Боевая горничная госпожи Лешей (СИ) - Давыдов Игорь

— Что? — рассеянно переспросила Илега.

— Ты молодец, говорю, — покровительственно улыбнулась Броня. — Благодаря твоим указаниям социальная служба храма подготовила ресурсы и заняла позицию на низком старте. Когда пришла беда, наш культ тотчас же смог грамотно отреагировать. Потерявшим жилище есть, куда переехать. От голода в ближайшее время никто не помрёт. Места в медучреждениях зарезервированы. Не скажу, что это полностью покрывает весь спектр проблем, но даёт время для того, чтобы грамотно и спокойно подготовиться к дальнейшей реинтеграции жертв трагедии.

— А-а-а… что я не предусмотрела? — обеспокоенно пролепетала горничная.

— Как людям жить дальше? Пенсии по потере кормильца. Выяснить, у кого они будут временные, а где аура божеств выжгла душу, — спокойно, даже несколько сухо перечисляла госпожа, постукивая ноготком по корпусу планшета. — Рассмотреть необходимость и возможность организации профессиональных курсов и трудоустройства тех, кто находится в конце очереди на магическое лечение или оживление основной рабочей единицы. Посмотреть, применимы ли их навыки в храме. Рассчитать траты в долгосрочной перспективе.

— П… прошу прощения, — спешно поклонилась Илега. — Всё будет сделано в лучшем виде. В следующий раз подобных ошибок я не допущу.

Лешая ответила не сразу. Секунда молчания. Другая.

— Ты больше не хочешь быть моей lesis? — поинтересовалась госпожа.

— Что? Почему? — резко выпрямилась Илега.

Синие очи Брони внимательно смотрели на горничную, и у той в горле образовался неприятный комок из вины и сомнений. Русовласка поняла. Сама того не желая, первая жрица богини отстранилась от госпожи. Продемонстрировала, что не может воспринимать новую личность, как родную.

И пусть Лешая утвержала, что изменилась для того, чтобы лучше соответствовать реалиям Форгерии и текущим задачам, кто сказал, что ей на самом деле сейчас не нужна поддержка?

Всё же, кое в чём Броня осталась прежней. Она всё так же приносила себя в жертву. И даже сейчас, жестоко перекроив свою личность, богиня оставалась чужой тому обществу, с которым ей предстояло взаимодействовать.

Илега выдавила из себя улыбку. Оставалось только надеяться, что она выглядела тепло, а не вымученно.

— Прости, я просто шокирована всем произошедшим. Ты не одна тут хочешь быть идеальной во всём.

— О, Лешая, — закатила глаза Лешая. — Илега. Убери это с лица. Тебя же сейчас сфоткают и замемят, как девушку, которая скрывает душевную боль. Значит так…

Она уверенно хлопнула планшетом по груди горничной, ожидая, что подручная расшифрует указание и заберёт девайс.

Ожидания оправдались.

— …я сделаю вид, что ничего не заметила. Ты прекратишь забивать свою русую головку всякими глупостями. Если я сказала, что ты молодец, значит ты — молодец. Это слово божье. Спорить с ним — ересь и предательство. Всё, о чём я сказала, ты сделаешь в свободное время. Но готовься: вечером и ночью ты моя. Мы обновим мой гардероб, заскочим в ателье заказать свадебное платье, а потом ты будешь до утра пытаться осознать, как сильно я по тебе скучала. Всё понятно?

— Гусь, — растерянно кивнула Илега.

— Пусь, — утверждающе кивнула ей в ответ Броня, а затем развернулась на мыске и зашагала в сторону группы Даркена.

Горничная некоторое время молча смотрела вслед богине, умудрявшейся во всей этой ситуации сохранять такой вид, будто бы она контролирует каждый аспект бытия, а рядом с ушком русовласой попаданки тем временем зашуршали тихо лопасти трикоптера, на котором спокойно и важно восседала Морозница.

— Знаешь, а ведь нам в каком-то смысле повезло, что Лешая — корсиканка, — заметила витра.

Илега не ответила. Лишь молча перевела взгляд на птицу. Девушке вообще плохо давались все эти магические заморочки. Она ведь даже базовых понятий не знала. Для неё корсиканцы от всех остальных некромагов отличались лишь тем, что вместо праха других людей и животных использовали в качестве расходуемого ресурса для заклинаний свою боль.

Броня же пошла ещё дальше. После пробуждения она отказалась даже от специального браслета с шипами на внутренней стороне.

Птица, похоже, это понимала, а потому решила пояснить.

— Каждый корсиканец знает, что рано или поздно он может в жарком бою утратить контроль и выжечь случайно важные воспоминания. И чем эти воспоминания важней, тем выше шанс, что именно они исчезнут первыми, — вещала витра. — Я это знаю, потому что это всегда трагедия. А ты ведь в курсе, как я люблю трагедии?

— мне кажется что я настолько зеро не люблю насколько тен любит трагедии — высказался Пьеро.

— И именно эта трагедия сейчас произошла, — вздохнула Илега. — Довольна, Морозница?

— Да, но не по той причине, о которой ты подумала, — ответила птица. — Ведь именно потому, что Броня Глашек изначально практиковала корсиканскую школу магии и отлично понимала опасность рано или поздно словить берсерк, она уделяла очень много внимания дисциплине разума. Она готовилась к этой трагедии, отрабатывая практические методы уменьшения вреда.

— Не похоже, чтобы они помогли, — девушка направила грустный взор в сторону госпожи, беседовавшей с привычно бодрым и смешливым Даркеном Маллоем.

Его свита сейчас молчала. Ёлко погрузилась в исследование какого-то вопроса на мобильном, а Гало задумчиво смотрел в сторону Илеги. Видать именно в этот момент, встретившись взглядом с горничной, громила осознал, насколько сейчас ей нужен, а потому, шепнув что-то сюзерену, направился к своей невесте.

— Как раз помогли, — усмехнулась витра, а затем подалась чуть ближе к девушке и начала к ней по птичьи ластиться. — Она всё ещё помнит тебя. Она всё ещё помнит Даркена. И родителей помнит. Хотя, наверное, ты расстроена тем, что проснулась богиня не ради тебя, а ради какой-то безымянной челяди.

— Нет, — горничная грустно понурила голову. — Нет, Морозя. Как раз это-то и хорошо. Ведь именно так должна поступать богиня. Ведь именно это всегда проповедовала Броня. Ставить общественное превыше частного. Нужды большинства превыше нужд меньшинства. И если каждый так будет думать и делать, то и личное счастье будет найти проще каждому. Это математически выверено. Это правильно. Но…

На припорошенный снегом гололёд упало несколько горьких солёных капелек.

— Но…

Ещё две слезинки сорвались с острого кончика носа и устремились к земной поверхности.

В поле зрения девушки появилась тяжёлая добротная военная обувь Гало, и горничная тут же резко подняла голову и от души ударила кулачком громилу куда-то в район груди.

— Перестань пользоваться корсиканской магией! Изучи обычную! Придумаем тебе державу с кастетом! Как у Маллоя! Магокульную! — сорвалась уже на откровенный плач Илега.

Гало ничего не ответил. Он даже перестал жевать. Просто молча смотрел на девушку, пока та, сотрясаясь в рыданиях, сама не сделала шажок в его сторону и не упёрлась лбом в его чёрную кожаную куртку.

— Почему? Почему корсиканка? Почему не обычная?

Молодой человек мягко обнял девушку за плечи.

— Обычно я говорю, что это потому, что мне лень заморачиваться с ресурсами. Но это лишь часть правды. Как является всего лишь частью правды то, что когда я начинал заниматься некромагией, у меня был зажим с деньгами, а корсиканка тупо дешевле, — колдун сделал небольшую паузу. Ему явно было неуютно говорить то, что будет сказано далее. — Но на деле, мне просто неуютно использовать прах.

— А своей личностью каждый раз рисковать уютно? — Илега в очередной раз стукнула Гало по груди.

— Да… думаю, это связано с тем, что словивших берсерк родственников у меня нет, а вот мою ма чуть не переработали полностью в прах. Мы даже пошли против закона, чтобы сохранить кусок её плоти для последующего воскрешения.

Они замолчали. И молчали так секунд десять, если не полминуты.

У каждого свой путь.

Свои взгляды.

Илега беспокоилась, что личность Гало пострадает, необратимо изменится из-за того, что молодой человек будет активно пользоваться корсиканской магией, но ирония в том, что желание пользоваться именно этой школой, а не классической, являлось одной из граней личности возлюбленного.