Курт Бенджамин - Принц снов

Король уже понял, что он не случайно подсознательно выбирал сны старшего брата — они приносили ощущение покоя и возможного счастья. Очевидно, при желании он может посещать сны и других братьев, хотя вряд ли хоть один из них сулил такое же приятное зрелище. И все же, прежде чем продолжить свой поход, а значит, снова рисковать жизнью доверившихся его воле людей, ему предстояло выяснить некоторые важные подробности. Например, какие именно видения постоянно ввергают Льюку в отчаяние и крайнюю степень отрицания? Непременно надо отправиться в его сон, но прежде предстоит посетить Балара. Этот брат тоже таил немало секретов. Впрочем, он не должен реагировать на присутствие Льешо в его сне так же остро, как Льюка, а потому Льешо осторожно вошел в оштукатуренную желтой глиной комнату, где на хорошо знакомом столе горели свечи. Дворец Солнца, музыкальная комната Балара.

— Входи, если хочешь, постарайся вести себя тихо.

Балар повернулся, сосредоточенно сдвинув брови. В руках он держал лютню, настраивая инструмент осторожными, мелкими движениями колков. Лютня казалась меньше той, на которой брат играл обычно: четыре гнезда струн, по две в каждом, и только самая высокая струна пребывала в одиночестве. Всего семь: шесть парами, а седьмая — одна.

— Где же Пинг? — поинтересовался Льешо. Он понял, что семь струн — это семь братьев, но где же сестра?

— Еще не родилась, — последовал ответ. — Хотя, думаю, что уже скоро появится на свет.

Вскоре после рождения Пинг Балар отправился в Акенбад с дипломатической миссией, а кроме того, брать уроки таинств у толкователей снов — прорицателей. Балар во сне перенесся в то мирное время, и все-таки на лице его лежала тень заботы и волнения.

— Чем ты занимаешься?

Вместо ответа брат взял аккорд. Не надо было обладать исключительным музыкальным слухом, чтобы понять: вместо созвучия пальцы его извлекли из инструмента страшную, кричащую какофонию.

— Никак не удается настроить, я уже перепробовал все способы. — Он еще немного подкрутил колки, снова провел по струнам и разочарованно покачал головой. — Тоника вот здесь.

Он взял ноту на самой высокой, одиночной струне, которая, как понял Льешо, должна была символизировать его самого.

— А мне кажется, вот здесь, — возразил Льешо, показав на самую нижнюю из струн, уже натянутую до предела и готовую порваться. Даже гриф инструмента едва выдерживал нагрузку.

— Смотри, я потерял один колок. — Балар кивнул на головку инструмента, где действительно недоставало колка. — Эта струна как раз держится крепко, а другие должны компенсировать то, чего нет у нее. Особенно… — Балар многозначительно взглянул на брата. — Особенно вот эта, самая высокая.

— Мне кажется, я не смогу растянуться еще больше, — ответил Льешо метафорой на метафору.

Балар едва заметно покачал головой.

— Тогда тебе придется найти потерянный колок. Поставив точку в разговоре, музыкант снова погрузился в свое занятие, словно рядом никого не было.

Выйдя из сна Балара, Льешо побежал. Ему хотелось навестить Адара, но страшно было мешать воздействию на сон раненого целебных снадобий Карины.

Ты же прекрасно знаешь, что должен сделать, сказал он себе. Хочется тебе или нет, заняться этим все равно придется.

Льешо действительно все прекрасно знал, а потому побежал уже не просто так, а с целью, и скоро обнаружил Льюку спящим в своей палатке. Ярко горела лампа. Любопытно, всегда ли брат спит со светом и действительно ли тьма в его мозгу столь отчаянна, что он боится ночной темноты.

— Зачем ты пришел? — Льюка открыл глаза и посмотрел в угол палатки, где стоял младший брат, но, судя по всему, так и не заметил его. — Если ты демон моего сна, то исчезни. С меня и так вполне достаточно твоих издевательств. Больше ты до меня не доберешься.

— Это не демон. Это я, Льешо.

Юноша шагнул в свет лампы, но брат все равно не увидел и не услышал его. С недовольным ворчанием он поправил сбившееся одеяло и лег на спину, уставившись в потолок палатки.

Льешо подумал, что здесь снов не дождешься, и погрузился в бесцельный серый рассвет. Такой же, какой вечно продолжался в небесных садах, лишенных блаженства ночи. Юноша сунул руку за ворот и проверил, на месте ли жемчужины. Как только он соберет их все и отдаст Великой Богине, день и ночь вновь начнут посещать небеса по очереди, а звезды вернутся на свое истинное место. Льешо плохо понимал, как именно все это произойдет, однако подобный расклад входил в план его испытания.

Сейчас дело происходило вовсе не в небесных садах. Во сне Льюки не было ни твердой почвы, на которую можно было бы опереться, ни прелестных садовых тропинок, ни божественных фруктовых деревьев. Лишь утонувший в пепле и огне серый сумрак, наполненный звоном мечей да стонами и криками раненых и умирающих, истекал кровавым потом жестокой битвы и ужасом людей и лошадей. А самым страшным оказался запах крови, душивший пробиравшегося по бранному полю юношу.

— Льюка! — звал он сквозь туман сна. — Где ты?

— В аду, братец. Все открытое моим глазам будущее приводит именно сюда, и ты всегда оказываешься мертвым.

Вслед за голосом появился и сам Лыока.

— Что здесь случилось? — поинтересовался Льешо. — Скажи, где мы и как сюда попали?

— Ты задаешь вопросы, ответить на которые невозможно. Мы еще только попадем сюда. Так что вопрос должен звучать в форме будущего времени. Да, таково будущее всех миров. Слова «где» больше не существует. Ад победит небеса и землю, убивая ночь и уничтожая день, стирая с лица земли все, что живет, растет и дышит. Освободившись, демоны ада пошлют в воздух зловещий огонь и растопчут небесные сады безжалостными копытами. Материальный мир исчезнет, соскользнет в небытие, а силы рая и ада соединятся вместе в величайшем за все время существования вселенной кровавом столкновении. Все царства неба и земли, подземного мира и мира живых окажутся вовлеченными в огонь этой битвы. Вот что я вижу и в снах, и в дневных кошмарах.

Едва Льюка произнес последние слова, звуки битвы сошлись воедино и взорвались с недоступной человеческому восприятию силой. К Льешо быстрее самого сильного коня, стремительней разума метнулась стена огня. Не хватало сил постичь подобное разрушение. Льешо в ужасе закричал и закрыл глаза руками, не в силах стерпеть навалившуюся грозную силу. В дрожащем сером свете умирающей вселенной он осознал, что все еще жив, и битва постепенно уходит прочь.

— Ну а теперь давай проделаем все это еще разок, — произнес Льюка с убийственно-насмешливой гримасой.

— Это фокусы мастера Марко? — дрожащим голосом уточнил Льешо.

Чтобы навсегда прекратить весь этот ужас, надо всего лишь остановить мастера Марко.