Тимофей Печёрин - Изгои Таэраны

То есть, возможно кому-то не слишком умному одно упоминание об убийстве Кхина могло внушить страх или восхищение — с попутной мыслью о всемогуществе Лаин. Вот только Долабелла родилась не вчера и кое-что понимала. Кое-что знала: в том числе и подлинную цену угрозам… особенно тем, что произносились вслух.

Лийнара ведь могла промолчать, могла слишком быстро и подозрительно легко согласиться, ни словом ни взглядом не выказав волненья. И даже малейшего недовольства. И вот тогда бы у леди стратега действительно был повод опасаться за свою жизнь. Потому как понимала она, сколь неприятны для сводной сестры навязанные ей условия. А на неприятные для себя условия легко соглашаются лишь в одном случае: когда полностью уверены в возможности избавиться от них. И от того, кто их навязывает, конечно.

Но чародейка-Лаин поступила иначе. Она швырнула в лицо собеседнице угрозу — как швыряют ком грязи или какашку. Столь же полезную и с таким же результатом. Надеялась испугать… Но главное: Лийнара испугалась, и этот немаловажный момент Долабелла успела прочесть в ее лице.

— Что ж, — леди стратег улыбнулась довольно, став похожей на сытую кошку, — если ваши руки столь длинные — так может, будет лучше, если они доберутся до Магистра Ольгерда?

— Может быть, — ответила Лийнара, заметно приуныв, — видать, все же есть в тебе что-то от Лаин… сестренка.

Голос чародейки звучал обескуражено и не выражал ни тени теплых чувств. Сказав же последнюю фразу, она и вовсе покинула Тьму, сочтя дальнейший разговор бессмысленным. Но Долабелла не огорчилась; ей не впервой было общаться с Лаин, в том числе и со сводной своей сестрой. Пускай даже вне Тьмы. Так что леди стратег знала: ответ Лийнары в ее случае означает «да». Других вариантов при таком раскладе и быть не могло.

Чтобы добраться до Бартола, Ольгерд затратил всю ночь и весь день, загнав лошадей и разбив вдребезги карету, больше приспособленную для неспешной езды по городу. А уж никак не для многомильной гонки по дорогам Западного Мирха: пускай и не самым худшим, но все равно сравнимым с грейпортскими мостовыми в той же мере, в какой крестьянская изба сравнима с роскошным особняком.

Не то чтобы беглый Магистр более всего на свете хотел посетить городок под названием Бартол. Вовсе нет: сия точка на карте Таэраны сама по себе не представляла для Ольгерда ни малейшего интереса. Да и вряд ли этот город вообще был интересен еще кому-то кроме его жителей. Как и все города Западного Мирха, он являл собой лишь бледную тень и уменьшенную копию Грейпорта. Бывшей имперской столицы, а ныне сердца торговли на материке. И как всякий небольшой город, Бартол не прославился почти ничем — ни достопримечательностями, ни важными историческими событиями.

И тем не менее, бросая Грейпорт и Серый Орден, Ольгерд устремился именно к Бартолу. Ибо цель… промежуточная, понятное дело, цель его пути находилась именно в этом городке. О чем поведал беглому Магистру хрустальный шар, предусмотрительно захваченный им из штаб-квартиры Ордена.

К тому времени, когда Ольгерд добрался до места назначения, новый день успел подойти к концу. Представление бродячих артистов закончилось; труппа, расположившаяся под сенью городской стены Бартола, теперь отдыхала сама — а не скрашивала отдых непритязательного местного люда. Артисты праздно шатались по своей стоянке: целому городку из кибиток и грубо разукрашенных деревянных фургонов, а как вариант — стояли в сторонке и болтали ни о чем. Как видно, успешно развлекая других, эти люди совершенно не умели развлекаться сами.

Сам Ольгерд в этом скопище повозок едва сумел сориентироваться. Блуждая и осматриваясь, он успел наткнуться на уродливого карлика с непропорционально большой головой; на девицу-акробатку весьма вульгарного вида, на какого-то юркого мальчишку и на толстого старого клоуна. Последний, размалеванный и с невнятной речью, беседовал с тоже немолодым, но поджарым дрессировщиком и время от времени прикладывался к фляжке с самогоном. Не отличался трезвостью и его собеседник.

В незваном госте, смотрящемся слишком солидно для них, бродячие артисты сразу же распознали чужака. И оттого взгляды их, обращенные к Ольгерду, отнюдь не отличались доброжелательностью. Исключение являл лишь долговязый старик в высокой шляпе — хозяин труппы. Да и то лишь потому, что день оказался для труппы удачным, так сказать «урожайным». Настроение у хозяина поэтому было приподнятым и благодушным, так что он охотно сообщил Ольгерду, где тот мог бы найти Тадора Летающего Кинжала.

А нашелся Тадор в личном фургоне, где он как раз обжимался с какой-то бабенкой. Об этом Ольгерд догадался по звукам, доносящимся изнутри, из-за тонкой дощатой стены. Впрочем, Тадору и его подружке следовало отдать должное: примерно через минуту после настойчивого стука в дверь оба с готовностью выглянули наружу — наспех одевшиеся, взлохмаченные. Как видно, дисциплина в труппе была отменной.

Когда же до Тадора дошло, кто именно почтил его визитом, Летающий Кинжал кивнул — и с готовностью выпроводил свою гостью. Та, понятно, убралась, однако успела наградить Магистра на редкость недобрым взглядом, вкупе с одним, но еще менее добрым, словом.

— Я же завязал, — с такой фразы, вместо приветствия, разговор с Ольгердом начал Тадор. Уже внутри фургона, посреди царящего там беспорядка. Сказав это, Летающий Кинжал приложился к глиняной бутыли — словно подкрепляя этим свой ответ.

— Ты слышал сказку про одного рыцаря? — спросил не желавший сдаваться Ольгерд, — когда началась война и герцог-сюзерен призвал его на службу, тот рыцарь отказался. Мол, война эта «не моя», так пусть же эта высокородная неблагодарная тварь выкручивается сама. Так и решил переждать войну в своем замке. Где и погиб… вражье воинство как раз проходило мимо, и ни у кого не спрашивало: его это война или не его.

— Рыцарю поделом, — хмыкнул Тадор, — у таких, как он — честь, долг, клятва верности. Он изменил им… за что и поплатился. То ли дело простолюдины вроде нас.

— Так враги те, знаешь ли, и на происхождение не очень-то смотрели, — подзуживал Ольгерд, — всех рубили, даже крестьян… и последних попрошаек. Вот и новая беда — тоже. Не спросит.

— На что это ты намекаешь? — нахмурился Тадор, — опять что ли мертвяки через Тром полезли?

— К сожалению нет, охотник на нежить, — Ольгерд напомнил собеседнику титул, коим того наградила молва… и который Тадор носил ровно до той поры, пока не захотел «завязать». И покуда не связал свою жизнь с бродячими артистами, став Летающим Кинжалом.

Справедливости ради, кинжалы и тому подобные предметы бывший охотник действительно метал ловко и метко. Другое дело, что навык этот он приобрел отнюдь не ради развлечения скучающей публики. И далеко не от хорошей жизни.