Качели Хроноса (СИ) - Максимовский Глеб

И не дожидаясь ответа, старуха споро, враскорячку захромала в сторону тёмного леса.

— Спасибо тебе за всё, тётушка Фрея! — прокричал ей вдогонку Антон.

— Ну и нам тоже пора, — молодые люди вскочили в сёдла и галопом помчались в сторону города.

… Ещё пыль от лошадиных копыт не успела улечься на дорогу, как из кустов показалось безобразное тело, неизвестного науке, существа. Урод, совсем по — собачьи, отряхнулся, а затем огромными прыжками последовал за только — что уехавшими всадниками.

Подвал Стефана встретил влюблённых тишиной. У Антона был свой ключ от жилища алхимика, поэтому парень с девушкой беспрепятственно проникли внутрь помещения. Теперь в каморке учёного было всё прибрано и расставлено по своим местам. Не было видно и лежака предателя Карла. Видимо Крюгер разделался с доносчиком, одному ему ведомым, способом. Однако Смирнова сейчас это интересовало меньше всего. Он проворно запер дверь на засов и потянул свою спутницу к заветной дверце. Но не успели они пройти и двух шагов, как входная дверь заходила ходуном от мощных ударов извне. Казалось, что это целый отряд солдат молотит по ней мощным тараном. Засов скрипел и трещал, готовый в любую минуту развалиться на щепы.

— Бежим быстрее! — Антон буквально тащил девушку за руку, — я, кажется, догадываюсь кто это такой!

От волнения пальцы парня плохо слушались своего хозяина. Наконец ключ вошёл в замочную скважину. Но прежде чем рыцарь смог сделать им оборот, дверь подвала с грохотом разлетелась на части, и на пороге возник, ужасный в своей неестественности, гибрид человека и волка. Недоделок — оборотень страшно зарычал и в два прыжка подскочил к остолбеневшей парочке. И хотя волк он был недоконченный, но когти у него были самые настоящие, крепкие и кривые, величиной с приличный ножик. Ими — то перевёртыш и попытался разорвать на части своего самого ненавистного врага.

Смирнов понял его маневр сразу, как только волкодлак бросился на него. У Антона не было ни меча, ни ножа. Первое, что попалось ему под руку, это был старый, добротно сработанный, дубовый табурет. Уже практически ничего не соображая, исключительно только на инстинкте самосохранения, парень схватил этот увесистый предмет кухонной утвари, и со всей силой всадил его, прыгнувшему на него, чудовищу прямо в волосатый лоб.

Раздался душераздирающий крик Ангелики. Табурет разлетелся на куски. Звериный рык оборвался. Оборотень отлетел к противоположной стене и, распластавшись на полу бесформенной кучей, затих.

«Надолго ли»? — пронеслось в голове Антона, — «надо спешить».

— Придётся, вам барон Церинген, остаться здесь. Там у нас и своих оборотней хватает, — ни секунды больше не мешкая, молодой человек провернул ключ в замке и толкнул открывшуюся дверь.

Если бы, кто — нибудь сейчас увидел старшего оперуполномоченного Лыкова, то ни за что не признал бы в, заросшем щетиной, мужике в спортивном костюме всегда подтянутого и молодцеватого капитана полиции. Уже три дня Михаил Петрович сидел в подвале Смирновского дома напротив таинственной дверцы. Поднимался он только в кухню, и только затем, чтобы сделать себе очередной бутерброд или сварить чашку кофе. Благо еды в холодильнике хватало. Две бессонные ночи превратили моложавого мужчину в старика с красными и опухшими от недосыпа глазами.

Так он и сидел, часами вглядываясь в неровно покрашенную воротину, за которой, как ему казалось, его ждал приз, который обеспечит роскошное существование не только ему, но и его потомкам. Лишь иногда оперуполномоченный коротко говорил по телефону или вытаскивал из кармана табельный пистолет и, ласково поглаживая его ствол, проверял боекомплект, а затем убирал обратно. В другом кармане приятно упиралась в бок граната ргэдэшка.

Так высиживая, Лыков прокручивал в голове события последних дней, до зубовного скрежета анализируя свои действия: всё ли правильно было сделано, не оставил ли он какой зацепки тем, кто наверняка вскорости пойдёт по его следу.

Как только капитану доложили, что бригада Смирнова опять исчезла, он немедленно вызвал на допрос немцев. Наивные пруссаки приехали в отдел на собственном гольфе с германскими номерами. Страшно раздосадованный, что Антон и в этот раз обвёл его вокруг пальца, Лыков сразу занял агрессивную позицию. Он орал, требовал раскрыть настоящую цель визита в Россию, но всё было тщетно. Немцы молчали, как рыбы. Промучившись так битых два часа, капитан решил прибегнуть к крайней мере. Он ненадолго вышел за дверь, а затем, промучившись с бессловесными тевтонами ещё с полчаса, пригласил в кабинет веснушчатого лейтенанта, который представился немцам оперуполномоченным городского отдела наркоконтроля Жуковым. Зарубежные гости недоуменно переглянулись.

— Господа, Генрих Церинген и Карл Шнайдер, мы располагаем оперативной информацией по нашему профилю работы. Поэтому предлагаю вам проследовать к вашему автомобилю и добровольно открыть его. В противном случае будем оформлять вскрытие, — лейтенант добродушно улыбнулся, как будто предлагал немцам выпить по кружечке пива.

В машине германцев, конечно же, нашёлся мешочек с белым порошком. И после того, как Генрих и Карл быстро осознали, что им светит по червонцу несвободы на каждого, допрос пошёл гораздо успешнее.

И вот теперь Лыков сидел в импровизированной, самопальной засаде, словно в охотничьем скрадке. На работе он, разумеется, никому ничего не сказал. Взял отпуск за свой счёт. И предварительно дав команду отключить видеонаблюдение, засел в семейном гнезде Барковых поджидать добычу.

Так, размышляя и анализируя события, Михаил, незаметно для себя, задремал. Сказалось нервное напряжение последних дней.

Вдруг как будто кто — то толкнул его. Полицай открыл глаза и сразу сунул руку в карман, где лежал пистолет. Дверца, за которой он наблюдал последние двое суток, вибрировала и раскалялась красным цветом, как горн в кузнице. Лыков снял пистолет с предохранителя и передёрнул затвор.

Наконец дверь распахнулась, и на пороге появился тот, кого полицейский и ждал — Антон Смирнов собственной персоной. Да не один, а с прекрасной мамзель, которую Лыков до этого и не видел ни разу.

— О, какая встреча! — наигранно — радостно воскликнул оперуполномоченный, — а я вас совсем уже было заждался.

Антон остановился на пороге как вкопанный. Ангелика с разбега ткнулась ему в спину. Но отступать было некуда. За спиной заворчал, приходящий в себя, вервольф. Смирнов решительно шагнул вперёд и, втянув за собой девушку, захлопнул дверь.

— Чего надо?! Кажется, я тебе ничего не должен? По какому праву ты хозяйничаешь в моём доме? Где решение суда об обыске? — Антон решительно наступал на полицейского, не обращая внимания на, направленный в его сторону, пистолет.

— Ключ, — прохрипел опер, — отдай ключ. Или я стреляю и заберу его сам с твоего мёртвого тела, ублюдок.

Смирнов был не из робкого десятка, но сейчас и он струхнул. Было ясно, что капитан не шутит и в следующее мгновения нажмёт на курок. Тем более, что как успел заметить Антон, кроме них, троих, в подвале никого не было, а мент почему — то нарядился в гражданскую одежду.

Парень протянул Лыкову раскрытую ладонь, на котором лежал заветный ключ.

Опер быстро схватил его и радостно рассмеялся:

— Какой сегодня у меня удачный день! Какая сладкая минута! А у вас эта минута будет последней, вы мне больше не нужны!

В последний момент Антон успел сделать шаг в сторону и прикрыл своим телом Ангелику. Грохнуло два выстрела. Запахло пороховой гарью.

Смирнова сильно ударило в грудь. Он попятился назад, расставив руки в стороны, чтобы ещё плотнее прикрыть девушку. Потом стал заваливаться на спину, подминая Ангелику под себя, чтобы и в лежачем положении её не смогли достать пули.

Посмотрев на это, опер в сердцах плюнул и, развернувшись, торопливо сунул ключ в скважину:

— Некогда мне тут с вами. Сами подыхайте, — с этими словами он распахнул дверку и нырнул в образовавшийся проём.