С волками на Вы (СИ) - Горышина Ольга

— У тебя есть час? Слышишь? Максимум два. И я уеду!

Волк бросился по тропинке и исчез за сараем.

Костя отнёс все вещи в машину и вернулся наполнить бутылки питьевой водой. Варя всё это время просидела за столом, покрытым белой скатертью, заляпанной в нескольких местах пролитым маслом ещё со времени их последнего нормального завтрака. В то, что это было всего лишь вчера, верилось с трудом. Сейчас к пятнам прибавились следы от ног мальчика. Он сидел на столе и, как и Варя, глядел в окно.

Костя не стал подходить. Он и с кухни чувствовал напряжение, которое сковало каждый мускул на лице Вари. Ему тоже было несладко оттого, что они уезжают с ребёнком. Но солнце светило уже слишком ярко, возвещая о скором закате. Сумерки здесь слишком короткие, и до темноты им точно не спуститься с гор. Он дал волку слишком много времени для того, чтобы вернуться с хозяином, но тот не вернулся даже один.

Костя переоделся и оставил рубашку Богдана на кухонном столе. Там же лежала записка с точным адресом гостиницы. Костя чуть не расцеловал распечатку, которую, на всякий пожарный, сделал в Питере. Погано пришлось бы без телефона. На память в таких вещах он не надеялся. Оставалось теперь утеплить ребёнка, и можно ехать. Задача, пожалуй, самая сложная из всех уже выполненных им, потому он и медлил, надеясь, что Варя наконец поднимется со скамьи и хоть как-то посодействует ему.

Её бездействие начинало порядком раздражать. Только сорвись он сейчас, всё закончится слезами, а плакать здесь позволительно одному лишь сыну Богдана. Однако мальчик только поскуливал, когда ему что-то очень уж не нравилось — как-то колготки с узлами под ступнёй. Показавшиеся поначалу странными волчьи манеры мальчика сейчас нашли в лице волка прекрасное объяснение — он копировал хвостатого «няня». Родителям, по видимому, со всем их хозяйством было не до ребёнка. Или же, лишённый возможности ходить на двух ногах, мальчик приписал себя к звериному царству. Забавно… Хотя Костя прекрасно понимал, что ничего забавного в сложившейся ситуации нет, а будущее, что ребёнка, что их с Варей, тоже рисовалось не в очень радужных тонах.

— Варь, пора! — не выдержал Костя.

Та медленно обернулась. Глаза на почти бескровном лице нездорово блестели.

— Я не поеду. Я останусь тут ждать Богдана.

Старая песня! Костя выдохнул.

— Мы будем вместе ждать его, но только в городе. Погляди на себя — тебе, походу, уже нужен врач.

Костя подошёл к столу, но Варя отбила его руку, не позволив притронуться ко лбу.

— У меня есть таблетки, если что, забыл? И у меня нет температуры. Только горло немного болит. Мы спокойно можем дождаться ночи здесь. Пойми ты наконец, что ему нужна луна, чтобы стать обратно человеком, а не просто лес. Неужели, думаешь, что иначе он стал бы хоронить отца в обличье волка?! Типа, так ему надо удержать меня?

Костя плюхнулся на вторую скамью. Приехали! А у неё точно нет температуры? Не может же она столько времени бредить на трезвую голову?!

— И ребёнка нельзя никому показывать, — продолжала Варя монотонно. — Он не человек. Он больше волк и каждую минуту может сменить обличье, понимаешь?

Он понимал лишь одно — надо уезжать. И чем скорее, тем лучше, пока эта сказочница не спятила окончательно. Когда он спустил в гостиную её рюкзак, Варя в первый раз назвала Богдана оборотнем — шутка была к месту, и он даже посмеялся от души. Только тогда Варя начала подробный рассказ про чердак, и Косте пришлось помрачнеть. Как и сейчас. Сколько не повторяй про гипнотизёрские способности румына, она будет твердить про свой фольклор.

Сначала Костю даже позабавило подтверждение того, что Богдан отлично развлёкся с ними. Он даже простил его, принимая во внимания здешнюю скуку и болезнь Анны, но какого чёрта продолжать играть в оборотня, оставляя их одних с больным ребёнком? Это можно объяснить только сумасшествием. А если всё так и есть, то их обязанность забрать ребёнка у чокнутых родителей ради его безопасности.

— Варя, поехали!

Только подняться Костя не успел — Варя со всей дури шарахнула кулаком по столу.

— Ты оглох? Я никуда не еду, понятно?!

И не оглох, и ему всё понятно — она не хочет делать то, что он говорит, потому что должна делать то, на что её перед уходом запрограммировал Богдан. Потому румын и не позволил войти вместе с ним в спальню, чтобы её разбудить. Ьбке тогда, когда Костя переносил Варю из волчьей детской, он отметил её болезненную бледность, и её сон больше походил на забытьё. Может, Богдан её даже чем-то опоил, чтобы оставить здесь бесплатным бзбиситтером. Выдрессировал девчонку, как своего волка, козёл!

Костя мог бы подобрать ещё много прекрасных эпитетов, только не «волчара» — волков он теперь уважал за ум и ответственность, особенно на фоне беспринципного хозяина. Как теперь распрограммировать Варю? Если только силой усадить в машину. Можно ещё и ноги связать, чтобы не убежала за Богданом. Или от ребёнка она никуда не денется?

— А теперь послушай ты! — начал он твёрдо. — Мне тоже мерещились повсюду волки, но я сразу подумал про Козьму Пруткова и потому поверил надписи, что это человек, а не зверь.

— Я видела собственными глазами, как он стал волком! — захрипела Варя, сорвавшись на крик.

— А я не только видел, что он хотел, я ещё и делал то, что он мне велел! Так что не верь глазам своим, — Костя замолчал, но только на мгновение. — Варя, оборотней не существует. Это всего лишь сказки. Фольклор. Ты именно за ним сюда ехала, и Богдан подарил его тебе во плоти силой внушения. Я разумный человек, но в подобный дар верю. Внушение существует. Это доказано наукой. Остальное — сказки. И дрессированные звери есть не только в цирке, — продолжил Костя, воодушевившись молчанием Вари. — Этот мистер Волк действительно очень разумен, но этому есть нормальное объяснение. Богдану позарез нужен был помощник по хозяйству. Отец — полоумный старик. Жена — вечно беременна и больна. Сын — калека. Остался только волк. Только этот волк не делает ничего сверхъестественного. Просто его природным инстинктам дали хозяйственное применение. Как и его шерсти, которую превратили в носки и свитера. Да я бы с удовольствием взял бы его с собой…

— Так и возьми!

Варя вскочила, и Костя с тяжёлым вздохом принялся раскачиваться взад-вперёд.

— Ни один ветеринар не выдаст на волка паспорт! — отрезал он без лишнего философствования и заорал «Поехали! Поехали!», когда Варя села обратно на скамью и отвернулась к окну. — Если ты действительно хочешь помочь Богдану, то надо не в окошко глазеть, а быстрее прислать сюда легавых с собаками. Он не переживёт ночь в сугробе. Замёрзнет нафиг! Поняла?

Костя схватил Варю за руку и выдернул из-за стола. Она вскрикнула, но он стиснул её щёки ладонями.

— Смотри на меня, дура! — зарычал Костя. — Почему ты готова без оглядки поверить в оборотней, придумав себе искусственную критическую ситуацию, и не веришь в реальный пиздец, в котором ты по самые уши!

Варя мотала головой, но справиться с хваткой Кости не могла.

— Слушай сюда! — продолжал он. — Оборотней не существует. Они живут только в сказках. Но в Трансильвании полно волков, и не все они дрессированные. Лесные не кинутся на человека с ружьём, но раненного и обессиленного загрызут, будь он хоть трижды Чумак, помноженный на Кашпировского! Это реальность, детка! Проснись! Нам надо лететь за помощью, если мы оба верим, что Богдан не сбежал, а попал в беду!

Варя прикрыла глаза, и Костя отпустил её.

— Я отвезу тебя с ребёнком в гостиницу и вернусь сюда с кинологами, если мне разрешат. Одевай ребёнка!

Варя покорно шагнула к соседнему столику, на который Костя навалил приготовленную для мальчика одежду, но не взяла ничего.

— Костя! — она резко обернулась к окну. — Пусть я сумасшедшая, но позволь мне сделать одну вещь. А потом я признаю, что ты прав и Богдан цинично разыграл меня.