Качели Хроноса (СИ) - Максимовский Глеб

Через десять минут они уже были на месте.

Большой постоялый двор встретил их шумом и гамом. В большом центральном зале шло, самое натуральное, пиршество.

Прислужники без устали бегали по залу с подносами, наполненными разнообразной едой, и кувшинами с вином.

Масляные лампы горели повсюду, но всё равно, в помещении царил сумрак.

Карл остался с лошадьми, поэтому Антон сам отыскал жирного трактирщика.

— Где я могу найти Амалию? — спросил Смирнов, улучив момент, когда тот отвлёкся от наливания очередной кружки пивом.

Хозяин заведения, видимо был заранее предупреждён, поэтому сразу же кивнул в сторону угла, отгороженного от общего зала занавеской.

Пока, теперь уже Арман, шёл к указанному месту, за ним пристальным взглядом следил, сидящий в окружении пьяных друзей, широкоплечий рыцарь с перевязанной рукой. Плащ этого господина был украшен изображением оскаленной волчьей морды.

Антон подошёл к занавеси и негромко кашлянул в кулак. Тут же край портьеры отодвинулся, и нежная ручка быстро затащила его внутрь укрытия.

Глаза, следившего за Смирновым, рыцаря хищно сузились. Он поставил недопитую кружку на стол и принялся что — то оживлённо говорить своим собутыльникам.

Меж тем, за занавесью молодые люди радостно приветствовали друг друга. Ангелику было сложно узнать. Голову прикрывал простой чепец, под который упрятались все её прекрасные, белокурые волосы. Грубая полотняная рубаха, которую носят обычные крестьянки, полностью скрывала её точёную фигурку. На лавке лежало обыкновенное домотканое покрывало, в которое при случае, можно закутаться с ног до головы.

В закутке уютно горел небольшой камин. Стоял большой стол, заставленный всякими яствами.

— Как я рада, что ты пришёл! — взволнованно говорила Ангелика. — Какой ты сегодня красивый, — она провела ладошкой по волосам молодого человека, — и всё равно непонятный. Ты знаешь во всём графстве только и разговоров, что о тебе. Все гадают, откуда ты взялся и куда пропал. Особенно злится барон Генрих Церинген. Он той ночью свалился с лошади, повредил себе руку и бок, и не смог принять участие в охоте на вервольфа. Правда, смешно?

— Уж не тот ли это рыцарь, что сидит сейчас в зале с перевязанной рукой?

— Да, тот самый! Представляешь, он уже два раза сватался ко мне. А отец ни в какую. Уж не знаю, что он там про него знает, но постоянно твердит, что он мне не пара и просит меня держаться от него подальше. А тот, как назло, всё время волочится за мной. Вот и сейчас опять рядом. Как чувствует! Да, ну и чёрт с ним! Арман, разлей в кубки вино.

Антон тоже был очень рад встрече. Эта девушка пленила его своей красотой и непосредственностью. Она была вся, как на ладони. Её можно было сравнить с ранним ландышем. Такой она казалась свежей и чистой. Красота эта была не броской и вызывающей, а мягкой и глубокой.

— Что же ты, всё молчишь? — Капризно надув губки, спросила девушка. — О чём, или о ком, думаешь?

— О тебе, моя прелестница. Ты очень красивая девушка. Мне так хорошо и спокойно, когда ты рядом.

— Раз мы с тобой наедине, и нам больше никто не мешает, хочу знать о тебе больше.

— А чтобы ты хотела про меня узнать?

— Желаю знать о тебе всё!

В глазах Ангелики вспыхнул огонь. И молодой человек увидел в этих очах нечто такое, что заставило его сердце сжаться.

«Это слишком, — подумал он. — Не мог же я так быстро влюбиться? Или это вино ударило в голову?»

Смирнов молчал. Обманывать свою собеседницу он не мог, но и не хотел показаться сумасшедшим, рассказывая правду, которую та воспримет за бредни.

Всё так же, молча, молодой человек открыл сумку, висящую у него на поясе, и достал колье с красными рубинами, купленное в бижутерном магазине. Камни вспыхнули ярким багровым светом. Казалось, что это сами языки огня пляшут внутри кристаллов.

Ангелика завороженно глядела на, представшее перед ней, чудо. Так маленькие дети смотрят на желанные подарки. У красавицы перехватило дыхание, и даже чуть приоткрылся ротик. Девушка, как ребёнок, сложила перед собой ручки и восхищённо смотрела на ожерелье.

Наконец, она подняла глаза на своего кавалера и тихо произнесла:

— Арман, вы, наверное, очень богатый человек?

Смирнов ничего не успел ответить.

В этот момент занавеска неожиданно распахнулась, и перед молодыми людьми возник один из друзей барона. Девушка быстро спрятала колье в свою холщовую сумку.

Толстый и нетрезвый нарушитель спокойствия делано и шумно принялся извиняться за своё, якобы, ошибочное вторжение. Вместе с тем он всё больше, и больше открывал занавесь, так что через минуту Антон и Ангелика сидели на виду у всего зала. Шум в таверне стих. Все молча глазели на опешившую пару, предвкушая бесплатное развлечение в виде скандала.

Церинген поднялся с лавки и наигранно радостно развел руками в разные стороны:

— Боже мой, кого я вижу! Неужели передо мной дочь нашего обожаемого графа, одетая почему — то в нищенские лохмотья! Что с вами сталось? Или папенька выгнал вас из дома за непотребное для знатной госпожи поведение? — Затем он с презрительной ухмылкой обратился к парню:

— А с кем это дочь графа милуется? С каким — то бродягой, ряженным под благородного господина. Я знаю всех родовитых вельмож в нашем герцогстве Мезебургском. Ты не рыцарь, ты самозванец или, что ещё хуже, ломбардский лазутчик!

При этих словах все посетители трактира угрожающе загудели. Послышались возгласы:

— Да здравствует империя!

Дело принимало скверный оборот. Все были на стороне барона. А тот, чувствуя одобрение толпы, продолжал глумиться:

— Ты, девчонка, не госпожа, а непотребная блудница, которая корчит из себя богатую недотрогу. Я всё расскажу твоему отцу и попрошу, чтобы он отдал тебя мне в служанки, раз тебе так нравится твой теперешний наряд.

Ангелика сидела с пунцовыми щеками и слезы стояли в прекрасных глазах. Взор её был обращён к Антону и молил о помощи.

Смирнов встал. Все замолчали.

— Надеюсь, Церинген вы в здравой памяти и осознаёте, что творите. Надеюсь, вы понимаете, что наносите кровную обиду маркграфу Оттону фон Штайерну. Как риттер Арман Барков, я не могу вам простить оскорблений в свой адрес и адрес дамы моего сердца. — Тут Антон сделал эффектную паузу и посмотрел на девушку:

— Если бы вы не были бароном, я зарезал бы вас сию минуту. Но, поскольку в этом мире присутствуют нормы приличия, от которых, как я понимаю, вы далеки, я вызываю вас на поединок, и убью уже там.

— Прекрасно! Через час жду на центральной площади. Бьёмся до смерти. Я выбираю копьё и меч. Или у господина бродяги нет этих атрибутов рыцарства?

— У меня есть всё, что необходимо иметь согласно моему званию! Я провожу вас, моя дорогая, — с учтивым поклоном Антон предложил руку, вконец запаниковавшей, Ангелике.

Посетители таверны расступились перед молодой парой и те с достоинством вышли во двор, где Ангелику поджидала встревоженная служанка и обычная почтовая карета без гербов и каких — либо других отличительных знаков.

Дочь графа сделала реверанс. Поскольку весь трактир глазел на их прощание, на этом сцена расставания и закончилась.

«Хорошо, что доспехи купил. Меч есть, конь есть. А вот копьём — то я не обзавёлся. Не тащить же его было из нашего времени. Надо срочно решать этот вопрос», — лихорадочно думал Смирнов, пока искал своего слугу.

— Слушай Карл, ты не знаешь, где можно раздобыть копьё?

Мужик почесал плешивый затылок:

— Купить можно. Если, конечно, деньги есть.

— Да, нет. Ты не понял. Оно мне нужно прямо сейчас.

— Где же вы ночью найдёте копьё? Разве, что кол из какой — нибудь изгороди выдерните, — рассмеялся холоп.

— Ну, ты, не особенно — то скалься.

— Сэр паладин, позвольте мне вмешаться в ваш разговор, — раздался вдруг мягкий баритон.

Антон обернулся и увидел перед собой светловолосого рыцаря с правильными чертами лица, на вид чуть старше его самого.

— Уилфред Айвенго, — представился незнакомец и учтиво поклонился Смирнову. Говорил он с заметным англосаксонским акцентом.