Астрал (СИ) - Уинтерборн Джон

Буквально раскусив вены девушки зубами, он принял предложение и его рот заполнился резким металлическим вкусом, оставляя за собой впечатления, будто он откусил кусок меча и в последствии выпил жидкого металла, а не крови вовсе. Такое дикое представление продолжалось около полуминуты, до тех пор, пока Август не «насытился». Если говорить точнее — до тех пор, пока его не затошнило.

Девушка вздохнула, и, сразу после ее вздоха, над ними появились четыре магических арбалета, подобные тем, какие носили черные рыцари — да что уж там говорить, это их точная копия, только в отличие от настоящих, они переливаются исключительно серыми тонами, преимущественно более светлыми. Рыцари рефлекторно сдали назад еще дальше, некоторые даже повернулись спиной, пытаясь сбежать, но их накрыло целым градом магических болтов, что буквально превратили их в решето, не давая и шанса на побег. Из живых остался только белый рыцарь, Альфред, он и не двигался с места.

Взгляд Августа покрылся кровавой пеленой, подобно глазам девушки, и, встретившись глазами со своим мастером, он вызвал в нем непреодолимый страх. Говорят, что люди боятся всего, чего не знают, и эти слова как ни кстати подходят к ситуации.

Альфред замешкался, переводя взгляд то на Августа, то на остатки черных рыцарей, больше напоминающих кровавое месиво. Магические болты не тронули доспехи, но из них в буквальном смысле лилась кровь изнутри, да и сами по себе они признаков жизни не подавали, что как бы намекало на состояние владельцев доспехов.

— К-кто т-т-ты такая? — дрожащей рукой, указывая в сторону Августа, спросил Альфред, остановив взгляд на девушке. — Ты ведь чудовище, не так ли? Нелюдь!..

— Чудовище, нелюдь… — не отвлекаясь на белого рыцаря проговорила себе под нос девушка, все таким же спокойным, монотонным голосом. — Вы сами меня так называете, сами даете мне такое имя, и я ничего не могу с этим поделать. Можешь называть меня как хочешь, это твое право, рыцарь. — Девушка использовала магию, с помощью которой убрала укусы со своей руки, тем самым остановив кровотечение.

— Август, ты меня слышишь?! Август!.. Она…

— Он тебя слышит, но не ответит, — прервала его девушка. — Ты хотел отдать этого парня в руки смерти, а теперь ты еще и смеешь звать его?

— Ты ничего не знаешь! Ты ведь понятия не имеешь, что здесь происходит, не так ли? Ты не знаешь, что находится в этих бумагах!

— Бумагах… — Авелина краем глаза посмотрела на те самые бумаги, которые Август до сих пор удерживал. — Ни одна бумага не стоит жизни. Даже очень важная.

— Ты… это… — Альфред не смог ответить на ее слова.

— Вы не имеете права распоряжаться его жизнью, и никто не имеет, — в конце концов, девушка пересеклась взглядами с Альфредом. — Он заслуживает второго шанса. А вы нет.

Сжав кулаки, Альфред осмотрелся по сторонам, после чего спросил:

— И что теперь? Это была какая-то… особая магия лечения? Что с ним теперь будет?

— Это было нечто более ужасное. Что же до того, что с ним теперь будет… ему осталось недолго, но этого хватит, чтобы вы не получили так желаемые вами бумажки. А что будет дальше… зависит только от него.

— Нечто более ужасное, чем магия лечения?.. Что это значит? И вообще, ты его знаешь? Почему ты помогла Августу? Вы что, из какой-то особой группы?! Кому вы передадите императорскую документацию? — вопросов оказалось так много, что Альфред и сам в них запутался. Но его трудно осуждать, ибо подобная ситуация кого угодно может до белого колена довести.

— Я не знаю этого парня, и я понятия не имею, что это за императорская документация, о которой ты говоришь… — голос девушки стал более томным, намекая, что разговор подходит к концу. — У меня нет причин. Я сделала это ради себя, можно сказать.

— Ты лжешь… Я тебя не понимаю… не понимаю тебя… это бред…

— Тебе и не нужно. Впрочем, есть вероятность, что у меня есть причина… но тебе ее точно не понять.

Август подступил к самому краю обрыва, расставив руки в стороны, словно птица, а девушка, повисшая у него на шее, забрала документы из его рук. Не ради того, чтобы присвоить их себе, а ради того, чтобы дать Августа совершить задуманное.

— Остановись! Авгус… О… — Альфред дернулся и замер на месте, прикрывая рот рукой. — Я знаю, кто ты… предвестник… демон-ва…

— Я не убью тебя, белый рыцарь Альфред… — вновь прервала его девушка, не давая договорить. — Но и позволить преследовать себя не могу. — Она щелкнула пальцами, после чего Альфред моментально рухнул на землю, словно мешок с картошкой. — Ты ничего не вспомнишь, когда очнешься. Я надеюсь…

Убедившись, что с Альфред все в порядке, Август сделал шаг назад и рухнул вниз, с обрыва. То ли по собственной воле, то ли из-за резкого порыва ветра, столкнувшего его.

Трудно сказать, что было дальше… единственное, что Августу запомнилось — это мимолетный вид облаков, отдаляющихся от него. И две красные точки во тьме.

Полтора года спустя.

— Спасибо, что пускаешь меня сюда каждый раз… — Август помотал пустой стакан из стороны в сторону по барной стойке. — Здесь я могу расслабиться.

— Конечно, барон Паркинсон. Не смею отказывать такой важной персоне, как вы. — Саркастично ответил Августу мужчина по ту сторону стойки.

Седой, со строгой «сержантской» стрижкой, густыми усами и короткой бородой. Его строгость подчеркивает так же белая рубашка, поверх которой надет исключительно черный жилет с отполированными, серебристыми пуговицами. Своим видом мужчина напоминал слугу, официанта, или даже бармена — и из этого, в каком-то смысле, верно только последнее. Его образ дополнялся так же прямоугольными очками в темной оправе и слегка затемненными линзами, сквозь которые прорывались ледяные глаза.

— Прекрати называть меня бароном… — подавленно протянул Август, закрывая глаза и еле заметно вздыхая. — Ты ведь знаешь, что это не правда.

— Зато как звучит! Барон Эдвард Паркинсон! Я даже немного завидую…

— Такими темпами меня действительно начнет трясти. Правда.

Дело в том, что в императорской документации, буквально наполненной компроматом, собственно, на императора, оказались не только сведения о императоре — в этой папке так же оказались новенькие документы для барона Эдварда Паркинсона, того, что живет при императорском дворце. И как же Августу повезло с тем, что этот самый Паркинсон оказался точь-в-точь похож на него! Очертания лица, цвет волос, глаз — все подходило! Августу оставалось только подшлифовать свой внешний вид, подгадать момент и все, дело было почти что в шляпе.

Прикончив барона и испепелив его труп в ничто, Август как ни в чем не бывало занял его место, заимев шикарную усадьбу на пятом уровне императорского города и приличный такой статус, который позволил ему ни в чем не отказывать себе.

Была лишь одна лишь проблема… Эдвард Паркинсон оказался закрытым и жестоким человеком, а потому друзей у него было не особо много. И если этот факт наоборот, играл Августу на руку как никогда, то остальные подробности оказались менее радужными: на тот момент барон был в шаге от того, чтобы потерять свой статус. Одно дело было получить документы и совершить подмену, и совсем другое дело удержаться на месте. Но, к счастью, Август оказался далеко не самым глупый человеком в мире.

На протяжении полугода, восьми месяцев, если быть точнее, Август выровнял репутацию барона на уровень приемлемой, даже более того, в некоторых кругах он стал уважаемой персоной. А прославился он оружейными чертежами — огнестрельное оружие не запущенно в массовое производство по многим причинам, но барон Паркинсон, или же теперешний Август, стал двигателем прогресса, который подарил столице новаторские способы изобретения огнестрела. Он стал для людей тем, кто мог с легкостью создать чертеж и по этому чертежу собрать оружие даже в самых жестких условиях. За это его и стали уважать.

Тем не менее, Август не желал выкладывать все свои карты на стол только из-за того, что ему нужно было сохранить статус человека, коим он даже не являлся. Он поступил умнее: вывалил в качестве дара устаревшие чертежи огнестрельного оружия, создания которого было максимально дорогим и максимально неэффективным.