Темень (СИ) - Шашков Михаил

Ночь опустилась на маленький городишко. Саша лежал на койке и готовился ко сну. Уже завтра его выпишут из больницы, чему он был рад и одновременно опечален, ведь подошёл к концу его своеобразный размеренный отдых. Шахтёр вытянулся в койке и закрыл глаза, но тут в дверь постучали. «Войдите!» — крикнул Саша сквозь зёв.

В палату вошла тёмная фигура. Без света было трудно разглядеть человека, но Саша узнал Марию по росту. Охотник сбросила сумки с плеча у входа и поставила ножны с мечом рядом с дверью, после чего взяла стул и села слегка в удалении от Сашиной койки. Саша приподнялся в койке и спичкой зажёг керосиновую лампу, стоявшую на прикроватном столике. Фитиль вспыхнул, и в тёплом тусклом свете сверкнули глаза охотника и металлические заклёпки тёмной бригантины.

— Привет, не думал, что ты зайдёшь так поздно, — Саша бросил взгляд на руку охотника: на ней не было гипса, — уже зажило?

— По крайней мере гипс больше не нужен.

— Везёт, — улыбнулся Саша.

— Сегодня утром я встречалась с Виктором.

Улыбка пропала с лица шахтёра, лицо его нахмурилось:

— Как всё прошло?

Мария заговорила медленно, чётко и размеренно:

— Он отвлёк Катерину, и я смогла выкрасть нужные документы. С ними я направилась к Варламу. Я показала документы ему, сказала, что его ждёт в случае обнародовании всей этой ситуации с махинациями и с чудовищем на шахте. По лицу было ясно, как в тот момент он хотел врезать мне, да вот смелости только не набрался. Пришлось ещё припугнуть его парочкой связей, которые смогли бы дать мне лучших адвокатов во всём Ирии.

— Ну, чем кончилось? — торопясь, спросил Саша.

— Отряда не будет.

У шахтёра на время спёрло дыхание. Саша опустил голову, нахмурился, на лбе проступили жилки, глаза забегали по одеялу, будто бы ища на нём ответ.

— Не понимаю. Ни черта не понимаю. Почему? Он так уверен, что сможет выкрутиться? — Саша поднял голову, по лицу шахтёра бегали желваки, а кулаки его непроизвольно сжимали одеяло. — Почему, Мария? Я не понимаю! Неужели он…

Большие чёрные глаза охотника смотрели в сторону шахтёра, не двигаясь. Глаза охотника казались шахтёру маленькими туннелями, уходящими глубоко-глубоко в темень, в которой едва виднелись два маслянистых танцующих огонька пламени. Шахтёру казалось, будто в этих туннелях он видел себя, но вскоре образ пропал — там ничего не было. Лицо Саши медленно разгладилось, брови поднялись, приоткрылся рот, и на дрожащих губах на несколько секунд повисло слово, лишь спустя эти секунды с губ оно сорвалось:

— Почему?

Мария закрыла глаза, встала и выпрямилась.

— Просто хотелось быть честной в благодарность за гостеприимство, — охотник направилось к выходу.

— В благодарность?..это!..да постой ты, это не ответ.

— Ничего личного, шахтёр. Просто никто из вас не сможет дать то, что мне по-настоящему нужно, — Саша вновь сжал одеяло, он держался за него, чтобы не броситься на женщину, но два чёрных глаза вновь повернулись к нему, и шахтёр оцепенел и потонул в них. Два чёрных глаза, диких и шальных, замерли в одном положении, будто смотрели внутрь себя, — не беспокойся. Так или иначе, ночью чудовище умрёт. Прощай.

Чёрная женщина вытекла из комнаты, и дверь за ней закрылась беззвучно. Саша остался один. И вся ночная встреча казалась ему столь нереальной — будто он общался с тенью иль с наваждением — всю ночь просидел он на кровати, не туша свет.

Затих стук, не стреляет более пневмомолот, не гремит более цепь, и колёса вагонеток замерли в безмолвии. Рабочие покинули свои места и единым потоком устремились наверх, на поверхность, чтобы вернуться к своим семьям. Лишь один человек остался ночью под землёй. Опустились ворота. Свет погас. Через вентиляцию перестал под землю нагоняться воздух, и вылезли насекомые. Мелкие букашки, что живут в правой части рудника, где растёт мох, а с родниковой водой в Озеро попадают питательные вещества. На берегу озера сидела охотник.

Бледное лицо её озарялось слабым дрожащим светом трёх керосиновых ламп. В одной руке её лежала бутыль с зажигательной смесью, горлышко было обтянуто тканью, в другой же руке её лежал иридиевый клинок. Рука с мечом медленно поднялась над головой, и затем обрушила меч на большой гладкий камень. Звон. Металлический рёв разнёсся по руднику. Меч завибрировал нетерпеливо, вибрации искусали руку тупыми зубами. Вскоре Мария вновь занесла клинок. Звон. Он повторялся снова и снова. Мария не боялась затупить клинок об камень, ведь клинок сей был особенным. Это не была богатая сабля для парадного портрета, не был это офицерский меч, которым лишь пугают солдат да раздают приказы. Это был иридиевый меч, неразрушимый меч, подлинное оружие, созданное лишь для боя, не требующее ухода, презрительное к нему. А подлинный меч всегда алчет крови.

Мария подняла голову, мрачная улыбка тенями отразилась на её лице, тусклые огоньки блеснули в глазах: «Явился, наконец». По одному из туннелей к Озеру кралось чудище. Бледная туша аккуратно переставляла массивные лапища по неровному камню. Из-под губ вытянулись желтые толстые зубы, морда чудовища дёргалась в щеках и в скулах. Вдоль туловища тянулась уродливая рана, покрытая коричневой коркой. Мария встала, задрала подбородок и прислонила клинок к горлу, холодный голос разорвал тишину: «Ну же, подходи. Ты же этого хочешь?».

Чудище сделало ещё два неловких тихих шага, но на третий шаг — заскрежетал металл, и клацнули тиски, монстр взвыл — пасть капкана впилась в ногу до кости. «Умница», — улыбнулась Мария и зажгла фитиль. Замахнувшись получше, охотник бросила бутыль, и взвилось пламя. Чудовище заревело навзрыд и бросилось было на утёк, но тут же упало — зубы капкана царапнули кость, капкан был крепко привязан к огромному валуну рядом с Марией, охотник уже из-за всех сил держала верёвку. Монстр бился в конвульсии, катался по полу и ударялся тощими боками об стены, но всё без толку: жидкость плотно обтекла огромное туловище, прилипла к коже, огонь прилип к коже. Хриплый вой жалкого создания вырвался из тощей глотки, а Мария продолжала держать верёвку, и в её глазах было видно, как с морды и тела чудища слезает кожа, как огонь слизывает её, оголяя уродливые мускулы. По всему Озеру разлетелась вонь жжёного мяса.

Вдруг чудище резко развернулось и побежало на Марию. Лапы более не шли тихо, они били по земле, словно молоты. Монстр бросился на охотника, Мария отпрыгнула вбок, схватилась за меч обеими руками и, вложив в удар всю силу рук, плеч и спины, полоснула бок монстра. Пшикнула струя, чёрные волосы покрылись смердящей жидкостью. Монстра перекосило в воздухе, и он грохнулся на камни, скатился в озеро и потонул; зашипела вода, огонь угас. Озеро погрузилось в темноту.

Мария лёгкими короткими прыжками отошла от берега, выхватила нож с бедра. Она больше не улыбалась, всё её лицо теперь занимали большие красные глаза, они заострились, впились в толщу воды. Озеро окрасилось чёрным в том месте, где упало чудовище.

Вода вспенилась и взорвалась. Огромная туша с облезшими лоскутами кожи выпрыгнула на берег и бросилась к Марии, из бока продолжала хлестать кровь. Нож свистнул и вонзился в ключицу, но чудище не обратило внимание. Острая клешня взмыла к потолку, и тут же Мария бросилась в ноги чудовищу. В последний момент бестия успела затормозить, хлёсткий удар рухнул сверху, и клешня разломала мягкий камень, но Мария утекла из-под удара. Лёгкий взмах, и кончик клинка рассёк плоть под коленом передней лапы. Чудище вновь рубануло клешнёй, но из-за раны оступилось, и Мария легко отпрыгнула в сторону от удара.

Чудище завопило, его голос, бывший словно бурлящее болото, вмиг взвился до тонкости скрипки, а затем стих, отчего у Марии потемнело в глазах, но в тот же миг охотник раскусила губу до крови, выхватила пистолет, глаза навострились — один меткий выстрел, и пуля разворотила половину шеи чудища; куски плоти повисли на тоненьких полосках эластичной кожи, и кровь забулькала в горле монстра. Мария ринулась в атаку.