Робин Хобб - Странствия Шута

Я вопросительно посмотрел в сторону Рейна, но Малта, стиснув руки, кивала в мольбе, словно игрушка.

– Я не могу давать обещаний…

– Я не прошу. Сделайте, что можете, ибо он становится слабее с каждым днем. Прошу. Помогите моему мальчику, и все, что у меня есть, будет вашим.

– Жизнь и здоровье детей – не вещи для обмена, – вдруг четко произнесла Янтарь. – Он сделает все, что может. Но это может потребовать усилий также и от ребенка. Его будет исцелять его же тело, принц только направит процесс. Это и есть плата. Я говорю по собственному опыту.

Родители не колебались.

– Прошу, – молил Нортель. Я оглядел скопление Элдерлингов. Некоторые держали детей. Если я провалюсь, то представления не имею - что может случиться с нами. Я положил руку на мальчика, отданного мне отцом.

Я опустил свои стены.

Скилл поглотил меня, словно я вошел в бушующие волны. Он наполнил меня и через прикосновение устремился к ребенку. Я знал этого мальчика, этого ребенка Элдерлингов, знал, как он должен расти, и видел - что нужно было его телу, чтобы скорректировать себя. Поток Скилла прошел через меня, чтобы влиться в него. Искушение Скилла – вся чудовищная опасность этой пьянящей магии, которую каждый кандидат в ученики должен научиться блокировать и подавлять, – засияла передо мной во всем своем сверкающем великолепии. Мы погружались в него и плыли. Его собственное тело открыло то, что было закрыто, ослабило то, что было затянуто. Это было идеальное совпадение цели и ее достижения. Я вел силу, словно выводил буквенную вязь на драгоценном свитке. Он будет совершенным. Он улыбнулся мне, и я ответил улыбкой. Я смотрел сквозь него и видел, каким чудесным созданием был этот ребенок.

– Я.. я чувствую, он исцелился! – воскликнул кто-то вдалеке и забрал у меня ту красоту, что я исправил. Пошатываясь, я открыл глаза. Нортель держал своего сына. Мальчик был слаб, но улыбался. Он уверенно держал голову и тонкой ручкой тянулся к отцовской чешуйчатой щеке, громко смеясь. Мод вскрикнула и заключила обоих в объятия. Они стояли, трое, похожие на рыдающее и смеющееся изваяние.

– Фитц? – произнес кто-то рядом. Кто-то потряс меня за руку. Янтарь. Я повернулся к ней, улыбающийся и озадаченный.

– Хотел бы я, чтобы ты это видела, – негромко сказал я.

– Я почувствовала это, – так же тихо ответила она. – Я очень сомневаюсь, что кто-нибудь из присутствующих не почувствовал. Казалось, что здание вокруг гудит. Фитц, это было плохой идеей. Ты должен остановиться. Это опасно.

– Да. Но более того, это правильно. Это очень правильно.

– Фитц, послушай меня…

– Прошу. Ее ноги. Они стали неправильно развиваться около года назад. Раньше она бегала и играла. А теперь она едва ходит.

Я потряс головой и отвернулся от Янтарь. Женщина-Элдерлинг с высокими плечами стояла передо мной. Но это были совсем не плечи. То, что я принял за покрытые тканью горбы, было верхушками ее сложенных крыльев. Они были синими, верх их достигал ушей, а внизу крылья практически стелились за ней по полу. Девочка лет семи прислонилась к ней, с другой стороны ее поддерживал Элдерлинг-отец. Его отметины были зелеными, отметки матери – синими, а у ребенка сплетались оба цвета.

– Она наша, – сказал отец. – Но от месяца к месяцу ни один из наших драконов не хочет взять ее себе. Или же хотят оба и ссорятся по поводу ее развития, словно она игрушка. Один изменяет то, что начал делать другой. Оба наших дракона улетели в теплые края на время зимы. С тех пор ей стало хуже.

– Татс, Тимара, вы думаете, это мудро - просить его вмешаться? Не обидятся ли на это Фенте и Синтара, когда вернутся? – высказала опасения королева Малта.

– Когда они вернутся, тогда я и стану беспокоиться об этом, – заявила Тимара. – А пока, почему Филия должна расплачиваться за их пренебрежение? Принц Шести Герцогств, вы можете помочь ей?

Я осмотрел ребенка. Я практически мог видеть противоречивые замыслы. Одно ухо было с кисточкой, второе заостренным. Этот разлад звенел в моих чувствах, как надтреснутый звон сломанного колокола. Я постарался быть осторожным.

– Я не знаю. И если я попробую, мне придется взять ее силы из запасов ее собственного тела. Ее собственная плоть поможет переменам. Я могу ее направить, но я не могу дать ей то, что требуется для ее тела.

– Я не понимаю, – возразил Татс.

Я указал на ее ноги.

– Видите - ее ноги пытаются стать драконьими? Некоторые кости нужно убрать, потом добавить плоти. Я не могу сам ничего отрезать или добавить. Это должно сделать ее тело, – я слышал разговоры собравшихся Элдерлингов, обсуждавших мои слова.

Отец, покрытый зеленой чешуей, встал на одно колено, чтобы посмотреть своей дочери в глаза.

– Ты должна решить, Филия. Ты этого хочешь?

Она посмотрела на меня со страхом и надеждой.

– Я хочу снова бегать, и чтобы они не болели. Мое лицо сильно натягивается, когда я пытаюсь улыбаться, и мне кажется, что у меня потрескаются губы, – она коснулась своей покрытой чешуей головы. – Я хочу волосы, чтобы было теплее! – она протянула мне свои руки. Ее ногти были голубыми, с кончиками, заостренными, как когти. – Пожалуйста,  – сказала она.

– Да, – ответил я. Я взял ее за руки, и она увидела в них надежду. Две тонкие ладони в моих мозолистых руках. Я чувствовал ее боль от попыток прямо стоять на вывернутых ногах. Я опустился, чтобы сесть на пол, и она с благодарностью опустилась следом. Мой Скилл потянулся к ее лбу. О, это была головоломка. Здесь ее отец, здесь мать, а здесь драконы коснулись ее и спорили, как два ребенка, которые не могут поделить одну куклу. Было так много возможных путей.

– Чего ты хочешь? – спросил я, и ее лицо озарилось. Ее взгляд на саму себя меня поразил. Она не возражала против своих сильных когтистых лап, но хотела, чтоб они росли прямо. Она хотела синюю лошадь на щеке, и темно-зеленые чешуйки на спине и на руках, вьющиеся, как виноградная лоза. Она хотела темные волосы, густые и крепкие, как у своей матери, и уши, которыми она могла бы двигать, чтобы улавливать звуки. Она показала мне это, и с помощью Скилла я убедил ее тело последовать ее воле. Я слышал, как вдалеке беспокойно переговаривались ее родители, но это был не их выбор, а ее. И когда, наконец, она отошла от меня, спокойно ступая на подушечки своих выгнутых ног и тряся гривой сверкающих волос, она выкрикнула им всем:

– Смотрите на меня! Это я!

Другой ребенок, которого мне принесли, родился с таким плоским носом, что едва мог дышать. Мы поправили ему нос, удлинили пальцы и выправили кости в бедрах, чтобы он мог ходить прямо. Ребенок стонал, и мне было жаль, что ему так больно из-за выворачивающихся костей.