Константин Кривчиков - Когда дует ветер

— Непонятно говоришь. А он тогда кто?

— Он — Грох.

— Так убили же Гроха давным-давно. Я помню. Э-э… — Бурун замолчал на полуслове, потеряв дар речи от поразившей его мысли. — Погоди. Если ты Рунат, а он Грох… А Гроха убили…

Глаза Буруна грозили выкатиться из орбит от умственного напряжения.

— Это что же получается? Это он — омазак?

И тут в содержательный мужской разговор вмешалась Арида. Бедную женщину аж трясло от страха, но еще сильней оказалось чувство любопытства. Она бочком пододвинулась к Рунату и спросила дрожащим голосом:

— Если ты Рунат, если Рунат, то… — она пыталась закончить фразу, но волнение душило ее.

— Ты Арида? — лицо Руната, и без того бледное, побелело, словно мел.

Женщина молча кивнула головой.

— Тогда смотри.

Рука Руната нырнула за пазуху и через секунду вернулась назад. Он протянул Ариде ладонь, на которой переливался изумрудным цветом небольшой камень.

— Смотри, Арида, помнишь свой амулет?

Теперь, при виде 'глаза косули', кровь отхлынула уже от щек женщины. У нее даже губы побледнели и затряслись. Казалось, еще миг, и Арида рухнет на землю от открывшейся ей тайны. Но как раз в этот момент внезапно застонал Грох. Услышав стон мужа, Арида встрепенулась и наклонилась над ним.

— Арида, — губы вождя раздвинулись в болезненной гримасе. Из уголка рта слабой струйкой вытекала кровь. — Арида… Прости, Арида… Он — правду говорит… Он — Рунат, а я — Грох… Мы его убить хотели… вместе… с Ирасом.

Голова Гроха откинулась на землю, глаза снова закрылись.

— Эй, смотрите! Куда он?! Стой! Держи его! — крики раздались в толпе около жертвенных столбов, переключая, на какое-то время, внимание зрителей на другое событие.

Данул дождался подходящего момента и совершил дерзкий и отчаянный побег.

Когда накануне ночью Хран пытался освободить мальчика, он не успел перерезать веревку, но надрезал верхнюю часть, там, где находился узел. В последующей суматохе, когда появились вождь и колдун с воинами, схватившие затем арига, никто не догадался проверить путы на руках Данула. А они, почти лишившись узла, сильно ослабли, мальчик это сразу почувствовал.

Всю ночь он потихоньку растягивал путы, осторожничая, чтобы не привлечь внимание караульных. На рассвете юный лесовик решил, что хватит двух-трех резких и ловких движений, чтобы освободиться от веревок. Данул уже собрался рискнуть, но в это время пришел Ирас и поставил одного из воинов прямо у столба, чтобы отгонять любопытствующих гартов. Те с рассвета зачастили на молуху, предвкушая предстоящие развлечения. Мальчик сообразил — сделай он, сейчас, хотя бы одно неосторожное движение, привлекающее внимание, его хитрость будет немедленно разоблачена, и он лишится малейшей надежды на побег.

А дальше народ только прибывал, и за спиной Данула постоянно кто-то находился.

Но юный лесовик не терял надежды. И она снова возродилась после того, как появился путник, бросивший вызов вождю, и события приняли непредсказуемый характер. Зрители двинулись вперед и постепенно обступили столб с Данулом так, что мальчик очутился среди частокола ног. Вот тут-то он понял: в любой момент может возникнуть ситуация, когда все внимание зрителей сосредоточится на происходящем в центре молухи. И тогда надо действовать молниеносно.

Вождь, сраженный рукой путника, рухнул на землю и Данул раздул ноздри. Вот оно, наступает его время! Он осторожно пошевелил руками, готовясь совершить последнее движение, чтобы сбросить путы. Стоявшие вокруг гарты переминались с ноги на ногу и оживленно переговаривались: им явно было не до маленького лесовенка, привязанного к столбу.

Вот что-то завопил колдун, затем началась какая-то перепалка.

'Все, — решил мальчик. — Пора!' Он сбросил веревки и, высвободив руки, ужом скользнул между обступавших его ног.

Сначала никто не понял, что происходит. Ну, подумаешь, какой-то пацаненок между ногами крутится. Их тут много собралось, мелюзги разной, не запретишь же. Всем хочется посмотреть на зрелище. Наконец, какой-то наблюдательный зритель опознал в мальчишке, прошмыгнувшем между его ног, приготовленного в жертву лесовика, и поднял шум. Но, куда там! Пока в толпе разобрались, что к чему, Данул уже выбрался за пределы молухи и рванул так, что только его и видели. За несколько дней сидения на привязи шустрый мальчуган накопил столько энергии, что, наверное, в эти минуты его не смог бы обогнать даже быстроногий гепард.

Но Данул совершил ошибку. Бежал-то он очень быстро, но, не поднимая головы, и не разбирая дороги. Очутившись в стойбище гартов, он элементарно заблудился между хижинами и начал петлять, как заяц, не соображая, как выбраться из западни. Ведь стоянка лесовиков состояла из десятка землянок. По сравнению с ней стойбище гартов являло собой целый поселок, а ничего подобного в своей короткой жизни Данул никогда не видел.

Вполне возможно, что он так бы и метался по кругу, между похожих друг на дружку хижин, пока бы совсем не выбился из сил, если бы не одно невероятное событие. А именно — в какой-то момент вдруг очень резко начало темнеть. Мальчик сначала не обратил на это внимания, но затем почернело так, что он перестал различать дорогу. Вконец потеряв голову, Данул, вывернув из-за угла очередной хижины, в панике пронесся еще несколько метров и с ходу влетел в раскрытый проем другого жилища. Там он растянулся на полу, едва не угодив головой в костер.

Мальчик настолько выбился из сил после бешеного выброса в кровь адреналина, что едва не потерял сознание. Он судорожно хватал воздух открытым ртом, а его маленькое сердечко колотилось с такой энергией, что, казалось, стукалось об ребра, норовя выскочить из горла.

Данул лежал около чужого костра, похожий в своей серой огушке на загнанного олененка, а из угла хижины на него смотрела с испугом и любопытством огромными темно-серыми глазами красивая черноволосая девочка.

В этой время на молухе происходило настоящее светопреставление. Примерно в тот момент, когда Данул, выскочив за оцепление, заметался по стойбищу, первобытное сообщество, и без того донельзя взбудораженное, получило еще одно, решающее, потрясение. Внезапно, в считанные мгновения, поднялся резкий ветер, а на солнце начала угрожающе надвигаться черная тень.

Солнечные затмения — явления, сами по себе, достаточно редкие, а уж полное затмение и вовсе. В одном регионе подобное можно наблюдать с периодичностью раз в несколько столетий. Понятно, что из гартов, находившихся в те минуты на молухе, никто даже представления не имел, с каким явлением столкнулся. За исключением одного человека — Руната. Ему-то все на свете знавшая Ягана, о подобном чуро, когда новорожденная луна норовит закрыть собою солнце, рассказывала за время их продолжительного совместного обитания неоднократно. Как, впрочем, и о многих других странных и непонятных вещах. Поэтому, когда солнце начала быстро закрывать чья-то черная тень, бывший отшельник оказался единственным человеком, не потерявшим голову от ужаса.