняющим взглядом посмотрел на Кату. Она сделала ещё шаг к нему.

Это всё. Против пяти инквизиторов они бессильны.

Дом продан, а семья оказалась в ловушке.

Ката прижалась к Нелану ещё теснее и неожиданно взяла его за руку, переплетая свои пальцы с его. Со всей страстью, с отчаянием захотелось завершить момент, когда всё должно было разрушиться, так, как она всегда боялась. Пока не стало поздно. Пока никто не предал. Пока дом, семья не превратились в воспоминание.

— Уводите их, — приказал Дамран практикам.

— Пойдём, не бойся, — шепнул Нелан, выпустил руку Каты и шагнул к инквизиторам. Один из них ловким движением фокусника достал два тонких стальных браслета, соединённых цепочкой, и надел на руки Вира.

Практик коснулся его кожи, когда застегивал их.

Появились вторые браслеты. Сейчас он её коснётся тоже. Чужой.

Перед глазами замелькали воспоминания: липкие тела, горячее дыхание над ухом, сотни, тысячи чужих жадных рук. Эти руки проводят пальцем по коже, сжимают, тянут, душат, колют, бьют.

Ката выхватила револьвер, дрожащими руками подняла его и наставила на практика.

— Ты не подойдёшь ко мне, — прорычала она.

Практик прыгнул вперёд. Нелан дёрнулся, но другой скрутил его и поставил на колени.

Крепкая рука схватила запястье, сжала и завела вверх. Револьвер выпал. Второй рукой практик сжал сзади за шею и потянул за собой, заставляя низко склониться.

Перед глазами всё потемнело, сердце громко застучало и отозвалось в ушах.

Липкие.

Делающие больно.

Сжимающие.

Чужие руки.

К горлу подступила волна тошноты.

— Уходим, — скомандовал Дамран.

На руках щёлкнули браслеты. Рука практика крепко сжала плечо.

Всё вокруг плыло, и Ката отчаянно пыталась ухватиться за мысли, но они путались и сбивались, опалённые жаром чужих прикосновений.

Они не заберут Рейна. Не предупредят Кая. Не найдут Адайн. Не присмотрят за Эль. В четвёртую гавань сегодня не придёт никто. У них будет другое место встречи — подвалы Чёрного дома. Вир забрал её из одной тюрьмы, но передал в другую. Туда, где опять будет много боли и прикосновений.

Эль сидела за столом, уставившись на бумагу и крепко сжимая в руке карандаш. Она с силой наносила штрихи один за другим и вместо стройного светлого силуэта получилась тёмная грозная фигура.

Раньше, стоило взять карандаш, положить перед собой лист, тут же утихала любая буря. Сегодня буря, наоборот, становилась только сильнее с каждым новым штрихом.

Скомкав и отбросив от себя лист, Эль подошла к окну. Ветки старого дуба так близко подбирались к нему, что загораживали половину неба, но всё равно было отчётливо видно, что улица пуста — ни слева, ни справа Адайн не шла.

Эль вздохнула, прижалась лбом к стеклу, задумчиво уставилась в пустоту. Надо было идти с ней!

— Ну а дальше что? — хмыкнул Леми. — Что, думаешь, у тебя внезапно обнаружится способность к магии? Или ты научишься раскидывать злодеев одной рукой? Ты бы только помешала им.

Эль огрызнулась:

— Не говори, что я бесполезная!

Леми пожал плечами.

— Каждый делает то, что он может. Просто ты ещё не нашла своё «могу».

Эль уныло кивнула, а затем встрепенулась. Во дворе послышались голоса. Она осторожно выглянула. Отец шёл впереди, тяжело опираясь на трость. Он был хмур и озадачен. Даже издалека Эль видела глубокую складку, прорезавшую лоб, и морщины, тянущиеся от носа. Следом за ним шли двое в чёрной одежде и полумасках, с белой нашивкой на рукавах — Первое отделение.

Практик, заходящий последним, указал садовнику на ворота, и тот, заперев их, шмыгнул к себе в сторожку.

— Они не просто так пришли, — Леми испуганно округлил глаза и забегал по сторонам беспокойным взглядом.

Кай ушёл в Чёрный дом. Адайн отправилась следом за ним. Вир их предал. Оставались только она и Ката. И не мог приход практиков быть совпадением. Не мог.

Внизу хлопнула дверь. Послышался стук трости. Ни голоса, ни шаги практиков не доносились, но Эль знала, кожей чувствовала, что они идут следом за отцом, тихие и незаметные — настоящие тени.

— Леми, — прошептала Эль, с ужасом глядя на дверь, и сделала несколько шагов к окну.

Рыжий демон разом стал серьёзен. Он выпрямился и ответил строгим взглядом.

— Ты справишься. У тебя были хорошие учителя, — он позволил себе быструю ухмылку. — Ты уже убегала отсюда.

Эль вздрогнула. Когда она пришла после побега, отец молча выслушал, а затем хлёстко ударил по щеке. Отметина не исчезла даже в день обмена, и только маска скрыла её. Стоило отцу сделать чуть более быстрый жест рукой, она сразу вжимала голову в плечи. Эта пощечина не была первой, но она начала преследовать её и чудилась в каждом движении. Сейчас одной пощечиной могло не закончиться.

Эль забралась на подоконник, посмотрела на дуб, затем вниз, на землю. Во имя Яра, как она это сделала в прошлый раз? С Рейном было не страшно. Она знала, что бы ни случилось, он удержит её. Но Рейна рядом больше не было.

— Хватит! — воскликнул Леми. — Ты можешь не меньше, чем все они, — он шагнул к ней. — Просто слушай меня. Ты справишься, я знаю. Надо будет, ты сама себя и удержишь, и поймаешь.

Из-за двери послышалось суровое:

— Эль!

— Я не одета! — взвизгнула она. — Минуту, отец!

Дыхание перехватило, сердце забилось в бешеном ритме. Эль прыгнула и схватилась за ветку. Старый, надёжный, как сам мир, дуб даже не шелохнулся. Эль, шепча:

— Яр, Яр, Яр, — стала спускаться.

Она спрыгнула на землю, схватилась за траву и блаженно закрыла глаза.

— Быстрее! — крикнул Леми.

Девушка кинулась к воротам. Она вцепилась в маленькую дверцу сбоку — её всегда оставляли открытой до самой ночи. Заперто.

Леми прошипел:

— Перелезай!

— Яр, Яр, Яр, — продолжая шептать, Эль неуклюже подпрыгнула, упёрла носок в перекладину на решётке и подтянулась. Руки отозвались дрожью, но она всё тянулась, тянулась, выше и выше. Кое-как перекинула ногу, зацепилась краем длинной юбки за выступ и мешком рухнула вниз.

Эль охнула от боли и прошипела:

— Во имя Яра!

— Беги! — закричал Леми.

Эль с громким дыханием поднялась, взглянула на своё окно, в котором уже замаячили тени, и бросилась по улице, не разбирая дороги. Одна домашняя туфля соскользнула, когда она падала. Девушка сбросила вторую и снова побежала. Брусчатка царапала ноги через тонкие чулки и жгла холодом.

Эль на минуту остановилась, чтобы перевести дыхание. Край юбки порвался и лежал на земле неопрятным хвостом. Она потянула за него, отрывая, и бросилась дальше.

Вдали замаячили огни Рин-Рина. Эль, натыкаясь на прохожих, под крики и ругань, кинулась к «Трём желудям». Там кто-нибудь обязательно должен быть. Это же их дом. Там помогут. Крысы ещё остались.

Охрана у двери не стояла, зазывалы тоже молчали. Эль проскользнула внутрь и замерла. Исчезли игроки, крупье и официанты, столы, стулья, ширмы. Стояла тишина, и мир вдруг замер.

— Эй! — послышался грубый голос. — А ну убирайся!

Эль с надеждой уставилась на парня. На нём была бежевая форма — расстёгнутая, помятая, но та, в которой ходили официанты «Трёх желудей».

— Что происходит? — крикнула Эль. — Где все?

— Мы закрыты, — буркнул парень. — Убирайся, здесь не подают и не кормят бесплатно.

Эль задохнулась от возмущения, открыла рот, чтобы крикнуть в ответ, и тут же закрыла, уставившись на грязные ноги и оборванную юбку.