Виктор Точинов - Бейкер-стрит, 221

Иду дальше - глядь, мужик мне навстречу. А в руке у него канистра подозрительно так побулькивает.

– Привет, - говорю. - Меня Мао зовут. А у тебя в канистре не спирт случайно? А то страсть как выпить хочется!

Мужик остолбенел, челюсть отвесил, глазами моргает. Я у него канистру взял аккуратно, открыл - спирт! Повезло… Приложился к ней как следует, и так хорошо стало… Может, думаю, меня тут резать для науки не собираются? Может, просто подлечить хотят и домой отправить? Я вообще, когда выпью, о людях гораздо лучше думать начинаю.

Мужик так и стоит, оцепеневший. Я ему пару вопросов задал - без толку. Совсем тупой. Я в свою палату вернулся, думаю, с врачами потолковать надо. А если вредные окажутся - отвертка под рукой.

В палате еще остаканился - совсем мне похорошело, компании захотелось.

Тут дверь открылась, мужик входит давешний. Я и ему накапал от души в стакан какой-то с делениями. Он сначала отнекивался, но выпил. Раскашлялся - непривычный, видать. Потом вопросы начал задавать всякие.

Ну, я ему рассказал кое-что, и сам спрашиваю: что тут, дескать, со мной сделать задумали? Он и объяснил. Рассказал, что много лет я во льду замерзший пролежал, и меня в самом деле на опыты пустить решили. Даже на агрегат кивнул, которым мне голову пилить задумали. А потом встает и говорит: надо, мол, начальству доложить срочно, - и шмыг за дверь.

Нет, думаю, не пойдет так. Быстро спирт в какой-то шкафчик спрятал - и за мужиком. Догнал только в коридоре и отверткой стукнул. Нечего, говорю, начальство по пустякам беспокоить. А сам думаю: бежать отсюда надо, пока и в самом деле голову не распилили. Потом вспомнил, что спирт-то в больничке оставил, пошел за ним. А в палате меня что-то совсем разморило. Полежу, решил, минут десять, отдохну - а потом точно сбегу. Халат снял, кровью забрызганный, за какую-то штуку засунул, у стенки стоявшую. Поискал, чем накрыться, да ничего не нашел. Лег на тот же стол - и уснул.

Просыпаюсь от холода. Во рту сухо, выпить хочется… Слез со стола, за своей заначкой потянулся. Слышу - из угла какое-то бульканье. Гляжу - доктор на табуретке сидит. Небольшой такой, на лягушку немного похожий. Потом вскочил он, убегать из палаты собрался. А у меня с похмелья сил нет за ним гоняться. Кинул табуреткой вслед, попал в голову. Но не убил - лежит лягушачья душа, мычит чего-то.

Взял я спирт свой, выпил как следует, достал халат всё тот же, надел. В коридор выхожу - навстречу китаец. Заорал - и убегать. Я следом, он в какую-то комнату - а там народу человек пять или шесть, застыли все, на меня глядят, как на привидение. Нет, думаю, тут не отвертка, тут автомат нужен.

– Извините, - говорю, - ошибся дверью.

Юркнул я обратно в коридор, дверь припер скамейкой какой-то. И скорей на улицу - все двери за собой подпирая. Одежды теплой, правда, не нашел… Но подумал: теперь вроде и незачем, я теперь закаленный, вроде моржа или тюленя.

А тут и тебя, Макс, увидел. Хорошо, что ты удачно тогда катапультировался.

Мао в очередной раз отхлебнул спирта и сказал:

– Ну ладно, Макс, я пойду… Там у меня где-то Филипп сидит, совсем замерз наверное. Снесу ему спирта, пусть погреется.

Он развернулся и пошлепал вдоль трещины, оставляя на снегу следы босых ног.

Только тут я вышла из оцепенения, вызванного бредовым рассказом. Скинула меховую рукавицу, выхватила из кармана пистолет. Холодный металл защипал пальцы даже сквозь тонкую перчатку.

– Стоять!!! - крикнула я. - Именем закона я арестовываю вас по обвинению в преднамеренном убийстве Айгора Проньина! Вы имеете право хранить молчание, но всё сказанное вами может быть использовано против вас, вы имеете право на один телефонный звонок…

Мао обернулся и перебил предупреждение Миранды:

– Бедовая у тебя девчонка, Макс, Саиду бы точно понравилась. Только ты скажи ей, чтобы с оружием не баловала. Вдруг ранит кого-нибудь…

И он вступил на снеговой мост, соединявший берега ледяного каньона. Казалось, этот тонкий слой наста не может выдержать человека. Однако выдержал. Но преследовать Мао я бы не рискнула…

– Стой! - рявкнула я. - Первый выстрел в воздух, второй по ногам!

Мао не отреагировал. Я пальнула в небо. На морозе выстрел прозвучал как-то странно, но я не обратила внимания. Мао сделал еще шаг. И еще. Я тщательно прицелилась в мякоть бедра…

Пистолет взорвался у меня в руке!

Что за чертовщина! Так и без пальцев остаться недолго…

– Что ты стоишь, Макс?!!! Стреляй!!! - завопила я.

– Бесполезно… - уныло сказал Кеннеди. - Все равно будет или осечка, или промах. Или ледник снова треснет. Вспомни, как вы пытались трепанировать ему череп…

Я швырнула в снег изуродованный «Зиг-Зауэр». Со швейцарскими пистолетами таких казусов не случается, работают как часы, но впоследствии выяснилось - пуля первого патрона оказалась слегка деформирована (чего я не заметила, снаряжая обойму) - и застряла в стволе. Второй выстрел привел к взрыву… Редчайшая случайность.

Мао тем временем дошагал до середины моста, где наст был тоньше всего. Обернулся, помахал нам рукой.

И в этот миг мост рухнул!

Вернее, рухнула его ближняя к нам половина. Мао развернулся и продолжил свой путь. Мост продолжал разрушаться - глыбы спрессованного снега падали в пропасть, как только с них сходил маленький человечек…

– Уйдет ведь… - простонала я. - Кеннеди, сбегай за тем своим ружьем! Из него еще можно достать…

– Ты все-таки не поняла, - вздохнул Кеннеди. - Не поняла, с кем мы столкнулись… Убить его невозможно. Одно время я даже думал, что Мао - это воплощение души России. Такой вот маленький, лопоухий, наивно-жестокий, насквозь проспиртованный дух великой страны… А потом понял - никакой он не дух. Обыкновенный алкогольный мутант. Правда, на редкость живучий…

Прошло еще пять дней, наша антарктическая эпопея заканчивалась.

Ровное ледяное поле было найдено в полутора милях от станции, новая полоса размечена - и смена прибыла в срок.

Собравшиеся со всего мира специалисты в большинстве своем негодовали и обвиняли Монлезье во всех смертных грехах - начиная от злостной мистификации и заканчивая злоупотреблением галлюциногенами. Остальные участники приключения огульно были записаны в сообщники Бланша…

Следы босых ног Мао затерялись на просторах шестого континента. Поисковая партия на снегоходах, далеким объездом обогнувшая трещину, никого не обнаружила в указанном нами направлении. Впрочем, Кеннеди уверен, что нам еще доведется услышать о Мао.

Итак, большая часть прибывших, не обнаружив предмета изучения и излив праведный гнев на начальника станции, собиралась на следующий день вернуться вместе с нами, тем же самолетом, что и прибыли.