Дороги наемника (СИ) - Марченко Ростислав Александрович

Рендел ан Риаф схватил стоявший перед ним почти полный кубок и вылил его в глотку не отрываясь. Все остальные, насколько хватило духа, и квалификации дружно, но нестройно поддержали боевого товарища.

— А ведь по тебе даже не скажешь, фер Вран, кому служишь. — Ан Риаф рыгнул и снова наполнил кубок, в таких делах мы обходились без прислуги.

— Возможно, это потому что я ей не служу, а только поклялся ее именем? — Поспешил я развеять неприятное предположение бывалого капитана. Слава коварного психопата тайно приносящего жертвы Богине Смерти меня вот нисколечко не прельщала.

— И поэтому она нам всем показала, что услышала клятву, — криво так ухмыльнулся Аскель ан Бекхарден. — потому что ты только поклялся ее именем.

Я, в самом что ни на есть честном недоумении, только пожал плечами.

— Ты меня, что ли об этом спрашиваешь?

— Пожалуй, хватит. Забыли. — Хлопнул по колену ладонью уже восстановивший цвет лица Бекхарден номер два. — Так, наверное, даже к лучшему, коль ты фер Вран на алтаре глотки не резал. Мы служим Тиру, а брат и сестра не враги друг другу. С вами у здесь присутствующих тоже вражды нет. Признаю такую же клятву за собой и обязуюсь молчать о всем чему тут был свидетелем.

Все остальные этот голос рассудка несколько нервно поддержали, и было совсем неплохо, что на этот раз ничего сверхъестественного не произошло. Я же только безразлично махнул рукой. Кто по — настоящему хочет нарушить обещание, всегда найдет способ. Больше интересовало сверхъестественное, но в настоящий момент с верой и мистикой разбираться было совсем не время, она пока что могла немного подождать.

— Давайте вернемся к делу. Так что вы с нашим хитрожопым нанимателем делать — то приготовились?

— Как что? — Потянувшись как кот «удивился» вопросу капитан ан Риаф. — Свинья высокородная под нож нас хочет кинуть? Этого в наших договорах нет!

— Почетная сдача не рассматривается? — Ответ я знал заранее, уточнил исключительно для того чтобы окончательно расставить точки над I.

— Да кто же ее нам даст, фер Вран, — вздохнул тот самый бородатый первый лейтенант «Розы», фер Олин ан Ллар, — с оружием из баронства нас никто не выпустит. Этих говнюков прямо сейчас верно вдвое больше нашего набралось.

— А без оружия, как капитулировавших распустят многим самим проще будет повеситься. — Таким же тоном добавил Аскель ан Бекхарден. — Даже если Императорские официалы сразу резни не позволят, все одно мало кому повезет выбраться. Мы половину баронства позорить успели, нас не то что воинские люди, а вся здешняя чернь тропить начнёт.

— Тогда говорите, что у вас на уме… — также кисло вздохнул я.

В расположение мы вернулись уже в темноте и в расположении духа далеко не в лучшем. Если увязать оговорки и явно недосказанную коллегами информацию в систему, «Вепрей» пригласили в дело, пожалуй, только из — за выжившего и уверенно шедшего на поправку Лойха ан Феллема. Потерять доступ к «бирже наемников» Бир — Эйдина, если ее можно таким образом назвать и очень вероятно нажить ещё и особое внимание за брошенного на убой сына ни братья ан Бекхардены, ни уж тем более ан Риаф желанием определённо не горели. Это могущественный аристократ в данном случае имеет возможность сравнительно безнаказанно сделать невинное лицо. Готовящийся наемными капитанами кидок или если сказать прямо предательство нанимателя и без этого должен был отразиться на деловой репутации рот не самым лучшим образом. Остальные факторы были второстепенными. В конце — концов, две оставленные стать героями роты лучше одной хотя бы тем, что могут дольше продержаться до того как их вырежут. Что характерно, вовлечь в комплот еще и капитана «безымянной» роты никто не собирался в принципе. Сучий принцип «умри ты сегодня, а я завтра» пёр прямо во весь рост, и я даже не знал, что нам нужно было бы искать в качестве самооправданий, не имей фер ан Тайнхолд достаточно грязной репутации. Подельники были абсолютно уверены что для того чтобы запрыгнуть на уходящий из под Кермартена поезд тот сдаст нас без колебаний.

Но как коллеги предлагали вести дела мне вот ни капельки не понравилось. Лихорадочно подготавливаемый капитанами подсыл парламентеров (спохватились они слишком поздно) с предложениями тайного договорняка перспективами никого не вдохновлял. На — «а что делать будем, если барон после разгрома графа договоренности о выпуске рот с оружием и знаменами не выполнит?», мне даже особенно не возражали, все и так понимали, что всё в замысле висит на соплях. Короче говоря, поступившее от меня предложение нагло прорываться гуситским вагенбургом вызвало большое внимание. Не в последнюю очередь потому, что на подготавливаемые «Вепрями» аналоги боевых возов воинов Жижки все кому надо внимание уже обратили. Собственно, как бы, не основную часть встречи мы «войну боевых возов» и обсуждали. Идея легла на загодя подготовленную почву, все присутствующие имели достаточно боевого опыта, чтобы ее оценить. Однако вариант заключения тайного договора с осаждающими также отринут не был, что в принципе тоже было понятно — слишком крупные ставки, чтобы складывать все яйца в одну корзину. Да и банальное людское самолюбие забывать тоже было нельзя. Однако лишнюю толику авторитета я все же нажил, пусть настроение от этого особенно и не поправилось.

Айлин, за последние дни прочно взявшая слуг ротных комитов в свой крепкий кулачок встретила нас недовольным взглядом. «Опять нажрались, суки!» — было прямо написано на этом прекрасном лице крупными буквами и готическим шрифтом.

— Ужинать не будем, мы сыты, — как будто бы ничуть не заметил я недовольного вида рыжеволосой красавицы. — Я думаю помыться и спать. Ты как?

В одной постели мы очутились не сказать, чтобы нечаянно для обоих, но под влиянием взрыва гормонов и момента определенно. Пару дней после сражения ни мне, ни этой самоназначенной ротной врачихе было не то чтобы не до секса, но и до практически платонических сексуальных домогательств. Так, разве что переговорить за жизнь, рассказать анекдот, причем необязательно даже пошлый и при случае ввернуть шутку. Это потом, когда значительная часть совершенно не оставляющих свободного времени забот с нас естественным образом свалилась, все случилось както само собой.

Глубоким вечером мы сидели на речном берегу и отблески огня костра играли на ее глазах и волосах. Боу давно ушел, чтобы не мешать нам, мы рассказывали друг другу что — то банальное и пустое, что только может рассказать мужчина женщине и женщина мужчине в подобной ситуации, пили вино заедая шашлыком, шутили и смеялись, старательно обходя могущие испортить вечер темы, пока в один прекрасный момент наши глаза не встретились, и взявшись за руки мы просто не и не пошли в лагерь, проснувшись утром в объятьях друг друга.

А когда я вышел из палатки, меня встретил как будто заранее поджидавший снаружи Койер, что метнул нахальный взгляд внутрь и прежде чем я успел разозлиться, растянул рожу в доброжелательной улыбке и довольно таки фамильярно для пропасти между сословиями и нашего служебного положения поздравил:

— Рад за вас, Ваша Милость. Не испугаюсь сказать что прекраснейшая, достойнейшая женщина! — И ушел, оставив меня в некотором раздрае, как на подобное поздравление от него реагировать.

Боу не сказал ничего, разве что, отметив усталый вид и тени под глазами подруги подмигнул и одарил короткой кривой усмешкой. Лойх еще не вставал, так что его первую реакцию я пропустил. Слуг, новость что мы наконец, спутались, тоже нисколько не удивила. Слепых там не было и к чему всё идет все видели прекрасно. Обе служанки, глядя на нас, млели, улыбались и романтично вздыхали. Мнение солдат никого не интересовало. Покойного фера ан Дреса тоже не вспоминал никто.

Короче сказать, всё шло слишком уж хорошо, чтобы продлится долго.

— Рассказывай! — Мягонько начала брать быка за рога женщина сразу же, как мы оказались одни и в темноте. А чтобы у меня не возникло даже мысли о возможном сопротивлении, дополнила вопрос своими остренькими коготочками, скребущими по груди в неприкрытой угрозе дай повод сразу вырвать мужику сердце.