Селин Кирнан - Отравленный трон

— Отец! — заплакала она. — Папа! Пожалуйста!

На ее лицо упала слеза, затем другая. Они скользили по лицу Лоркана и падали ей на глаза и на щеки. Она зарыдала, и отец оттолкнулся вместе с ней от косяка, почти теряя равновесие, — он до конца исчерпал запас своей невероятной силы, чтобы сделать шаг назад и открыть дверь.

Лоркан приоткрыл ее и быстро придержал рукой. Держась за дверь, он вдруг выпустил Винтер из железных объятий и вытолкнул в зал через узкую щелку.

— Нет! Нет! — Винтер отчаянно уцепилась за отца. Но его решимость была непоколебима — он уже закрывал дверь, уже отнимал руку. Руки Винтер скользнули от его плеча до локтя. Он отходил назад, хоть она и пыталась уцепиться за его сильное запястье. На минуту они сжали пальцы друг друга, а затем Лоркан освободил руку и закрыл дверь перед ее носом.

Он задвинул засов и повернул ключ в замке.

Винтер приникла к двери, слезы бежали по ее лицу. Она прислушалась. Изнутри не доносилась ни звука.

— Отец, — прошептала она. — Отец.

— Пожалуйста… — тихо сказал он приглушенным голосом, наверное так же прижавшись щекой к другой стороне двери.

Винтер закрыла глаза и разрыдалась.

— Пожалуйста… — снова проговорил он. — Ступай.

Винтер, раскинув руки, прижалась к двери грудью и лбом.

Слезы текли по ее лицу, падая на камни у ног. Она кивнула.

— До свидания, отец, — прошептала она. — Я люблю тебя.

Из комнаты не доносилось больше ни звука. Она прижала ухо к двери и услышала тихий медленный шорох, как будто отец погладил дверь рукой с другой стороны.

Винтер медленно оторвалась от двери — каждое движение далось напряженным усилием воли. Она задержалась еще на секунду, положив руку на дверь. Затем опустила голову, уронила руку и на негнущихся ногах пошла прочь.

Винтер стояла, глядя на очередь толкающихся людей перед воротами: гвардейцы дотошно проверяли каждый пропуск на выход. Полуденное солнце ярко освещало ее соломенную шляпу, оставляя в тени неподвижное лицо. Она спрятала слишком заметные волосы под темным капюшоном и развернула закатанные штанины брюк, чтобы закрыть дорогие сапоги. Она была просто одной из бледных служанок в дорожной одежде, терпеливо ожидающих в очереди. Точнее, она, стараниями Марни обеспеченная всеми документами, теперь была Мадж Баттерфилд, помощницей судомойки, законно отпущенной с работы, чтобы отправиться домой ухаживать за прихворнувшей матерью.

В летний полдень на воротах царило необычное оживление. Пыль летела вверх целыми облаками от переминающихся ног, беспокойных лошадей и тележек: у большинства людей лица были закрыты. Был День прогресса, и народ вытекал из замка весь день, направляясь на двухдневную ярмарку. Винтер подозревала, что Рази выбрал для своего отъезда именно это неудобное время, чтобы оказаться в относительной безопасности толпы. Она знала, что он поедет лишь с небольшой группой спутников, возможно переодетым, и, оказавшись за стенами замка, они просто вольются в вечный хаос портовой дороги.

Небольшая группа мусульманских мальчиков и женщин шагала по гравийной дорожке, беззаботно болтая между собой. Вначале Винтер подумала, что они пришли проводить Рази, и это ее озадачило. Как и все остальные в королевстве Джонатона, мусульмане не представляли себе, как теперь относиться к Рази. Как и другие, они соблюдали в общении с человеком его положения и влиятельности все правила дворцового этикета, но многие из них откровенно не одобряли Рази, называя его «принц, который не молится».

Винтер увидела, как они заняли места в конце очереди, и поняла, что они хотят выбраться с дворцовой территории. Значит, они отправляются в паломничество или же к родственникам на свадьбу. Женщины радостно болтали, мужчины смеялись и шутили, прикрывая лица от клубов пыли. Еще один мужчина бежал по дорожке, догоняя их, прикрывая лицо куфией. Он получил ласковый выговор по-арабски за опоздание и присоединился к товарищам, опустив голову под градом незлой ругани. Видя их счастливое, почти родственное общество, Винтер почувствовала, как в груди ее поднимается отчаяние. Очередь сдвинулась вперед, и она с тоской отвернулась.

Все затихли, услышав звук копыт лошадей, галопом приближавшихся по дорожке, — вся очередь попятилась и обернулась, как один человек. Они молча смотрели, как кортеж принца подскакал и остановил лошадей под воротами. Винтер спряталась в толпе и выглянула из-под надвинутой на глаза шляпы.

Рази восседал, надменный и властный, в центре небольшой группы хорошо вооруженных всадников. Он был одет в бедуинский наряд, который всегда предпочитал традиционным одеяниям. Его голову и лицо защищала от пыли и солнца бледно-голубая куфия. Виднелись только его прекрасные глаза, полузакрытые, сдержанные. Его конь затопал копытами, фыркнул и потряс красивой головой; Рази смотрел прямо перед собой, будто ничто его не касалось. Один из его спутников соскочил с коня и протянул документы часовым. Он откинул с лица куфию, и Винтер узнала Симона де Рошеля. Она почувствовала и волнение, и облегчение. Слава богу, Рази не пришлось путешествовать под сомнительной защитой ненавидящих его гвардейцев Джонатона, но все-таки — пронырливый и своенравный, как кошка, де Рошель! Винтер взглянула на Рази, и сердце ее наполнилось страхом за него.

Де Рошель взял бумаги у кивнувшего гвардейца и вскочил на лошадь. Все стражи ворот вытянулись, отдавая честь, но Рази обратил на них не больше внимания, чем на какую-нибудь собаку, и погнал коня через открытые ворота на знойное солнце. Кортеж неспешно проехал через мост надо рвом и пустился вверх по холму, предоставляя редким путникам возможность сторониться их лошадей.

Винтер протянула свои бумаги часовому, не отрывая глаз от небольшой группы всадников, поднимающихся по холму. Гвардеец не глядя сунул ей бумаги и повернулся к следующему в очереди. Винтер прошла под аркой ворот и быстро зашагала вперед. Она не замедлила шаг, когда миновала покровительственную тень ворот. Она не оглянулась. Но словно что-то разорвалось в ней, когда она сошла с бревен подъемного моста: направившись вперед по пыльной дороге в город, она почувствовала, как кровоточит ее сердце.

Рази еще маячил впереди, когда она добралась до таверны. Его кортеж отъехал далеко, но единственную группу мужчин верхом легко было разглядеть на дороге, наполненной в основном пешеходами и повозками. Она проводила их взглядом, войдя во двор трактира, а затем оглянулась по сторонам в поисках племянника Марни. Уж его-то ни с кем нельзя было спутать — вылитая Марни, только с бородой. Запихивая непокорную свинью в стоило, он поднял на Винтер взгляд, и она сделала ему знак, который показала Марни, чтобы он понял, кто она такая. Парень почти незаметно кивнул, исчез в конюшне и чуть погодя вышел с Оскаром, который зафыркал и зачмокал губами, увидев и почуяв хозяйку.