Качели Хроноса (СИ) - Максимовский Глеб

— Уилфред, спасибо большое за помощь, — поблагодарил Антон своего нового друга, — без тебя я бы не справился.

— Сочтёмся ещё, — ответил английский рыцарь, отхлёбывая приличную порцию пенного напитка.

— Ты как здесь очутился?

— Что, не понравился мой акцент? После смерти жены я стал странствующим рыцарем.

— Разве леди Ровена умерла? — непроизвольно вырвалось у Смирнова.

— А ты откуда знаешь, как звали мою жену? — с подозрением нахмурился Айвенго.

— Так слава о тебе и твоих делах летит впереди тебя. Уж и не помню, кто сказал, — начал выкручиваться Антон.

— Пять лет минуло, как не стало дорогой моему сердцу Ровены. Все эти годы я путешествую, помогаю добрым людям и участвую в различных рыцарских турнирах. Вот и тебе решил помочь, потому что вижу, что ты честный и порядочный человек. Поехали со мной, пошляемся по миру. С добрым приятелем и дорога короче, и жизнь веселее.

— Спасибо за лестное приглашение из твоих уст. Но у меня ещё здесь полно дел.

— Да я никуда, пока, и не тороплюсь. Если понадоблюсь, я размещаюсь в лучшей комнате этого постоялого двора. Одним словом, если захочешь, то найдёшь.

Они ещё поговорили о разных вещах, допили пиво и решили идти спать.

Антон забрал у алхимика два бруска, причитающегося ему, золота и отправился в свой привычный мир.

Оказавшись у себя в комнате, молодой человек сразу почувствовал, что что — то не так. По всему дому резко пахло лекарствами. И, не смотря на позднее время, были отчетливо слышны взволнованные голоса Клавдии и Трофима.

Быстро переодевшись, Смирнов спустился в столовую. Выяснилось, что ближе к полуночи Александру Петровичу стало плохо с сердцем. Он вызвал своих помощников, благо живут они совсем недалеко. После того, как, несмотря на употребление всех необходимых лекарств, боль в груди продолжала нарастать, пришлось вызывать «скорую». Деда увезли в больницу. Антон порывался сейчас же поехать туда. Но оказалось, что Барков уже в реанимации и к нему никого не пускают.

— Он говорил, что сегодня ночью в дом залезли Ларискины дружки. Угрожали ему. Чуть выгнал. Вот и прихватило, — рассказывала сердобольная кухарка, — может нам с Трофимом пока здесь пожить?

— Не надо, я сам справлюсь. Зачем я буду вас напрягать. Наоборот, считайте, что у вас наступил отпуск.

— Нет, я буду приходить каждый день, — заупрямилась Клавдия, — надо же знать, как у Александра Петровича дела. Да и покушать приготовить надо.

В конечном итоге Смирнов сдался и, наконец, уже под утро отправился спать.

… Проснулся он от подспудного ощущения, что в комнате кроме него ещё кто — то есть.

Приоткрыв левый глаз, он увидел, сидящего за столом, Кощея собственной персоной. Перед ним на столешнице лежал пистолет Макарова.

«Не дом, а проходной двор какой — то. Надо будет сегодня же установить сигнализацию и наружные камеры», — подумал парень и открыл второй глаз.

Увидя, что молодой человек проснулся, вор демонстративно передёрнул затвор и взвёл курок.

— А не кажется ли тебе, Кощей, что ты в конец оборзел?

— Где же «доброе утро»? Мы же культурные люди, — уголовник ощерился, показав при этом свои кривые прокуренные зубы.

— Зачем старика до реанимации довели?

— Он просто не вовремя проснулся.

— Я отдам золото твоему человеку. Сегодня два бруска. Ты за этим пришёл?

— Нет, не за этим. Бруски ты, конечно, сдашь. И по нашему курсу. Но всё изменилось. Очень много непонятного в нашем сотрудничестве. Откуда ты берёшь рыжьё? Бизнеса у тебя тут нет. Ни с кем не встречаешься, не общаешься. Золото появляется как из воздуха, потому что следов производства тоже нет. Буду откровенен, чтобы ты понял насколько всё серьёзно. Ко мне подкатили два асея и предложили целое состояние, если я скажу откуда ты таскаешь голдец.

— Немцы, что ли?

— Ну да, немчура. А ты откуда знаешь?

— Не к одному тебе приходили, — Антон говорил просто так. Он понял, что его припёрли к стенке. Он корил себя за беспечность, и, просто, тянул время, пытаясь найти выход из создавшегося положения.

В это время в дверь раздался осторожный стук, а вслед за ним послышался сдержанный плач.

— Что там ещё случилось?! Заходите, — крикнул Смирнов, садясь в кровати. Кощей поспешно убрал пистолет в карман.

В дверь протиснулась Клавдия. Уже, по одному её зарёванному виду, парень всё понял.

— Ох, Антошенька! — продолжала лить слёзы баба, постоянно вытирая глаза концами платка, накинутого на плечи, — Александр Петрович — то умер. Сейчас из больницы звонили.

Смирнов с ненавистью взглянул на Кощея. Под этим ожесточённым взглядом, даже видавший виды, уголовник почувствовал себя очень неуютно. Он, будто съёжился, а в глазах на мгновенье промелькнула искорка испуга. Но вор быстро взял себя в руки, встал с кресла и с неуместным пафосом произнёс:

— Я умею уважать чужое горе. Встретимся после похорон, — и не спеша вышел из комнаты.

Весь день прошёл в хлопотах и заботах по организации похорон. Но даже эти скорбные дела не смогли отвлечь Антона от раздумий по поводу наезда уголовников. Смирнов понимал, что в одиночку противостоять им будет очень сложно. Но не идти же в милицию. Те зажмут похлеще братвы. Тогда точно не отвертеться. А так, теперь после смерти деда, про заветную дверь вообще кроме него никто не знает.

В современном мире ни с кем делиться своей тайной Антон не собирался. А вот на другой стороне у него появился многоопытный и, судя по всему, порядочный друг. Завершив все дела, молодой искатель приключений, прихватив остаток рубинов, отправился в средневековье.

… Постоялый двор жил своей обычной, каждодневной жизнью. Айвенго Смирнов нашёл в таверне, где тот играл в карты с заезжими купцами.

— Проходи, садись, — как старому знакомому кивнул он Антону, — подать вина сэру рыцарю. Ты немного подожди. Сейчас я до конца раздену этих бродяг и будем ужинать.

Вино было хорошим, но оно не радовало парня.

— Ты чего такой грустный? — Уилфред, наоборот, был в очень хорошем настроении. Он пытался засунуть свой распухший кошель в дорожную сумку.

— У меня дед умер.

— Сколько лет?

— Девяносто.

— Очень достойный возраст. Нужно не грустить, а благодарить бога, что он отмерял своему чаду такое долголетие. Так выпьем же за то, чтобы каждый из нас достиг таких преклонных лет. Мои соболезнования. Но это не может быть причиной такого глубокого траура. Слушай, а поехали завтра на охоту. Столько здесь дичи водится! И егеря умелые, — стало видно, что и до Антона рыцарь принял на грудь немало горячительного.

— Пойдём на вепря. Морда у этого зверя такая, на чёрта похожая. И клыки загнутые. Мы его убьём, а нам вечером его пожарят на вертеле. Пошли?

— Не до охоты мне в настоящий момент, Уилфред. Я тебе сейчас расскажу одну сказку, а ты мне подскажешь, как придумать для неё счастливый конец.

— Давай. Люблю сказки.

И Смирнов выложил всё о своих приключениях, доверившись первому попавшемуся рыцарю, только потому, что в старом английском романе было написано о его благородстве и честности.

Айвенго молча слушал, всё более и более мрачнея. Он совсем перестал пить, и, казалось, трезвел прямо на глазах.

Наконец, Антон замолчал. Молчал и Уилфред. Затем поняв, что собеседник ждёт от него реакции, рыцарь тяжело вздохнул и сказал:

— Единственно положительное из того, что ты мне рассказал, это то, что у тебя есть деньги. Я могу вызвать из Англии сто крестоносцев. Они стоят целой армии. Мы разнесём «в черепки» всех твоих врагов и здесь, и там.

Смирнов улыбнулся, как улыбаются малым, неразумным детям:

— Милый, Уилфред. Если бы всё было так просто. Здесь нам нужно ещё найти барона Церингена. Да и не допустит новоиспечённый король Германии Фридрих второй, чтобы у него в стране самоуправствовал боевой отряд саксонских рыцарей. А, значит это война. Значит, это совсем другая история. Так нельзя. В моём мире их всех «положат» за десять минут. За восемь веков наука изменила всё. У нас есть огненное оружие, которое извергает огромное количество металла за считанные секунды. Оно пробивает любой доспех. Созданы такие вооружения, что народы боятся воевать друг с другом.