Наследие Сири (СИ) - Брай Марьяна

Юта быстро поняла, что можно ускорить процесс просто взяв жгутик у ножки стола и крепко зажав пальцами, привести ко мне. Мы быстро соединили нити и Юта с удовольствием вытянула руки вперед как я ей показала, чтобы я намотала на них готовую пряжу. Мотушка получилась отличная, бабуля на том свете точно сейчас счастливо жмурится от того, что ее наука пошла мне впрок.

Мои девочки были шокированы тем, что так быстро можно получить нити. В Сорисе точно такого не найти, нитки есть только вот эти, которыми сшито платье, и собственно, из которых соткан материал для него. Но они еще не знали самого главного — изделия из пряжи удобные и теплые. И самое главное — здесь их точно не делают!

Мы пообедали, я согрела воду, взяла мыло, и постирала мотушку. Пряжа стала светлее, и это еще мокрая. Это значит, сухая она будет просто белоснежной. Я развесила ее на солнце и пошла с Истой в загон — нужно вывести овцу и посмотреть, как она стрижет. Я нашла в мастерской несколько деревянных палочек непонятного назначения, они были достаточно крепкими, похожими на палочки для суши. Попросила Юту найти примерно такие, или найти это дерево. Она с удовольствием побежала на берег реки. Там росло что-то похожее на ивняк, только листья были круглые и толстенькие на самой вершинке ветки. Совершенно гладкая ветка это идеальный вариант для спиц.

Мы с трудом закончили стричь одну овцу, хоть Иста ее стреножила, она дергалась, и я боялась поранить животное. Первобытные ножницы — два ножа соединенных клепкой, а между ручек натянут кусок кожи. Что они могли — только не распадаться. Нажав на ручки, приходилось пальцами обратно раздвигать ножи. Руки немели, между пальцев появились мозоли. Вот тебе и лучший стригаль!

Иста посмеялась надо мной, уверила, что я точно вспомню, и начала треножить вторую овцу. Это было просто адски неудобно, больно и не интересно. Бабушка стригла овец у сестры и я была еще маленькой, когда меня брали с собой. На ножницах у них была пружина, и им просто нужно было сжимать рукоятку. А тут, только настроишься, а овца дернется и все разлетается в руках.

Солнце садилось, когда мы услышали от реки голоса — отец возвращался с лошадьми. Юта побежала его встречать, а мы закрыли овец в загоне и пошли к реке помыться. Юта принесла нам мыло и полотенца и присоединилась к нам, уверив, что дед закрыл лошадей и сел ужинать, после чего собирается сразу лечь спать. Мы помылись и я решила просто поплавать. Оказалось, что девочки не умеют плавать. С Ютой все прошло быстрее — она начала плавать по собачьи уже минут через десять, а Иста боялась и никак не могла довериться мне — все время опускала ноги на дно, боясь его потерять. Мы с Ютой по-доброму смеялись над ней, но она попросила обязательно научить ее.

Высохли на плотике, оделись и вошли в дом. По храпу мы поняли, что дед заснул. Я принесла с улицы высохшую мотушку, Иста поставила греть ужин и чай. Солнце садилось. Я страшно устала, но решила-таки попробовать, мне не давала покоя мысль, что вязание можно сделать очень доходным. Да и ноги в холода будут в тепле.

Я села возле огня, позвала Юту, она с удовольствием принимала участие в новом, неизвестном для нее процессе. Я снова повесила мотушку ей на руки, развязала узелок, скрепляющий нити и мы смотали большой клубок прекрасной белоснежной пряжи.

Юта принесла ветки, которые нарубила на берегу. Я нарезала их сантиметров по пятнадцать. Зачистила ножом кору, и как могла заточила концы. Немного обожгла их над огнем. Получила шесть дикарских спиц. Они были сыроваты, но выбора особо не было. Юта села возле моих ног на низкую табуретку, и безотрывно следила за моими руками. Я посмотрела на ногу Юты, и набрала петли на четыре палочки. Иста сидела за столом, пила чай и с умилением смотрела на наш трудовой подряд.

Девочка заснула у меня на колене в тот момент, когда я довязала пятку. Перешла снова на 4 иголки — палочки. Руки привыкли, вот если бы не стрижка овец, дело шло бы значительно быстрее. Глаза слипались, время по ощущению было часов одиннадцать вечера. Но встали мы, наверное, часов в семь. Нужно спать. Утром обязательно закончу. Перенесли Юту в постель и я заснула как только голова коснулась подушки. Утром я услышала шаги отца — он не шумел по утрам в доме, а грел завтрак в мастерской. Я встала, сходила к реке. Было достаточно прохладно — овцы в загоне жались друг к другу. Вернулась в дом, подкинула веточек в оставшиеся со вчера угли, раздула костер под котлом с водой, и села с вязкой рядом с огнем.

Когда Иста и Юта встали, я уже заварила чай, нарезала хлеб и поставила греть кашу. Надо посмотреть на меню — может есть возможность разнообразить рацион? Я позвала к себе Юту, посадила на колено, и попросила девочек закрыть глаза. Легко наделся носок на детскую ножку. Белый, чуть пушистый, хоть и не высокий, он ввел в восторг и дочь и мать. Потом будем делать выше, а сейчас мне нужно показать им, что это нужная вещь.

— Слава Дохе, у меня будут пушистые сапоги! — кричала девочка, танцуя в одном носке на табурете, на пыльный пол она вставать не рискнула.

— Какая красота, Сири, — Иста аккуратно щупала носок, оттягивала его от ноги, немного щипая при этом Юту, и та смеялась.

Иста сняла с дочки носок, и стала его разглядывать, растягивать, просунув в него руку. Она отряхнула ногу от прилипших соломинок, и легко натянула носок. Пятка осталась ниже, он был маловат. Она поставила ногу в носке на табурет и двигала пальцами внутри пушистого чуда.

— Как хорошо, что вы смеетесь, значит все дома налаживается — раздался от входа голос деда.

— Дедушка, смотри, смотри что сделала Сири, — радостно кричала девочка, сдергивая носок с ноги Исты. Она натянула его на себя, и на одной ноге поскакала к деду. Чуть не упала, если бы он не поймал ее в шаге от себя.

Он поднял ее на руки, а она обняла его шею, и вытянула ногу в обновке вперед. Показала, что пальчиками можно двигать внутри, можно быстро снять и быстро надеть обратно.

— Где вы купили такие диковинные сапожки? — дед снял с Юты носок, поставил ее на пол, и стал рассматривать уже не белоснежную обувь.

— Это сделала Сири из весенней шерсти, — ответила Иста.

— Как это их шерсти? — он повернулся ко мне всем телом, не переставая мять и тянуть носок в руках.

— Она сначала делала вот так! — выбежала Юта на середину комнаты с веселкой в руках, и покрутила ее между пальцами, — а потом мы соединили две нитки, и она снова крутила их, только другой стороной, а потом мы намотали готовую нитку на руки, и постирали. Она стала белой. Потом намотали нитки на большой клубок, и Сири настрогала из куста палочки….

— Хаватит, хватит, Юта, завари нам травок, — перебил ее дед, и сел за стол. Показал нам движением руки, чтобы мы тоже присели за стол. Юта недовольно, но ни сказав ни слова против, поплелась к котлам.

— Мы можем делать не только вот такие носки, но и теплую одежду, шапки, — наконец решилась я на слово, — можем делать такие легкие и теплые одеяла.

— Где ты наумелась такому? — Севар посмотрел на меня, я видела, как брови его сходятся на переносице, скорее всего, врать придется особенно качественно.

— Отец, я сегодня с Истой теребила шерсть, и случайно скрутила ее. Подумала, что можно ее как-то скрепить. Всю ночь думала, и вот. А вязание мне просто приснилось. Доха во сне показала, что можно через одну петельку продевать другую петельку. Это проще, чем кажется на самом деле. И мы можем продавать не шерсть, а готовую одежду. — я говорила, и понимала, что его не проведешь, но надеялась, и открыто улыбалась.

— Доха благоволит к женщинам, которые хорошо ведут хозяйство, но никому еще не давала умения во сне. — Севар был искренне удивлен, но и напуган произошедшим. — Главное, не говорить никому, девочка, лучше скажи, что научила старуха из Сориса, когда продавали там олу.

Я мотнула головой в знак согласия. Он постоял еще с носком в руке, подумал, и вроде успокоившийся, сел за стол, на который Юта уже ставила кружки с отваром.