С волками на Вы (СИ) - Горышина Ольга

— Вываливайтесь все трое!

Волк недоумённо повёл мордой, но когда Костя повторил приказ, выпрыгнул.

— Теперь ты!

Варя медлила.

— Я считаю до трёх. Если ты уверена, что это Богдан, то иди с ним. Здесь не так далеко. Дойдёте, он не заблудится.

— Костя…

— Я знаю, что меня зовут Костя. Но я не знаю больше, кто ты… Выбираешь волка, иди с ним. Я тебя не держу! Забирай ребёнка и проваливай, живо!

Она закусила губу и, подтащив завёрнутого мальчика к краю сиденья, вылезла и подсадила его к себе на плечо. Костя захлопнул заднюю дверь, потом переднюю, обошёл машину и сел на место водителя. Секунды не прошло, как Варю обдало облаком дыма. Габаритные огни мелькнули в поднятой снежной крошке и скрылись за поворотом. Варя осталась на дороге одна. Волк кинулся следом за машиной и так же быстро скрылся из виду.

Варя стояла, прижимая к себе непосильную ношу, и даже плакать не могла. Уши горели от стыда и холода. Шапка осталась в машине, и Варя подтянула на лоб капюшон. Только теплее не стало. Страх темноты и одиночества вымораживал изнутри. К тому же, она расстегнула куртку, чтобы спрятать под неё лицо мальчика. Тот шумно дышал, и это был единственный звук в лесу. Варя потеряла счёт времени — она отбивала ногами удары собственного сердца, может, пять, может, десять минут, а то и целых полчаса. Никто не возвращался: ни Костя, ни волк… Сейчас она не сумела назвать его Богданом даже мысленно. А что если Костя был прав и это действительно волк…

Она трясла одеяло, будто ребёнок был малышом, и его можно было укачать, но тот продолжал скулить то ли от холода, то ли из-за неудобной позы, то ли от усталости. Она уже сама не чувствовала ни рук, ни ног. И язык тоже перестал слушаться, когда на дорогу наконец вышел волк… Совсем не тот, что убежал за машиной. Потом второй, третий, четвёртый… Вожак двинулся к ней. Ноги приросли к месту. Язык — к гортани.

Волки подходили медленно, почти вровень, и теперь не понять было, кто из них в действительности вожак. Они заключили её в круг, но она не видела их, смотря поверх их голов на пустую дорогу. Сопротивляться бесполезно. Это конец. Их спугнуть может только машина, но Костя не вернётся.

Варя закрыла глаза, чувствуя, как окаменели руки. Одеяло шевелилось, юлозило, но она держала мальчика крепко. Неужели они тронут и ребёнка, неужели… Он рвался на свободу, скулил, тыкался ей в шею мокрым носом, а потом царапнул освободившейся рукой… Варя опустила глаза и увидела перед носом волчью лапу. Руки разжались. Волчонок вывернулся из одеяла и отряхнулся. Только материнская рубаха осталась болтаться на шее. Волки отступили, сохраняя ровный круг, а волчонок напротив подошёл к Варе и явно за помощью. Она согнулась в пояснице, не в силах согнуть ноги в коленях, и стащила с волчьей шеи рубаху и, скомкав, бессознательно прижала к груди.

Волчонок отряхнулся, но не пошёл к взрослым волкам, а прижался к ноге человека. Варя прикрыла глаза. Хотелось раствориться в ледяной тишине и исчезнуть, но мерзлота наступала, овладевая каждой клеточкой тела, пока Варю не затрясло, и она не рухнула на колени прямо в снег. И тут же почувствовала на плечах руки — тяжёлые, но мягкие, и с криком «Богдан!» обернулась, но уткнулась в волчью морду. Он спрыгнул с неё и уселся в снег. Она попыталась встать, но не чувствовала силы ни в руках, ни в ногах. Волчонок влез ей на колени и ткнулся мордой в подбородок. Варя опустила руку ему на уши и взглянула в горящие глаза волка.

— Как мне быть такой с вами?

Волк молча взял в зубы рубаху и положил у ног Вари. Она осторожно взяла её. Богдан отдавал ей одежду жены, и, принимая её, она соглашалась заменить ему Анну. Только как? Нельзя же вот так… Они оба волки, а она… И тут страшная догадка осенила Варю. Костя схватил первую попавшуюся рубаху, но не прогадал. Она превратила ребёнка обратно в волка, и сейчас сделает то же самое с ней…

Волчонок отошёл к отцу.

— Я должна надеть её?

Волк кивнул, но только Варя просунула в рукава руки, как он зарычал и вцепился в подол. Ткань затрещала, но Варя успела отпустить её до того, как та разорвалась. Богдан передумал брать её с собой. Передумал! Или, как при постриге, будет трижды протягивать ей «ножницы», проверяя твёрдость её намерения перерезать нить, связывающую её с миром людей?

Варя вскочила на ноги и огляделась — лесные волки исчезли. На пустынной дороге остались только он, она и волчонок. Да в небе луна, едва подёрнутая облаком. Волчонок завыл. Волк подошёл и лизнул ей руку, а потом рысцой припустил к лесу. Сын почти что вприпрыжку бежал за отцом, и их хвосты поднимали за собой снежную пыль до тех пор, покуда белое облако полностью не скрыло их от Вари.

Она нагнулась и подняла рубаху. Та пахла морозцем и прекрасно холодила вспыхнувшее лицо. Только разреветься Варя не успела. Она вновь почувствовала на плече руку. На этот раз человечью.

— Варь, я всё видел…

Она медленно обернулась. Костя стоял белее снега.

— Ты зачем вернулся? — прохрипела она.

— За тобой… — он опустил глаза. — Я хотел, чтобы ты остыла и одумалась, а получилось вот как…

— Почему он забрал кофту… Почему… — произносила Варя мёртвым голосом в пустоту. — В последних человеческих словах он звал меня с собой.

— Он увидел меня…

Она ударила его в грудь один раз и хотела второй, но Костя поймал её руки…

— Варя, уймись… Что ты делаешь… У тебя есть жизнь…

Она вырвалась. Рубаха Анны вновь валялась у ног. Она подняла её и, скинув в этот раз куртку, нацепила её поверх футболки. Ничего не произошло. Раздеться полностью Костя ей не позволил. Он накинул на неё куртку и чуть ли не связал рукавами.

— Всё кончено, Варя. Они часть природы. Мы свободны, всё…

Она смотрела на него горящими глазами. Он прижал к её лбу ладонь.

— Ты горишь. Пошли в машину. Здесь недалеко.

Костя поднял одеяло, а верёвку, которой пеленал волчонка, завязал на дереве, взобравшись на сугроб. Рубаху Варя прижимала к груди. Он отконвоировал её в машину, каждый шаг ловя себя на мысли, что хочет обернуться. Нет, это всё должно остаться позади. Это вымысел, жуткая игра воображения, не больше, но и не меньше.

Костя усадил Варю на заднее сиденье. Укрыл одеялом и отправился копаться в рюкзаке. Он нашёл упаковку таблеток и запихнул обратно блокнот со сказкой. Варя покорно запила лекарство ледяной водой.

— На первой же заправке я куплю тебе горячее питьё.

Он гнал, наплевав на безопасность. У машины, как и у него, выросли крылья, чтобы умчаться подальше от этого страшного леса. Варя молчала, и Костя постоянно поглядывал в зеркало заднего вида, ругая себя на чём свет стоит за страх увидеть вместо неё волка. Наконец он выдохнул, поняв, что она спит и не стал будить её на заправке.

Он залил полный бак. Перед возвратом можно будет не заправлять — во всей сумме, которую придётся заплатить за царапины и вмятины, бензин — это сущий смех. Костя набрал отцу и предупредил о машине и о том, что они постараются взять билеты на завтра, потому что Варя серьёзно простыла. Потом он отправил сообщение её родителям и вернулся на трассу. Слежение за дорогой отвлекало от страшных мыслей. Он не хотел верить в реальность сказок. Нет. Возможно, они попали в зачарованный лес, но здесь, в огнях магистралей, не могут жить никакие оборотни!

Костя старался держать большую дистанцию, боясь своих расшатанных нервов, и она спасла его, когда в салоне раздался глухой голос Вари:

— Где мы?

Он вцепился в руль и глянул в зеркало. Всё ещё человек. Фу…

— Через час-полтора будем в аэропорту. Надеюсь, успеем на пятичасовой рейс.

— А машина?

— Забудь о ней…

Машина волновала его в последнюю очередь. Он бросит её на парковке. Шансы, что её угонят, минимальны, оставит в ящике ключи и напишет менеджеру письмо. Счёт тот всё равно выставит немалый, так что его присутствие при оценке ущерба необязательно. Такси, увы, пришлось ждать лишние десять минут, но в городе было намного теплее, чем в горах, и Варю трясло явно не от холода.